От редакции. Кто стоит на пути прогрессивных изменений в России? Кого в современной России можно назвать сторонниками прогресса и сторонниками реакции? Существуют ли внутри политической элиты группы, которые можно было бы назвать реакционными? Вокруг каких пунктов политической повестки разворачивается основная борьба сил прогресса и реакции? Сложилось ли в России общественное мнение и способно ли оно оказывать влияние на политическую ситуацию в России? Своими соображении о прогрессе и реакции с "Русским журналом" поделился Михаил Леонтьев, журналист, главный редактор еженедельника "Однако".
* * *
Слова «прогресс», «прогрессивный», «современный», «инновационный» ныне употребляются часто. Но никто не взял на себя труд объяснить, какое содержание в эти слова вкладывается. Казалось бы, интуитивно понятно, что прогресс, несущий инновации, – это благо. Тем не менее, во-первых, никто еще не смог доказать, что инновации – это хорошо. Что такое инновации? Почему инновация – это благо? Если инновация способствует лишь повышению благосостояния, тогда инновации и прогресс не нужны.
Например, с точки зрения религиозного человека, такие понятия, как «прогресс» или «инновация», в трактовке, представленной выше, вообще абсурдны. С другой точки зрения, противостоящей первой, перед человеком стоит единственная задача – выжить в антагонистической конкурентной борьбе. Именно этой задаче и посвящено создание государства, объединение разрозненных человеческих коллективов в племена и народы. И здесь инновации и прогресс тоже излишни. Ведь для повышения благосостояния совершенно не обязательно иметь государство. Люксембург, например, государством не является, а благосостояние тех, кто проживает на его территории, повышается. Или так ли уж нужна Россия в своих нынешних границах, с точки зрения оптимизации расходов, экономической эффективности и повышения благосостояния всех и каждого? Вопрос остается открытым.
Тем не менее государство как институт было создано. Создано оно было для того, чтобы выиграть войну, как в буквальном смысле слова, так и в переносном. Ведь человечество живет, всегда жило и, скорее всего, в ближайший исторический период будет жить в рамках антагонистической конкуренции. Как следствие, именно через данную призму необходимо объяснять необходимость инноваций и модернизации как процесса, ведущего к инновациям. Других модернизаций в истории человечества не было и не будет. Однако встает вопрос: какую войну собираются выигрывать наши инициаторы нынешней модернизации и с кем? Ведь в настоящее время даже противник не определен, а потенциальный противник помогает эту модернизацию провести.
Многие считают меня реакционером. Иногда я и сам считаю себя реакционером, но в данном слове я не вижу ничего страшного. Я не мыслю в понятиях прогресса или реакции. У меня есть один критерий оценки – это интересы собственной страны. Воспринимается ли реализация этих интересов на мировой арене как прогресс или как реакция, мне совершенно неинтересно, ведь я мыслю в иной системе координат.
Так, предположим, вы рассчитываете движение в пространстве, а вам его показывают во времени. Едва ли вы сможете точно сказать, где находитесь и где будете находиться в будущем. Так и здесь. Если то, что вы называете реакцией, служит интересам страны, я полностью за реакцию. И наоборот, если это не служит интересам страны, я против реакции или того, что называется реакцией.
Консерватизм – это нечто иное. Консерватизм – это абсолютно нормальный элемент любого исторического сознания. Я много раз говорил, что человек отличается от животного не тем, что он умнее животного. Иная собака подчас умнее многих политиков и финансистов. Человек отличается от животного тем, что у него есть историческая память, у него есть могилы. Консерватизм – это наличие исторической памяти, исторической ответственности, понимание того, что все, что есть, генетически связано со всем остальным.
Подобного понимания нет в либерализме. Для либерализма есть только настоящее. Для либералов, например, Россия – страна, созданная в 1991 году, которая должна руководствоваться в своей деятельности некими абстрактными универсальными ценностями. Подобной ориентации на прошлое нет и в революционных идеологиях, которые ориентированы на будущее. Революционеры готовы пожертвовать ради будущего всем, консерваторы готовы жертвовать многим ради сохранения прошлого. Это очень грубая, даже вульгарно проведенная линия размежевания, но она позволяет провести различие между либералами, консерваторами и революционерами.