Матрешка Путин

Путин выступил на форуме в Петербурге и сказал, что нам нужна «национальная модель демократии и гражданского общества». То есть – решили пойти по второму кругу. Уже была «суверенная демократия» на втором его сроке. Это вызывает оторопь. Как?! Вот просто так, нагло, по второму кругу? Причем, в новой уже ситуации, когда люди уже хорошо понимают цену этой риторики. В 2000-2005 еще можно было как-то сохранять надежду (иллюзию?), что все это тянется, потому что надо как-то «отстроиться» от 90-х гг., найти новую форму и т.д. Я помню, как в 2000-м году смело прозвучали слова Павловского о том, что наступила эпоха «контрреволюции». Он тогда писал, что не надо этого бояться. Мол, была революция (1991-1999), и надо окончательно изжить ее бурный период. Нужно осесть, уплотниться, рутинизироваться и набрать консервативный жирок. Убедительно звучало. Вроде как и современная Франция с ее республиканскими традициями – не только следствие Просвещения и революции, но и контрреволюции и контрреформации. Через два такта общество приходит к уравновешенному состоянию. Ну, ладно, допустим. Хорошо помню, что уже примерно в 2005 году многие стали с нетерпением ожидать перехода к третьему такту. Мне тогда казалось очевидным, что если намерения – искренние, то для «осадки» пяти лет вполне достаточно. Ведь человек – как это видно по многочисленным историческим примерам - вообще очень пластичное существо. 5-7 лет в русской истории – это достаточный срок, чтобы общество приняло новую форму. Например, благословенный НЭП начался в 1921, а в 1925 уже сворачивался. Так называемые «годы реакции» после восстания 1905 г. длились с 1907 по 1914. Или, например, косыгинская реформа – призванная модернизировать постсталинскую экономику СССР – длилась с 1965 по 1970…

Ну, хорошо, пусть не 5, а 7-8 лет. И, действительно, в 2007 году В.Путин отказывается идти на третий срок. Хотя многие его просят. Нет, говорит, не поступимся духом и буквой Конституции. Возникает «тандем». «Вертикаль» восстановлена, терроризм побежден, экономика устойчива, средний класс расширился, доходы растут и т.д. Таким образом, мы переходим к третьему такту. И - в самом деле - начались свидетельства третьего такта: причем такие, что даже Обама поверил, что начался какой-то – пусть медленный – но поворот к институциональному укреплению демократии, конкуренции и проч. Путин тихо сел в правительстве (как нам говорили: чтобы демпфировать, чтобы слишком быстро «с горы не поехало»), а вторая голова тандема стала ходить туда-сюда: благодарить «Новую газету», призывать созревшее уже общество к «Вперед, Россия!», к демонтажу государственных корпораций-монополий, поощрять доклады ИНСОРа и прочие «дорожные карты», грозить коррупционерам, реформировать милицию…

И вдруг – бац! – все обратно. Вдруг выясняется: «годы реакции» только еще начинаются. Путин – вместо того, чтобы сохранять свою демпфирующую роль в неизбежно грядущей схватке между siloviks и creative class, взял да и плюнул на этот новый свободолюбивый городской класс, который вырос в нулевые годы. И прямо решил опереться на молодых силовиков и примкнувших к ним «гражданских», которые также выросли в нулевые годы.

Пробило полночь, карета превратилась в тыкву. Внезапно молодые системные юристы, боровшиеся против бесконтрольности монополий, борцы за муниципальные права, умеренные левые и даже глубоко лояльная Собчак – превратились во «врагов государства». Габрелянов в интервью Илье Азару прямо сказал, как будут наводить порядок в СМИ: не надо прямого политического комиссарства, а надо «через инвесторов». Ковальчуки скупают и скупают российские медиа. Не за горами уже и ОАО «Объединенные российские медиа» (на манер ОАО РЖД). Выборы? «Политическая конкуренция»? Не надо!

