Основной задачей 60-х было делать из мухи слона. Кого ни возьми: Тимоти Лири, Пражская весна, Вудсток, миниюбки, астматик Че Гевара – сплошь раздутые мухи. Разумеется, кто-то их замечал, но, как правило, на такие вещи способны обращать внимание самые неприметные люди, а таких большинство, чем и объясняется данный феномен «значительного интереса к незначительным вещам».
В одном из выпусков сериала «Святой», где подвизался актер Роджер Мур, прежде чем стать Джеймсом Бондом, с большой симпатией показан заезжий индийский мудрец-гуру, проповедующий модникам свингующего Лондона гармонию и духовность. «Да это же Махариши Махеш Йоги», - скажет вам любой битломан, и где-то будет прав.
Еще одно имя из числа назойливо-экзотических. На фоне звучных, как правило, английских имен тогдашних кумиров, оно звучало противно, как будто это был очередной геополитический друг СССР, а такие друзья, как правило, возникали черт знает откуда. Сравните – Энгельберт Хампердинк и Сиримаво Бандаранаике. Кого вы хотите слушать больше? Кому больше доверяете?
Тогда же, кое-кто из молодых англичан сменил электрогитару на диковинный ситар (если помнить, что в это же время шприц вытеснял из молодых жизней стакан, многое станет ясно) и возникла вздорная мода на все восточное, в том числе и рок. Роллингам, Кинкс, и конечно, Ливерпульцам удалось создать приятные песни[1], там, где соблюдается мера, но в целом, признаюсь честно, лично меня от звуков ситара тошнит и по сей день. Лучше совсем ничего, чем такое. Это в точности как индийское кино – все хорошо, пока не запоют. Кстати, в индийских фильмах запрещается петь именно злодеям, то есть, самым интересным персонажам. На это, помню, жаловался в одном из индийских таблоидов Амриш Пури, главный «villain» 70-80-х годов.
Может быть, как раз благодаря недолгой близости Махариши с «Битлз» и возник странный интерес к ним со стороны «Метафизического подполья» у нас в СССР, к ненужной, в общем-то, этим пьяницам группе. Вот, мол, тоже наши! Довольно убедительно и скупо эта среда описана Юрием Трифоновым в «Другой жизни». Рерих, свастика, ковры, ягодицы, благовония из магазина «Ганг», а тут еще и битлочки в гирляндах, хорошая приманка для малолеток в гольфах с пористыми коленями, и заросших мальчиков с плохо промытыми глазами. Даже у фантаста-коммуниста Ефремова (борца с «жидовской ересью» во вселенной) в написанной еще при Сталине повести «Туманность Андромеды» летит звездолет под названием «Тантра». Не «Ленин», заметьте, или там «Кибальчич», а именно почему-то «Тантра», то есть, групповик.
Людишки-покупатели индийской музыки вызывали брезгливую улыбку у посетителей отделов грампластинок. Какие-то хиппи-догматики. Низкопоклонство перед Западом понимали все, но низкопоклонство перед Востоком с его хунвейбинами, федаинами и прочими – это необъяснимый, а значит, непростительный порок. Наслушались, начитались, вот и вы…ваются – говорили про доморощенных брахманов. Впрочем, если бы брахманов не пичкали из года в год рецензиями, поп-музыка давно бы превратилась в то, «с чего начинается родина», то есть, в старые вещи давно умерших людей.
Алистера Кроули на обложке битловского «Сержанта» предпочитали не замечать. Одутловатое бритое лицо, припухший галстук-бабочка. Неподходящий. Если от Кроули парит дорогим бренди и сангвиническим разложением старого денди, то от Махариши несет индийской котлетной, по которой плачет санэпиднадзор. Ну для чего, простодушно недоумевали (неподдающиеся внушению) советские денди, зачем Харрисон загадил этой своей «рагой» полстороны и без того сложной пластинки? Время убирает всех – и подносы с объедками жутких котлет, и собак, что съедят эти объедки, и тех развратников, чьи души сидели в этих собаках, остаются только носители и ценники на них.
Важно учесть, что молодости, как таковой, у молодых звезд поп-музыки не было – концерты, перелеты, стимуляторы-транквилизаторы, ресторанная еда. Ребята наугад искали спасения от страшной кабалы и не менее опасной лести. Тут-то, на выставке Юнеско и подвернулся им сладкоречивый индус, и очаровал всех, даже и в меру начитанного Леннона: «Вы просите мантры – их есть у меня».
