В силу нахождения в путешествии – на этот раз телеграфно. Что я думаю по поводу совершенно как бы актуальной и как бы назревшей и перезревшей реформы милиции с переименованием последней в полицию. Начну с метафоры…
Вообще, метафористический зачин, как я уже однажды писал, типичен только для россиян, где бы они ни находились, пусть даже и за границей. Сколько раз я видел на международных конференциях, например, такую сцену. Выступает западный эксперт и для него все «просто». Он определяет зону своей компетенции, ресурсы, бюджет. Затем берет хорошую программу Word, а в ней красивые способы составления списка и нумерации, и – ву-а-ля – проект, готовый к реализации. Аплодисменты.
Иное дело россиянин, он выступает следом, благодарит своего западного коллегу, а затем заявляет, что тот все правильно сказал, но сейчас докладчик вам расскажет русскую народную сказку. Западники тут же, естественно, шизеют, но россиянин, тем не менее, заводит долгую мутную историю, допустим про царевну-лягушку. Которая днем лягушка, а ночью царевна, и нельзя, мол, спешить с ее переделкой, иначе она вместо того, чтобы остаться на все время прекрасной царевной, на веки вечные закостенеет бессмысленной лягушкой.
Или про Ванечку-дурачка, которого баба-яга хочет на лопате поджарить в печи, а Ванечка-дурачок, как бы идя на сотрудничество, подлец, предлагает широкую общественную дискуссию по поводу того, как правильно располагаться на лопате, просит показать «правильно» саму бабу-ягу с последующим несчастным случаем и сворачиванием дискурса.
«О-ооо, - думает западник, - как у них все сложно, загадочная русская душа».
Не стану и я в этом смысле исключением, и вот вам моя метафора. И кстати, реальная история. Есть два соседа. Один более богатый, другой – более бедный и в каком-то смысле сволочной. Богатый строит высокий забор, который отбрасывает тень на участок сволочного соседа. Возникает некая тяжба, сначала происходящая в формальном русле, а затем перерастающая в недоброжелательные отношения. Одному нужно безальтернативно уменьшить высоту забора, а другому – увеличить, так как безусловным приоритетом богатого является безопасность богатства, а безусловным приоритетом более бедного – спелые яблоки. Стороны – это уже метафора - зовут общественных экспертов и политтехнологов местного разлива, которые в соответствии со своим годами отшлифованными ухватами не находят ничего лучше, чем предложить выйти на оптимум. Как тут все говорят, на «консенсус».
То есть забор сделать высоким, но все ж не таким, чтобы весь участок соседа закрывал тенью, а еще переименовать этот забор, скажем, в «ажурное украшение», достопримечательность данной территории, мысля тем самым погасить конфликт.
Однако конфликт, как вы понимаете, этим совсем не исчерпывается, потому что богатому все-таки нужен забор как можно выше, однозначно, а бедному – по-прежнему чтоб больше солнца. Причем, в реальном мире, а не в метафоре, этот конфликт после нескольких судов решился так: сволочной сосед таки спалил дачу богатого. То есть дача сгорела, а виновного не нашли.
Но вернемся к метафоре. Смысл этой притчи в том, что консенсус… не всегда является оптимумом. Вернее, оптимум не всегда является консенсусом. Ведь разумное государство должно стремиться не к бесконечному разруливанию ко всеобщему удовольствию постоянно поставляемых ей взрывоопасных ситуаций, а, напротив, к такому положению (которую «наши эксперты», поведясь на ложно поставленную задачу, даже не рассматривают), когда забор не нужен вообще – ни маленький, ни большой, когда нет взрывоопасных ситуаций, потому что есть культурная политика, исподволь закладывается традиция не зариться на чужую собственность и не решать конфликт неправовыми способами.
К слову, там, где я в настоящий момент нахожусь, я вообще не вижу полицейских. Целый небольшой город – с магазинами, банками, рынком (!), гостиницами, танцами по ночам, возлияниями – и ни одного хмуро наблюдающего постового. И все, тем не менее, как-то утрясается само собой. А что-нибудь случится серьезное, будьте уверены – приедут.
Иными словами, вопрос стоит так: можно ли рассматривать тот или иной проект общественного переустройства, игнорируя сложившиеся социальные практики? Можно ли отдавать дискуссию о силах правопорядка на откуп чистым юристам, делая вид, что в метаниях власти отсутствуют зашифрованные политические смыслы?
В своем ЖЖ Марат Гельман пишет: «Скептики? Принесите пользу, разберите проект закона по косточкам. Соберите кейсы других стран. Оппозиция? напишите альтернативный закон».
Да разве в одном законе дело? Вообще, в чему тут наша компетенция, кто нас пригасил за стол переговоров и где этот стол находится, где пределы возможного в данной конкретной истории?
Мой ответ: всякая реформа, продающая себя как волшебный способ осуществить широчайшие благодеяния, суть ложь. У меня перед глазами другая такая реформа – судебная, которая в общих чертах завершилась в нулевых годах после почти десятилетнего обсуждения. Ее двигали «богатыри, не вы», настоящие общественники. Вот только где они сейчас? Кто состарился, кого пристрелили, Козак – давно на другой работе, парламент стал не местом для дискуссий, и в результате появился термин «басманное правосудие» и «купленная юстиция».
