1
Занятную вещь сообщил нам Маршалл Маклюэн: «Не меньше, чем средства производства, форму развития общества определяют языковые средства коммуникации». А наряду с ней – и его образ жизни. Но что, если разные языковые средства коммуникации в пределах одного общества используют разные представители разных его секторов и слоев? А то, что речь уже не об образе, но об образах жизни. О многообразии целей, задач и приоритетов. О практиках разномыслия.
Так было издавна. Крестьяне и помещики империи, юристы и купцы, студенты и казаки, жандармы и гвардейцы говорили на разных языках. Скажем, гвардейцы понимали жандармов так плохо, что даже руку избегали им подавать. Хотя, казалось, и был для них общим славный тургеневский ВМПС – великий-могучий-правдивый-свободный «язык родных осин».
Красный проект многое сгладил. Секретари горкомов и генералы говорили с рабочими и служащими так же просто, как с секретаршами и адъютантами… Но язык «Морального кодекса строителя коммунизма», партийных съездов, а нередко и лично Леонида Ильича Брежнева оставался за гранью понимания масс. Как и их интереса. Имелись и языки «изгоев и плевелов» – хиппарей и лабухов. Но они таились по «темным притонам» и как бы не считались.
В юной свободной России открылось немало нового. И в этой сфере тоже. Ее рождение почти совпало с приходом в повседневность электронных средств общения. Факс, e-mail и Интернет явились с неслыханной скоростью, формируя другие образы жизни, мысли и речи.
2
Шло время, и вот «подключенным» к Интернету и продвинутым пользователем электронных систем показал себя президент Дмитрий Медведев. Россияне, живущие в Сети узнали, что глава государства занят (кроме других важных дел) тем же, чем они – освоением новых миров. А значит – у них с ним, возможно, есть общий язык. Его причастность к образу жизни людей, желающих развиваться вместе с миром, говорила, что и в высших сферах нечто меняется: в них проникают средства коммуникации, присущие растущей части общества, отвергающей послушание.
В то же время людей, желающих жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит единственная партия – то есть, быть частью общества послушания, немало. И у них есть свой язык и видение мира. Их ценности – тотальный контроль и стабильность. Им претят разномыслие и инициатива. И хотя порой им приятно многоцветье – скажем, попугайская военная форма позднесоветского образца – но лишь в пределах общего единообразия.
Это не значит, что люди, принадлежащие к этим секторам общества, не могут общаться. Важно то, что они хотят это делать с людьми своего круга. То есть того, к которому принадлежит президент Медведев. То есть – обоих. Так получилось. Президент и там, и там.
И не он один. В этом – отражение двойственного положения не только российских элит, но и множества граждан. Миллионы людей хотят жить в красоте и достатке, в мире открытых коммуникаций и прозрачных институтов удобного общества. Они понимают: это требует не только участия в хозяйственной деятельности, но и общественной жизни. А то и в политике. Для защиты своих прав и интересов. Они знают, что стремление к счастью – не простая вещь, за него надо бороться. Но именно этого они упорно избегают, предпочитая следовать по колее, проложенной за них. Втихую ругать власть, сетовать на несправедливость, коррупцию, попрание свобод, загрязнение окружающей среды, наплыв инородцев, плохие дороги… Вот она, ситуация: при всем желании жить хорошо многомиллионные «низы» – в целом – не желают пальцем пошевелить ради этого, а самодовольные «верхи» резво делают свою жизнь богаче и краше.
Впрочем, я не зря включил в эту фразу хитрую оговорку: «в целом». Ибо среди тихих миллионов есть энергичные тысячи, готовые действовать ради своих прав и выгод. Они возмущают спокойствие, создают ячейки гражданского общества, и, непрерывно общаясь на своем языке, мешают спокойному процветанию чиновников, офицеров ОПОНа, строителей трасс через леса, расхитителей, коррупционеров, беззаконных разрушителей городской среды. Многим из них нравится президент Медведев. Они подозревают, что у него и у них, возможно, тоже общий язык.
