Таджики в России

От редакции. Глава Федеральной миграционной службы РФ Константин Ромодановский на прошлой неделе сообщил, что 10 ноября в Москве за нарушение миграционного законодательства были задержаны 134 гражданина Таджикистана, и готовится высылка из РФ порядка 100 граждан Таджикистана, ранее совершивших правонарушения. О таджикских мигрантах в России, об их количестве и легальном статусе, а также о перспективах их массовой депортации «Русский журнал» побеседовал с Гавхар Джураевой, руководителем информационно-правового центра "Миграция и закон", главой Центра помощи таджикским мигрантам в Москве.

* * *

Русский журнал:Россия депортировала несколько десятков нелегалов из Таджикистана. Давайте предположим, что российское руководство не остановится на достигнутом, а последовательно продолжит депортацию нелегалов. Каковы будут результаты этого? Во-первых, для экономики России? Во-вторых, оправдается ли предсказание, что депортация приведет к «талибанизации» таджиков, что станет угрозой и для России?

Гавхар Джураева: Таджикистан – маленькая республика, население около 7,5 млн человек, и если согласиться с цифрой, что 10% населения трудится за рубежом, никак не получится, что в России миллион таджикских мигрантов. То есть нельзя говорить о том, что в России сегодня невероятное количество таджиков.

Что касается возможной переориентации миграции таджиков – если потоки мигрантов начинают уходить из России, они могут пойти в любую сторону – в том числе и в Афганистан и Пакистан. Хотя миграционная служба Таджикистана сейчас интенсивно работает над тем, чтобы направить миграционные потоки из Таджикистана в Белоруссию. Есть даже проект ориентации таджикских мигрантов на Саудовскую Аравию, что мне не очень нравится, потому что я не знаю, какими вернутся оттуда эти люди.

Россия же дает таджикским мигрантам возможность прикоснуться к европейской цивилизации, кроме того, они здесь обучаются русскому языку, пускай на бытовом уровне – не обязательно на каких-то специальных курсах. Другое дело, что не регулируя миграцию, мы загоняем людей в угол. А регулировать можно только тогда, когда мы будем знать, сколько людей здесь находится – что возможно только в случае их легализации. Нелегальный мигрант – это «темная сторона луны», элемент риска для страны, в которой он находится.

Что касается экономического аспекта – те суммы, которые мигранты вывозят из России, составляют очень маленькую долю от того, что они здесь оставляют. Важнее то, что те деньги, которые мигранты оставляют в России, поступают не в бюджет, а оседают в частных карманах – в виде взяток при оформлении настоящих и фиктивных документов, при получении гражданства. Очень жаль, что такие огромные суммы остаются в теневом секторе и не работают на развитие социального сектора России. Второй аспект – ни один бюджет страны не выдержит массовой депортации – билет до Душанбе стоит около 500 долларов, плюс содержание в приемнике-распределителе. Невозможно выслать всех мигрантов – в России мигрантов около 10 миллионов.

РЖ:Есть ли какие-то объективные данные о количестве в России трудовых мигрантов – из среднеазиатских республик? Или большинство мигрантов все же находятся в России на нелегальном положении?

Г.Д.: Подавляющее большинство – это все же нелегальные трудовые мигранты. Даже если человек въехал легально, в подавляющем большинстве случаев он превращается в нелегала обращаясь к посреднику. Это он делает потому, что ему адрес нужен для постановки на миграционный учет – а липовая будет эта регистрация или настоящая, это уже зависит от того посредника, который эту регистрацию предоставит.

Таким образом, въезжая легально, мигрант, как правило, попадает в лапы посредника, покупает себе не только постановку на миграционный учет за полторы тысячи, но и, влезая в долги, покупает себе разрешение на работу, например, за 25 тысяч. Устроившись где-то на работу с этими документами, он попадает «в зону риска», потому что, даже приобретая настоящие документы, он не застрахован от того, что работодатель не подпишет с ним трудовой договор и в результате может в любой момент выбросить его на улицу, не заплатив ни копейки заработной платы. В связи с тем, что у нас нет достаточного количества центров, где мигранты могли бы получить информацию о своих правах, они не в состоянии защитить себя, вынуждены принимать те условия, которые им навязывает работодатель.

Попытки ФМС легализовать как можно большее число мигрантов, для регулирования их числа, наталкиваются на протесты тех чиновников, которые смотрят на мигрантов из окна своего автомобиля или знают о мигрантах, наблюдая за работой дворников. Интересы государства чиновники пытаются выражать очень странными методами, которых оказались неэффективными конкретно для России – например, были введены миграционные квоты. Изменилась ли от этого ситуация с миграцией в России? Нет. Миграция, продолжая увеличиваться, соответственно увеличивает нелегальное поле и условия для коррупции.

Миллионы иностранцев, для которых Россия – Родина – русские, татары, башкиры постсоветских республик – так и не получили реального «зеленого коридора» для получения гражданства чтобы вернуться домой. При этом любой иностранец может купить себе гражданство и паспорт за 30 тысяч долларов, если не меньше. Причем, большая часть покупающих паспорта делают это не потому, что хотят остаться в России на постоянное место жительства, а потому, что хотят работать легально. В нелегальном поле они устают постоянно платить налево и направо, испытывая очень сильный психологический стресс, поэтому парадокс – гражданство покупается для того, чтобы работать нормально. Для меня как для практика, озабоченного рисками нелегальной трудовой миграции, на первом месте по актуальности стоит задача их легализации, чтобы мы могли запустить механизмы настоящего учета и регулирования, и в конечном итоге определить, сколько нужно мигрантов России.

РЖ:Проблема учета численности мигрантов для России актуальна уже почти 20 лет, с момента распада СССР. Почему российское руководство все еще не в состоянии разрешить проблему миграционного контроля?