2

Заметим, что «годы реакции» в российской истории всегда сопровождались экономическим подъемом. Блистательные цифры в 1907-1913. Прекрасные, воодушевляющие данные у Сталина (и Гитлера) в момент американской Великой депрессии. Вот и сейчас нас ожидает прекрасная пора: русские, саудиты и китайцы готовятся покупать новые евробонды. Умные люди пишут, что инвестиции, утекшие из России в последние два года, вскоре потекут обратно – их ненадолго выводили, чтобы запарковать в безопасной зоне перед угрозой второй волны кризиса. Так оно, вероятно, и будет. Хотя точно трудно сказать, кому именно будут проданы государственные пакеты в рамках программы новой приватизации – злые языки говорят, что продадут самим себе – но фактом остается то, что у Путина 200 млрд долл. приватизационных денег идет в бюджет. Банкир Костин на Петербургском форуме уверенно сказал, что проблемы банковского кредитования реального сектора не будет. Короче говоря, российская экономика встречает новое десятилетие вполне уверенно. К ее системным порокам все давно привыкли. Эти системные пороки уже давно включены в расчеты и для «больших парней» они уже не являются факторами риска.

Печальный факт: большая группа системных экономистов и политологов в период медведевского президентства не смогла убедительно показать, что «политические трансформации» в направлении децентрализации не содержат больших новых рисков. Нормативный смысл демократии, конкуренции, разнообразия, субсидиарности и проч. российская экономическая элита на уровне риторики поддерживает. Но на уровне «кухни» она считает, что риски от «трансформации» сильно превышают выгоды от сохранения путинского централизма. Чубайс, Костин, Вексельберг, Кириенко, Потанин, Греф и – далее весь список – молча смотрят на досудебные преследования Pussy Piot, на обыски у Навального и Яшина, на Мединского-Железняка, на полицейщину, на то, что политические топ-менеджеры путинского режима переходят на язык «сетевого балабольства». Все спокойно наблюдают за тем, как СМИ застраивают обратно.

3

История показывает, что когда автократ у власти долго, то государство и общество принимают его «персональную форму». В этом и проблема. Номинально перед нами просто отдельно взятый человек, некий «муссолини». А реально перед нами общество, каждая пора которого источает этого муссолини. И весь внутренний костяк, вся внутренняя архитектура – это муссолини. Именно поэтому автократы всегда сидят дольше, чем надо. Государство приняло форму путина. Так было и у Франко, и у Сталина, и у Каддафи. Все желе, вся каша втекла в форму «путин» и в ней застыла. Распределенный «путин» присутствует в каждой общественной транзакции, в каждом рукопожатии. В такой системе не имеет значения институциональный дизайн. Поскольку любой дизайн оказывается вторичным по отношению к субстанции. А субстанция – это путин-франко и т.д. Любая новая институция оказывается матрешкой в матрешке. Надо напомнить, что смерть Сталина означала не просто смерть главы государства. Она оставила гигантское государство и большое общество в состоянии полной неясности в отношении своей новой, иной структуры. Попытки обрести эту иную, постсталинскую структуру были мучительными – через оттепель, через застой, через длинную борьбу аппаратных фракций, через попытки экономических реформ, через судороги Праги-68 и Афганистана-78, через андроповское «мы не знаем общества, в котором живем», через перестройку - к распаду.

То, что сделал Путин с российским государством и обществом – это ужасно. Он посадил российскую политию в результате двадцатилетнего транзита в мертвую точку «государство в форме путина». Отсюда нет никакого выхода, кроме дальнейшего развития сервилизма. На каждом следующем этапе такого правления сначала происходит обмен гражданственности на лояльность, а затем лояльности – на сервилизм. В каждой социальной транзакции путин. И в каждой - сервилизм. Мы входим в то прекрасное время, когда больше не нужно ни обосновывать режим, ни бороться за его легитимность, не нужны дебаты и дискуссии, не требуются адекватные данные о состоянии общества (реальная статистика), не требуются никакие экспериментальные формы культуры, никакие гуманитарные научные группы с собственными исследовательскими программами. Вообще ничего не требуется, кроме непрерывно длящегося сервилистского «танца живота».

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67