3
То, что этот уже довольно обширный, и очень заметный на фоне социального покоя слой существует и растет, показали недавние дебаты между «Нашими» и «Солидарностью» (где, несмотря на истерику, коммуникация была налицо). Это показал и «Антиселигер». И, возможно, покажет «Селигер». Конечно, коммуникация – это далеко не всегда единение, компромисс и партнерство. Но всегда – возможность равноправного обмена суждениями и действиями. Ну, то есть, когда на вопрос: как проехать в светлое будущее, в твою машину не бросают кирпичи.
Возможна ли такая коммуникация между гражданскими активистами и властью? Докричаться ли они друг до друга? Возможно. Об этом говорит тот факт, что «Антиселигер» не разогнали, а действия защитников исторического облика столицы после проведенных ими акций встретили понимание городских властей: Правительство Москвы запретило строительство в центре, о чем и сообщил мэр Сергей Собянин. «Принято решение ограничить, а фактически запретить строительство в центре Москвы», – сообщил он. А текущие стройки завершить в три года.
4
Вспомним «Кадашевскую оборону», когда не давали застроить район близ Третьяковской галереи. Тогда в дело включились Думцы Валерий Гартунг, Валерий Зубов, Николай Левичев. Понятно, что для них это политика, но отчего ж не привлечь и политиков к доброму делу?
В 2009 году попытки подземного строительства в сердце Москвы – под Пушкинской площадью, сноса кварталов исторического центра, вырубки скверов и выселения жителей, сперва повергли москвичей в ужас, а затем побудили их создать коалицию «Пушкинская площадь», куда вошли десятки организаций и частных лиц. Это была первая инициатива такого масштаба по объединению групп и деятелей самых разных взглядов – от Сергея Удальцова до Виктора Милитарева, от «Солидарности» до «Союза хоругвеносцев». И для многих из них это была политика. Но отчего бы не реализовать политические задачи, спасая сердце столицы?
Так простые москвичи осознавали свои интересы. И преобразовывали это понимание в протест. А, протестуя, добились своего. Стройку прекратили. А теперь запретили и новые.
Хотя смущает трехгодичный срок, данный на завершение текущих работ. Не ясно, означает ли он, что будет продолжено, например, строительство в Малом Козихинском переулке, которое ведет студия «ТРИТЭ» Никиты Михалкова, и против которого протестуют, блокируя стройку, местные жители, ведомые актрисой Татьяной Догилевой и активистами Еленой и Романом Ткачами? Будет ли дан адекватный ответ на призывы члена Общественной Палаты Марата Гельмана «показать москвичам, что новая городская власть во главу своей деятельности ставит их интересы и готова встать на сторону жителей в их борьбе за сохранение своих домов, улиц, кварталов».
Пока сказать сложно. Потому-то жители территории лежащей между Тверской улицы на севере и Москвой рекой на юге, Моховой на востоке и Садовым кольцом на западе, создали свою собственную в прямом смысле народную организацию для защиты от любых посягательств на территорию, которую они считают своей. Как граждане. Как горожане. Как москвичи.
Организацию назвали «Тихий центр». Инициативу поддержали известный предприниматель Александр Гафин, телеведущие Владимир Познер и Татьяна Лазарева, художник Иван Глазунов, актрисы Светлана Немоляева и Татьяна Догилева. Безо всякого указания сверху. Здесь мы имеем дело с подлинной гражданской инициативой, что называется – «на уровне корней травы» – когда жители сами формируют структуры для выполнения широкого круга задач – от охраны памятников до ликвидации «схронов» незаконных иммигрантов.
5
Несколько лет назад ушлые интернет-юмористы запустили в Сеть стишок:
Капиталист, будь веселым и гордым –
Бей пролетария в хамскую морду!
