Вопрос общественной морали

От редакции. Исторически отношения России и Польши всегда складывались непросто. Многочисленные войны, участие России в расчленении Польского королевства в XVIII веке, а затем подавление ею ряда восстаний польского народа наложили свой отпечаток на взаимоотношения двух государств. Однако в настоящий момент ни одна тема в российско-польских отношениях не вызывает столько споров и пересудов, сколько тема расстрела в Катыни польских офицеров, оказавшихся в советском плену после присоединения к СССР Западной Украины и Западной Белоруссии в 1939 году. О том, почему тема Катыни столь значима для поляков и почему она скрывалась советским руководством «Русский журнал» побеседовал с известным историком, доктором исторических наук, ответственным редактором и генеральным директором проекта «История России. XX век» (М.: АСТ, 2009.) Андреем Зубовым.

* * *

РЖ: В 1993-м году первый президент России Борис Ельцин принес официальные извинения полякам за злодеяния советского режима. Однако, Катынь до сих пор ставится в упрек России. Как вы полагаете, с чем это связано?

Андрей Зубов: Поляки ставят случившееся в Катыни в упрек не России и не русским, а в упрек коммунистическому режиму. От имени России Ельцин принес извинения, но коммунистический режим совершил, бесспорно, ужасное злодеяние, которое никогда не может быть прощено польским обществом. Катынь – это величайшее попрание и морали, и международного права. Если не по своим масштабам, то по своей беспрецедентной кошмарности катынский расстрел аналогичен Холокосту. Вот почему столь важно полное сотрудничество нынешней России и Польши по максимально возможному исцелению от этого кошмара, важно сотрудничество аналогичное сотрудничеству, скажем, современной Германии с различными еврейскими организациями.

Разумеется, людей к жизни не вернешь, но сотрудничество предполагает и работу с музеями, и материальные компенсации, и, что крайне важно, предоставление полного доступа к документам той эпохи. Немцы полностью открыли свои архивы, у нас же до сих пор значительная часть документов скрывается до сих пор под разными благовидными предлогами. Хотя в данном вопросе не может быть никаких тайн, всё должно быть абсолютно открыто и явно. Кроме того, следует учитывать, что в России находятся не просто люди, а находятся издательства, которые издают книги, в которых доказывается, что Катынь была совершена немцами в 1941-м году, а не НКВД в 1940-м. То есть, у нас отрицание Катыни до сих пор не считается хотя бы нравственно невозможным, я уж не говорю – юридически преступным. Поляки явно не удовлетворены степенью нашей вовлеченности в процесс установления истины.

Сама же Россия могла бы занять одну из двух позиций. Или заявить о продолжательстве Советского Союза, и тогда взять на себя всю полноту ответственности за преступления прошлого. О продолжательстве СССР не раз говорил, будучи президентом страны, Владимир Путин. После трагедии Беслана, он заявил, что распад СССР – это величайшая геополитическая катастрофа XX века, но удалось сохранить основную часть Советского Союза, дав ему новое название – Российская Федерация. Но, если Российская Федерация продолжательница СССР, тогда, соответственно, она должна нести полную ответственность за то, что совершено в Катыни, вплоть до выплаты немалой денежной компенсации потомкам жертв. Ведь убийство человека не может оставаться безнаказанным, оно должно быть как-то компенсировано.

Или, мы рвем с преемством с коммунистическим государством и объявляем себя правопреемниками Российской империи, той России, которая сражалась с коммунистами. Это, в общем-то, вполне возможная позиция. Ее заняла Прибалтика. И тогда уже нам не надо будет платить компенсацию, но зато, естественно, придется открыть все архивы и помочь полякам узнать всю правду о Катыни. Впрочем, нам самим эта правда очень нужна.

РЖ: Как вы полагаете, с чем был связан тот факт, что правда о Катыни так долго скрывалась в Советском Союзе? Кажется, что разоблачение «культа личности» Сталина после XX Съезда КПСС давало почву для отмежевания от преступлений сталинского режима, в том числе и от преступления, совершенного в Катыни?

