Всматриваясь в черную дыру

От редакции. «Русский журнал» в лице Дмитрия Лисина встретился в ЦДХ с разными интересными людьми, чтобы те подвели культурные итоги «нулевых» годов, а заодно итоги и пятого московского открытого международного книжного фестиваля. А так как на квадратный метр фестиваля приходилась очень большая концентрации наших мыслителей и всяких разных событий (включая драки), «итог» приходится выражать в виде разговора с некоторыми наиболее примечательными участниками. Редакционный директор журнала «Афиша» Юрий Сапрыкин участвовал в круглом столе на тему «Стыдно или не стыдно любить поп-культуру». Он же ответил на вопросы РЖ, какие были мечты 2000-х в обществе и у него лично при основании «Афиши», что сбылось в плане культурологическом, политическом и социальном, а что проявилось как неожиданное?

* * *

Главный сюжет девяностых в России и везде – это история обмена политических свобод на благосостояние. Появился неформально-добровольный общественный договор между государством и всеми социальными стратами. В России это произошло более наглядно, чем где бы то ни было еще. С одной стороны, мы наблюдаем затхлую и душную общественную атмосферу, с другой стороны, если смотреть с потребительской точки зрения, жить стало лучше и спокойнее, чем вообще за все последние сто лет, причём всем. Похоже, такой консенсус всех устраивает.

Если пытаться делать прогнозы, то придётся признать, что если устойчивое равновесие было достигнуто, значит, оно будет разрушено. Ровно в тот момент, когда Фукуяма пишет «Конец истории», понятно, что история совсем не закончилась, а вот сейчас-то всё и начнётся, причём с совершенно неожиданной стороны. События последних дней, все эти истории про уссурийских партизан, про пермяков, откуда я только что прилетел, доказывают этот тезис. В Перми напали на пост ГИБДД, захватили всё оружие и ушли в леса. Не могу сказать определённо, что эти новые партизанские истории станут трендом ближайших лет, но это возможно один из стихийных и неожиданных ответов на достигнутый консенсус.

Ровно в тот момент, когда все всем довольны, понятно, что с совершенно неожиданной стороны появятся новые недовольные. Причём не со стороны политических партий и уличной политики, а откуда-то из леса. Всю вторую половину нулевых вроде бы основной политический конфликт сводился к недопущению оранжевой революции. Сейчас же ясно, что дело не в оранжевых революциях, а вообще уже непонятно, в чём – в какой-то норе, в черной дыре, из которой, не дай Бог, полезет нечто.

Если говорить об изначальной идеологии «Афиши», то этот описанный выше консенсус в какой-то мере «сбыча мечт». «Афиша» образца 1999 года – рупор людей, мечтающих о Москве европейской, где можно было бы комфортно проводить время, где можно спокойно и цивилизованно развлекаться, где двадцать видов кофе в кофейных, где никто не компостирует мозг политикой и идеологией. Эта неявная, но сильная программа осуществилась широко, но только никому от этого не весело, ни носителям такой программы, ни тем, кто верил в это десять лет.

Хорошо, что наросла некоторая цивилизованность, но кардинальных конфликтов и вызовов это не решает. Наверное, на линиях и точках этих нерешённых проблем заложены очаги будущих бурь и тайфунов. Их и экспертному сообществу не разглядеть. Мне кажется, что журнал «Русская жизнь» в свою бытность, в каких-то своих темах и публикациях значительно точнее других нащупывал эти точки будущих катастроф. Понятно, что это не вопрос соблюдения или несоблюдения 31 статьи конституции, не вопрос создания телерадиоканала, где крутили бы хорошие сериалы вместо плохих. Главные разломы общественной жизни не там, а где-то в лесах…

Возвращаясь к Перми, скажу, что там, в столице автохтонной Сибири, мы пытаемся установить европеизированные культурные институции, современное искусство и т.д. И потому конфликт там виден отчётливо, сильнее чем где бы то ни было. Ты там видишь, что по улицам ходят люди как минимум двух враждующих типов, пока ещё молчаливо враждующих. Кое-что уже происходит. Очень трогательную беседку из старых садовых дверей перед музеем уже сожгли, кинули ночью бутылку с зажигательной смесью.

Некомфортное занятие – наблюдать разломы социума. Алексей Иванов, автор романа «Блуд и Мудо», мне кажется, очень американский человек. Как настоящий «южанин», он мечтает о том, чтобы дома были поприличней, улицы почище, человек умом помногопиксельнее, но не надо лезть в душу космополитическим сетевым манером, гугенхаймовским или макдональдсовским образом.

Из-за демократизации (в широком смысле) техники и интернетности, языковых средств возникает крайне неприятное ощущение. Что сто лет назад существовала серьёзная система фильтров для слова, и это было хорошо, потому что они работали на то, чтобы слово было услышано. Была иерархичность, традиции и нормы в писании слов. Теперь пишет каждый, поэтому в текстах отражается всё многообразие человеческих типов, ведь стиль – это человек.

Приходится наблюдать по текстам всевозрастающее количество деградирующих типов личности, потому что раньше им было невозможно пробиться сквозь фильтры, или они были дотоле бессловесными людьми. Иногда это бывает страшно, когда на уровне пунктуации, особенностей расставления многоточий или прописных букв в блогах видишь, что у человека происходит с головой. Пугающая картина происходящего с русским языком связана с тем, что Алексей Иванов описал словом пиксельный разум. А катехизис, невидимое какое-то ядро языка, никуда не делось, всегда будут люди, выводящие из магмы ядра всё богатство языка.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67