«Осенняя соната» театра Современник – тот редкий случай, когда название не просто описывает главного героя, раскрывает центральную идею или философский смысл произведения. Оно охватывает постановку целиком, от первой до последней сцены, давая если не самое полное, то самое точное представление о ней. Спектакль Екатерины Половцевой - это, действительно, соната, исполненная блестящим дуэтом Марины Нееловой и Алены Бабенко. Неспешными, кристально чистыми и ломко прозрачными волнами накрывая зал, она поражает богатством оттенков и насыщенной, но не давящей атмосферой.
Постановка живет нюансами света, цвета, звука и, конечно, чувств. Изменение освещения – от привычного дневного к серебристому полумраку – мгновенно переносит зрителя из настоящего в прошлое. Временные границы, как и границы между мирами, в «Осенней сонате» проницаемы, размыты. Давно умерший муж для гениальной пианистки Шарлотты (Неелова) так же реален, осязаем, как дочери Ева (Бабенко) и Елена (Елена Плаксина), как писатель-ловелас, несколько лет назад посвятивший ей роман. Неразрывную связь между сном и явью, воспоминаниями и повседневностью обеспечивает музыка. В пасторском поместье на берегу фьордов ею пропитано все. Характер здесь раскрывается через способ исполнения Шопена, размышления о больном ребенке оборачиваются творческим взлетом, а последние минуты жизни не жаль потратить на разговор о Брамсе.
В первый момент кажется, что болезненная погруженность в искусство, заставляющая забывать о родных, о самой действительности с ее неотступными проблемами, больше характерна для экзальтированной Шарлотты. Ее наивному эгоизму, ее художественной восприимчивости в сочетании со странной глухотой к чужому, а порой и собственному горю противостоит более рациональная и сдержанная, но отзывчивая Ева.
Впрочем, ближе к концу спектакля не остается сомнений в том, что противостояние главных героинь – иллюзия, мнимость. Прелесть постановки заключается в том, что висящее на стене ружье никогда не выстрелит, что трели соловья важнее взаимных упреков матери и дочери, что вопросы значимее ответов. По сравнению с одноименным фильмом Ингмара Бергмана она кажется импрессионистическим наброском. Ярко выраженный конфликт здесь невозможен – хотя бы из-за отсутствия у персонажей общего языка, из-за их неспособности услышать друг друга. Каждый из обитателей старинной усадьбы, превращенной сценографом Эмилем Капелюшем в графично утонченное подобие греческого храма, живет в собственном мире. И хотя состояния героев легко и почти незаметно перетекают друг в друга, границы между их вселенными остаются непроницаемыми.
Основой постановки, костяком, на котором держится ее сюжет, в итоге становятся пугающе повседневные переходы от любви к ненависти, от заботы к подавлению, от надежды к отчаянию. К сожалению, для трехчасовой «Осенней сонаты» этот фундамент оказался недостаточно прочным. Почти лишенный внешнего действия и, следовательно, сюжетной занимательности, спектакль «провисает», кажется непростительно затянутым. Его не спасает даже блестящий актерский дуэт - возможно, это связано с тем, что игра Алены Бабенко и Марины Нееловой (сама по себе почти безупречная) не всегда гармонирует с общей атмосферой постановки. Для импрессионистического спектакля Половцевой их Шарлотта и Ева чересчур экспрессивны, определенны и даже резки. Иными словами, они непростительно человечны среди вереницы призраков и теней поздней осени, в волнах звенящей, хрупкой тишины, охватывающей мир, пока не выпал снег…