Г.Д.: После распада СССР Россия приняла столько беженцев, что находить дополнительные социальные средства на их поддержку у России возможности не было. Мы предлагали тогда очень хороший вариант – не копировать зарубежный опыт, не предоставлять беженцам социальный пакет, а легализовать их и дать им право на работу. Но мигранты в итоге были предоставлены сами себе – выживали как могли, испытывая трудности и подкупая сотрудников государственных служб. Основы сегодняшней коррупции были заложены еще тогда, поэтому с момента распада СССР – вся система миграционного контроля пронизана коррупцией, рэкетом, поборами и дискриминацией. Эта система порождает добровольное рабство, которое работает на частный карман огромного количества представителей государственных и общественных структур, которые являются субъектами миграционного процесса.

РЖ:Нужна ли социальная политика в отношении всех мигрантов, в том числе, направленная на их интеграцию в культуру принимающей стороны, обучение русскому языку, или только в отношении тех, кто ориентирован на постоянное жительство?

Г.Д.: Человек приезжает в Россию, зная основы своей национальной культуры. Особенно приезжая из восточного сообщества, где традиции сохраняются даже в городах. Но приезжая сюда, он дезориентируется в таком новом культурном пространстве, как Москва. В результате он теряет свои культурные традиции или сам перестает их соблюдать.

Землячества и диаспоральные объединения пытаются заниматься вопросами сохранения культурных традиций среди мигрантов, но это не очень эффективные меры. Землячества и диаспоральные объединения идут по двум направлениям – с одной стороны, есть стремление сохранить традиционную культуру. С другой – вся официальная программа составляет небольшие курсы русского языка, чего катастрофически мало. Потому что государства-доноры рабочей силы должны понять, что помимо денег, которые они получают от труда мигрантов, они должны также озаботиться проблемами сохранения мигрантами своих национальных традиций. Потому что эти люди в итоге возвратятся домой.

Вопросы интеграции – это предвыездная подготовка мигрантов, и специальные программы, которые работали бы на территории России, в которых мигрант мог бы участвовать, живя и работая здесь, когда сама среда дает ему возможность изучать язык, культуру территории, на которой он работает. Обязательное обучение русскому языку – это не решение проблемы трудовых мигрантов, если эти мигранты в массе своей бесправны и не имеют возможности отстоять свои права, уехать домой или получить положенную зарплату. Я бы добавила, что знания русского языка недостаточно, хорошо бы было, если бы они знали историю и культуру народов населяющих Россию.

РЖ:Очень многие сегодня обсуждают – в качестве меры сокращения численности нелегальных мигрантов – введение визового режима, например, с Таджикистаном. Может ли такая мера уменьшить количество нелегальных мигрантов в России?

Г.Д.: Мне кажется, возлагать какие-то надежды на эту меру даже смешно – между США и Мексикой – колючая проволока, но это никак не влияет на количество нелегальных мигрантов из Мексики в США. Визовый режим закроет дорогу людям бедным, которые хотят и могут работать.

РЖ:Что делать с растущей исламофобией, когда коренное население откровенно заявляет о своем страхе, видя толпы – в первую очередь, среднеазиатов – у мечети на Проспекте мира на Курбан- или Уразу-байрам?

Г.Д.: Я думаю, что большая часть приходящих – это протестная масса, которая получает возможность не только к Богу обратиться, но и встретиться, пообщаться. Они знают, что в этот день их не остановит милиционер, не отберет паспорт, не порвет миграционку, не ударит. Здесь есть момент некой солидарности тех, кто чувствует себя дискриминируемым. Второй момент – я не считаю правильным в центре Москвы устраивать такую демонстрацию веры, особенно когда это происходит на трамвайных путях. Молиться можно везде, лишь бы это место было чистым. Стоит вопрос о регулировании условия проведения таких мероприятий, чтобы такое благое дело, как молитва не беспокоила окружающую среду, поднимая уровень ксенофобия.

РЖ:По разным данным сегодня примерно 10% населения Таджикистана работает за границей (преимущественно в Россию). Какая доля из этих трудовых мигрантов – стремится «осесть» в России, а какую устраивает сезонная рабочая миграция? Какой процент приезжает сюда жить, а какой заработать?

Г.Д.: Менталитет среднеазиатских народов такой, что у них очень высокий градус оседлости и привязанности к своей земле. Особенно у таджиков. Восточный менталитет – это сильнейшие родовые связи, обрывать их тяжело. Но неадекватная миграционная политик России практически вынуждает трудовых мигрантов искать пути для получения гражданства нелегально. Поэтому если трудовой мигрант из Центральной Азии будет работать в нормальной миграционной атмосфере, которая позволит ему приехать, поработать и заработать ровно те деньги, которые он заработал, он уедет. А если заработает чуть больше, он сможет открыть свое дело на родине, и тогда когда-нибудь вернется в Россию в качестве туриста.

Я бы очень хотела, чтобы человек делал свободный выбор, а не вынужденный. И свободный выбор сопровождался не только возможностью заработать в другой стране, но еще и любовью к культуре и истории той страны, в которую он едет. В принципе это возможно, просто надо начинать легализовывать миграционную политику, не создавая миграционные барьеры, которые не работают. А создавая принципы евразийского партнерства, когда человек может чувствовать себя не только свободным, но и застрахованным от унижения. А достоинство – это то качество, без которого жить очень тяжело.

То, что происходит сейчас с трудовыми мигрантами из Таджикистана – после заявлений политиков и представителей власти, а особенно Геннадия Онищенко – именно унижает достоинство простых людей, которые далеки от политики, унижает настолько, что это психологический стресс сведет на нет доверие России на многие годы.

Беседовала Раиса Бараш

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67