Это был, пожалуй, первый проповедник-уродец, среди, в общем-то, стильной галереи тогдашних мошенников. Он открыл ворота для юродивых, и за ним, за Махаришей этим, повалили другие «гуру»; растаманы разные, недаром поется «у растамана Козолупа была огромная сноровка». Оккультный евангелизм самого провинциального пошиба пролез в изначально со вкусом обставленные притоны и салоны. Мутные посвященные раздавали посвящения методом: «Дай пять – ты будешь бл*дь, пока не передашь другому».
Так третий мир, оплот мракобесия (пардон «традиций», премудрости) дотянулся и схватил за глотку мир свободный, едва покончивший силами союзников с мракобесием нацизма, сильно тяготевшего все к тем же крючковатым символам гималайского типа. Задачи современного человека при взгляде в шумное прошлое, отсеять ненужное, перебрать бобы, промотать ненужные куски, ибо до сих пор нам протягивают засиженные мухами восточные сладости, и не у всех хватает мужества и воли выбить поднос из грязных рук лукавого духанщика.
Итак, битлы отправляются медитировать, в восторге от нового знакомого. Известие о смерти Брайена Эпштейна, возможно самоубийство, в августе 67-го года настигает их как раз в гостях у Махариши Махеша Йоги.
Индус заманивает богатую молодежь в курортное местечко Ришкеш. Один грек из битловской свиты Алекс Мадр (кличка Magic Alex) обращает внимание сначала Харрисона, потом всех остальных, на похотливые замашки мудреца. Близорукие глаза Леннона зловеще сужаются, он берет гитару и блокнот. Изначальное название песни просто «Махариши». Джон долго собирался, все не решался, опасался. Чтобы завершить песню понадобился год. Слова в адрес гуру летели с беляевской откровенностью: Maharishi…Oh, you cunt (Ах ты, п…юк!) и т.д.
Наконец, 13 августа 1968 года была записана окончательная версия. В Чехословакии во всю чудили другие «гуру»: Пеликан, Дубчек, Гольдштюкер. И наверняка, из Кремля в их адрес не раз звучало «ах вы, п…юки!»[2] Негодование честных деятелей культуры и политики XX века посылало гитары и танки в одном направлении. Еще один парадокс многополярного мира.
В декабре 68-го года вышел знаменитый «Белый альбом», «ограниченное» издание тиражом 2 млн. экземпляров. Мат, конечно, убрали, а обманщик Махариши был спрятан под именем Sexy Sadie. Что ты натворил, ты всех надул, ты нас сделал fool. Но ты еще получишь!
Год спустя другой гуру, общение с которым сильно ударило не только по карману, но и по мозгам барабанщика Бич Бойз Дениса Уилсона (его брат Брайен тоже медитировал в Ришкеше, потом лечился в дурдоме), Чарльз Мэнсон обнаружит в Sexy Sadie, и следующей за нею Helter Skelter сигналы к началу Магического Джихада против мира, который прогнил. Впрочем, это только слухи. То, что мир прогнил, ясно и без ливерпульских напевов.
В очередной раз песня оказалась много интереснее и красивей истории, спровоцировавшей ее написание. Не секрет, что служители культов славятся своими жадностью и бл*дством. Надо быть Джоном Ленноном, чтобы сделать из этого мелодию, которую хочется слушать много раз (одну из самых сложных, их придуманных им, между прочим).
Гуру приходят и уходят, а музыка остается. Такова мораль этой маленькой басни про «большого пиз*ка» Sexy Sadie.
Никто не мог понять, кто такая Sexy Sadie. Лучший перевод дал Серега «Стоунз» Урженко, которому я посвятил мой альбом «Еще раз о Чорте»: «Sexy Sadie? Половое бессилие!» То есть, одна из точных примет, что срок годности определенных вещей давно истек.
Примечания
[1] Paint it black, See my Friends, Norwegian Wood.
[2] По-моему, оккультизм индийского толка должен присутствовать в размерах к/ф «Призрак Замка Моррисвиль»:
-Да будет Шива с тобой, Абу.
-И с тобой.