Но дельцы совета не послушали. Да, конфликты бывали – и заводы закрывали, и рабочих увольняли… И Путин ездил в Пикалево… Но мордобоя не случилось. В стране сохранялось подобие классового мира. Его взялся, было, разрушить Михаил Прохоров, предложивший ввести 60-часовую рабочую неделю. Что восхитило коммунистов. Говорят, иные из них молились, чтоб идея прошла. Ибо введение 60-часовой недели немедленно привело бы к резкой радикализации рабочих, разрушило бы ненавистный «красным» пакт о классовом мире.
Чем грозит идея олигарха, сразу поняли опытные «рабочие вожди» Михаил Шмаков и Андрей Исаев. Как функционерам ФНПР им либо пришлось бы возглавить борьбу членских организаций против «недели», либо столкнуться с массовым выходом из федерации. И больше того – с тем, что, закипев, гнев «великой армии труда» обратился бы и на «паразитов», и на власть. Ведь лозунги «Или смерть капиталу, или смерть под пятой капитала!» и «Долой министров капиталистов!» не забыты, а лишь до поры припрятаны в профкоме… Поэтому лидеры ФНПР сделали все, чтобы торпедировать план Прохорова, а попутно похоронить надежды радикальных коммунистов.
Обошлось. Но призыв к мордобою услышали другие. Богатые и власть имущие решили, что если связываться с пролетариями не стоит, то с горожанами церемониться нечего. Стих переиначился:
Девелопер, рушь городские кварталы.
А всем несогласным – лопатой в хлебало!
С тех пор историй про разрушение центра Москвы появилось так много, что все их не упомнит даже член Общественной палаты Вячеслав Глазычев. Зато их знают те, кто защищает достояние горожан. Одна из центральных историй, и – благодаря сопротивлению граждан – одна из самых провальных – упомянутая постройка гостиницы в Малом Козихинском. А success story самоороганизации жителей – основание независимой, народной организации «Тихий центр».
6
Зачем акцентировать независимость, «народность» таких организаций? Чтобы подчеркнуть их суть. Не секрет, что иные ассоциации со статусом общественных создаются «сверху» – бизнесом и властью. Включается советская модель – такие структуры, как говорят учредители, могут служить для их членов «карьерными лифтами», а для учредителей политическими инструментами. При этом члены могут об этом даже не думать. А так – вступить «потому что начальник велел». И вот уже имена и голоса людей могут использоваться не в их интересах, а в целях учредителей. То есть принадлежность таких структур к гражданскому обществу – формальность.
Есть и другая проблема. По данным опросов, слабость политических институтов в России успела подорвать у многих граждан доверие и к «партийной системе», и к государственному устройству как таковому. В ситуации, когда укрепление демократии в России и прорывное развитие страны остаются под вопросом, лжеобщественные структуры легко могут использовать те, кого Дмитрий Медведев недавно назвал «экспертами, мечтающими о пятилетках». Которые, прежде чем начать воплощать мечту, хранят статус-кво, которое, по мнению президента, пора менять.
Набирающие силу инициативы гражданских активистов дают надежду, что не оправдается угрюмый прогноз руководителя «Левада-Центра» Льва Гудкова о том, что «никаких изменений не предвидится. Полная деморализация… 10 лет страна жила… нежеланием что-то менять. Но с прошлой осени проявился четкий тренд: стала нарастать тревога в обществе, неуверенность в завтрашнем дне. Появилось ощущение, что сохранение текущего порядка вещей грозит еще большими потерями в будущем. Причины этой тревоги – административный произвол, коррупция, беззащитность людей, падение жизненного уровня». По мнению социологов «Левада-Центра», эти настроения будут нарастать. На фоне снижения управленческого ресурса власти.
Что же восполнит этот ресурс? Возможно – создание все большего числа подлинно народных организаций, представляющих интересы граждан перед лицом бизнеса и бюрократии. Их усиление способно побудить стороны поиску общего языка, к более продуктивной коммуникации. Неучастие этих объединений в предвыборных операциях может служить одной из гарантий их независимости. А участие в управлении территориями – источником опыта. Попутное осознание гражданским обществом его независимого положения и собственных интересов создаст условия для строительства партнерских отношений между тремя субъектами общественной жизни: организованной властью, организованными деньгами и организованными людьми.