Для того, чтобы выйти хоть на какой-то минимальный позитив, нужно, во-первых, распечатать наш язык, признать нынешний классовый характер нашего общества и определенную проблему во взаимоотношениях элиты и населения. А во-вторых, определиться с аргументами «нашей силы», которые будут приняты во внимания другими сторонами переговоров, учитывая, что нет правил, устраивающих сразу всех.
Проблема, таким образом, как мне видится, заключается в том, что нынешняя милиция давно превратились в полуанархический отряд, исповедующий внутренние кодексы, не имеющие никакого отношения к формальным законам. Это социальная корпорация с порченной моралью, заражающая всякого, кто к ней присоединится. Однако верхние эшелоны нашего общества, в общем-то, готовы это терпеть в обмен на поддержание статус-кво, а нижние – наоборот не очень. Консенсуса тут быть не может, потому что народ мнит, что милиция когда-нибудь «перейдет на сторону народа» – освободит Мохнаткина и прекратит чморить демонстрантов на Триумфальной площади. А верхние еще могут поговорить про эффективность, но опять же не про такую эффективность, когда полуанархисты в форме, практически казаки, залезут к ним в их собственные карманы и, допустим, начнут расследовать вип-аварии, как будто все действительно равны перед законом, а эффективность как бы «сверху вниз».
А то, что политическая оставляющая права должна присутствовать, - с этим, кажется, согласятся все.
На самом деле, мы не знаем, какой скрытый смысл, кроме косметического обновления, вкладывает в реформу Дмитрий Медведев, потому что не знаем его истинное позиционирование в тандеме. Если он ведет собственную игру, то и синица ему в руки! Реформа с переименованием позволит ему переутвердить руководство одной из самых мощных силовых структур с тем, что назначенцы будут обязаны лично ему. Опять же реплика хитромудрого Гельмана: «Понятно же что как минимум половина проблемы с милицией - кадры. И понятно что новый закон дает серьезный шанс на обновление кадрового состава. Ну расскажите мне почему это плохо».
Да наоборот – это отлично! При том уровне коррупции и чемоданах компромата, которые копятся чуть ли ни на каждое высшее должностное лицо России, это равносильно получению царского посоха. Но нам, однако, не это интересно, а то, что страна при этом придет в движение и, может быть, куда-нибудь выгребет из застоя.
Если же он собирается продолжать свою карьеру спарринг-партнером, то тогда все довольно бессмысленно, включая обсуждение. Наши казаки переварят слово «полиция» и заново организуют частные выгоды от как бы государственного служения. Будет даже проще: у милиционера по инерции сохраняются моральные обязательства перед населением и стыд глаза ест, а «полицейский» – это марсианин, вылезший из марсианской треноги.
Что же касается технических идей, которые предлагается обсуждать, типа передачи следственных функций из одного места в другое, то это «что в лоб, что по лбу» и слишком «профессиональная тема», я не знаю, кому это может быть выгодно в первую очередь. Может, бандитам; может, тем, кому нужно срочно развалить дела… Если вам проткнут шину во дворе, что вам скажет обновленный полицейский с измененными функциями, «я при этом не присутствовал», и «идите-ка вы, батенька, в… Следственный комитет?» Я бы сильно поостерегся тут регулировать «лопатами и вилами».
***
Теперь о нас, как будто мы взаправду имеем тут слово.
Если бы речь шла действительно об общественном благе, я вообще думаю, что вместо того, чтобы затевать глобальное переформатирование, - которое на определенном этапе действительно было бы необходимо, следовало бы для начала послать ясные и четкие сигналы конкретным людям.
Даже не по всей стране, а для начала – по столице. Потому что столица всему голова.
По очень простым позициям. Что существует персональная ответственность – для чего назначить начальником структуры нового незапятнанного человека, действительно общественную фигуру с ясно артикулированными обязательствами перед системой и страной. Комиссара Катани.
Показать, что фальсифицировать протоколы отныне нельзя, и это будет проверяться. Что арестовывать без причины – тоже. Что неприлично иным милиционерам жить как нувориши, за этим будут глядеть. Если выбрал себе профессию служить обществу – служи, не ропщи, а хочешь по-другому зарабатывать деньги – вот тебе поле, вот тебе шахта.
Что «гонять» оппозицию можно, но только на законных основаниях, во время ее неразрешенной сходки, а превентивно – ни-ни, с задержаниями на подходе. Кто так сделает – тот редиска. Что показания одноказарменных милиционеров не перевешивают показания горожан. Голос против голоса, а иначе тащите видеозапись, отпечатки пальцев и т.п. Такие сигналы с точки зрения бюджета дешевы, а стоят дорого.
Кажется, в новом законе есть сильные новеллы про общественный контроль и милицейско-полицейскую отчетность перед СМИ. Ну а сейчас-то что этому мешает?
Параллельно общество должно думать: а достаточно ли оно сильно, чтобы вступать с властью в переговоры по тому или иному вопросу и тем более по столь важному вопросу как правовой режим, есть ли в наличие получатели вышеназванной отчетности? И это главная наша проблема. Какие институты гражданского общества сохранились и как они смогут взаимодействовать.
Чтоб с казаками жить, надо и самим стать немножко казаками, надо копить силы.