А.З.: Советский Союз мог бы раскрыть правду о событиях в Катыни. Но открытие правды о Катыни влекло за собой признание оккупации СССР Восточной Польши, которая началась 17 сентября 1939 года. И, как следствие, можно было ожидать пересмотра всей истории той части Второй мировой войны, которую мы называем Великой Отечественной.

Всем бы стало совершенно ясно, что сначала Советский Союз выступал союзником Германии, поделив с ней Восточную Европу. Однако в какой-то момент союзники переругались, и один напал на другого. Подобная трактовка предполагает совершенно иную логику войны, а ведь Великая Отечественная война была «священной коровой» и идеологии советского государства, и нынешнего тоже. Вот почему упоминаний о произошедшем в Катыни очень не любили и очень боялись.

Кроме того, считалось и до сих пор считается, что преступления против своего народа – это внутреннее дело государства, на территории которого этот народ проживает. А вот иностранцы – это уже другое дело. И тот факт, что Советский Союз просто расстрелял несколько тысяч ни в чем неповинных людей, предварительно не вынеся никакого судебного приговора, - это просто вопиющее преступление, абсолютно аналогичное Холокосту, когда евреев убивали только потому, что они были евреи. И это вторая причина того, почему СССР скрывал правду о Катыни. Власти совершенно справедливо полагали, что это одна из самых постыдных страниц в истории советского режима.

Наконец, вопрос личной ответственности всех тех, кто совершал это чудовищное преступление. И не только высших исполнителей – генералов НКВД – Ивана Баштакова, Бачо Кобулова и Всеволода Меркулова – этих мы знаем точно, но и офицеров и рядовых НКВД, исполнявших приказы, вплоть до прямых убийц. Все имена известны и все до сих пор засекречены. И понятно почему. 19 декабря 1943 г. в Харькове, после его освобождения Красной Армией, публично, на глазах сорока тысяч человек, повесили трех германских офицеров и одного русского коллаборациониста. Военный советский суд обвинил их в причастности к расстрелам и массовым убийствам в газовых камерах (это, кстати был первый случай обнаружения факта умерщвления немцами людей в газовых камерах) советских гражданских лиц. Немецкие офицеры оправдывали свои действия тем, что они были совершены по приказу начальства. Верховный суд СССР дал особое разъяснение, что любой немец, виновный в военных преступлениях или отдавший приказ исполнять их, будет соответствующим образом наказан независимо от того, действовал ли он по собственному почину или исполнял приказ начальства. Понятно, что это разъяснение, потом подтвержденное и Нюренбергским трибуналом, вполне может быть распространено и на совершителей убийств польских граждан в апреле 1940 г. Сейчас, скорее всего, никого из тех расстрельщиков, свирепствовавших в Катыни или Медном, нет в живых, но живут их дети, внуки, и они должны испытывать стыд за своих дедов и отцов. Так велит справедливость.

РЖ: На канале «Культура» показ фильма Анджея Вайды «Катынь» сопровождала передача, в которой принимал участие известный российский режиссер Никита Михалков. Он заявил, что отсутствие логики в катынском расстреле может служить косвенным свидетельством того, что данное злодеяние совершил не Советский Союз. Как бы вы ответили на этот вопрос?

А.З.: Никита Михалков отстаивает очень странный тезис. Если он не видит логики в действиях советского режима, значит, ему надо, видимо, спросить профессионалов, историков, которые объяснят ему достаточно резонно, почему это было совершенно, и кто это совершил. Все документы, касающиеся Катыни, сохранены, некоторые из них были опубликованы. Это и переписка по поводу Катыни, и переписка по поводу судьбы польских граждан между высшими руководителями СССР Молотовым, Сталиным и Берией.

Кстати, если судить по этой переписке, то польских офицеров и гражданских лиц (чиновников, профессоров, дипломатов, учителей) сначала собирались судить советским судом, обвинив в борьбе против мирового пролетариата (статья 58.13 УК СССР), осудив на длительные сроки заключения (естественно, из лагерей никто бы почти не вышел). А потом решили их просто уничтожить. И логика, пусть людоедская логика, но в этом была. Дело в том, что уже в 1940-м году, становилось понятно, что союз Германии и Советского Союза – это временное явление, что интересы Германии и Советского Союза все больше расходятся. Это окончательно подтвердилось осенью 1940 года во время визита Молотова в Берлин и его переговоров с Гитлером.

Соответственно, потенциальными союзниками СССР становились Англия и Франция, которые тогда сражались с Германией. Но в Англии пребывало польское правительство в изгнании, которое постоянно интересовалось судьбой польских граждан на занятых Советским Союзом территориях. И коль в будущем Советский Союз должен был стать союзником Великобритании, он, автоматически, должен был стать и союзником Польши, которая уже являлась союзником Великобритании. Как следствие должен был встать вопрос о судьбе части польской армии, которая была пленена войсками Красной Армии. А эти люди, представители польского образованного, ведущего слоя, если бы они вернулись в Польшу, безусловно, очень помешали бы и ее советизации и аннексии восточных воеводств Советским Союзом. И было найдено простое решение, чтобы не выдавать этих людей Сикорскому, не возвращать их в послевоенную Польшу, их надо просто уничтожить, причем уничтожить тайно. Сделать так, как будто бы этих людей и не было. Вот почему офицеры НКВД внимательно следили, чтобы рядовые расстрельщики по обычной своей привычке не брали никаких вещей из могил: ремней, ботинок, военных френчей. Это, кстати говоря, и привело к тому, что когда немцы вскрыли захоронения и эксгумировали могилы, они легко идентифицировали практически всех убитых. Ведь у убитых даже сохранились документы. Сталин никак не мог предположить, что немцы дойдут до Смоленска и Харькова. А они дошли и, к ужасу кремлевских правителей, обнаружили рвы с телами убитых польских граждан.

Уже после нападения Германии на СССР Молотов врал польскому премьеру Сикорскому, что ничего не знает о судьбе польских граждан, о которых проявляет интерес Лондонское польское правительство. А уже более года на документах, обрекших всех этих людей на гибель стояла его подпись, рядом с подписями Сталина, Микояна, Ворошилова, Кагановича и Калинина.

РЖ: Как вы полагаете, по прошествии стольких лет после катынских расстрелов, Катынь – это вопрос истории или это вопрос политики?

А.З.: Я думаю, что в первую очередь это вопрос общественной и политической морали, так же, как и Холокост. Холокост не является вопросом истории. Ни для одного еврея Холокост вообще не является вопросом. Это – страшный факт. Точно так же и Катынь.

Катынь – это не средство раскачать, как у нас говорят, ситуацию, не средство испортить отношения между Россией и Польшей. Так же, как Холокост – это не средство испортить отношения между Израилем и Германией. Катынь – это одно из вопиющих преступлений XX века, которое требует максимальной открытости не только всех фактов с ним связанных, но и нравственного осуждения всеми слоями российского общества. Катынь – это проверка нашей совести. Если Никита Михалков, который вроде бы является одним из нравственных авторитетов современного российского общества, до сих пор не готов возложить ответственность за события в Катыни на коммунистический режим, то можно ли требовать этого от более простых и менее известных людей. Поэтому, пока вся правда о Катыни не ляжет на страницы книг, пока все нравственные вердикты об этом ужасающем преступлении XX века и о людях, его планировавших и совершавших, не будут вынесены, пока само сомнение в Катыни не станет предметом хотя бы нерукопожатности, до тех пор Катынь останется актуальнейшей общественной, политической и нравственной темой в отношениях между Россией и Польшей.

Беседовал Константин Аршин

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67