Идеальный треш. Какофония в трех частях

70-летняя народная артистка вышла замуж за юного ценителя искусств. Звезда шансона свела счеты с жизнью из-за несчастной любви. Известный политик продал душу дьяволу. Нет, это не заголовки желтой прессы. И даже не выпуск новостей на телеканале НТВ. Всего лишь «Идеальный муж» Оскара Уайльда в творческой интерпретации Константина Богомолова.

Новый спектакль МХТ им. Чехова можно без натяжки назвать если не энциклопедией, то хотя бы калейдоскопом русской жизни начала ХХI века. В четырехчасовой постановке (видимо, Богомолов грезит о лаврах Эймунтаса Някрошюса) нашлось место для всех скандалов, интриг и расследований последнего времени. Судьба русских сирот за рубежом, борьба за государственные тендеры, гомосексуализм и цензура, церковь и власть, заказные убийства, засилье гламура и даже Олимпиада в Сочи. Нет в театральном «ПрожектореПерисХилтон» только ответа на вопрос: что нового открыл в язвах современности режиссер? И стоит ли отдавать его спектаклю предпочтение перед другими «источниками информации»? Ведь шансон лучше слушать на концерте в Кремле, с повесткой дня проще знакомиться в Интернете, а репортажи о жизни знаменитостей дешевле смотреть по телевизору.

Константин Богомолов, как всегда, не скупится на коммерческие приманки. Программка «Идеального мужа» пестрит известными именами: в постановке заняты Сергей Чонишвили, Дарья Мороз, Алексей Кравченко, Марина Зудина, Александр Семчев, Роза Хайруллина. Искрометные шутки сыплются градом. Если вслушаться и вдуматься, от некоторых из них мороз идет по коже (чего стоит чувственный диалог четы Терновых с предложением устроить в спальне 37-й год). Но Богомолов предусмотрительно не дает нам передышки. Александр Семчев дефилирует в дамском платье, декольтированные красотки томно декламируют Чехова, охранники, напоминающие Сергея Зверева, танцуют зажигательный стриптиз. Все это в окружении декораций в стиле hi-tech, плазменных экранов, синтезаторов и камер. Такой художественный коктейль, конечно, быстро ударяет в голову. Но на три действия его благотворного эффекта, увы, не хватает. Ближе к середине спектакля возникает устойчивое желание пересчитать лампочки на мхатовском потолке или в очередной раз взглянуть на часы. А для наименее стойких зрителей второй антракт становится непереносимым испытанием.

К столь простому и распространенному следствию прилагается целый набор запутанных причин. Самая очевидная из них - отсутствие не только динамичного, но и просто внятного, целостного сюжета. О том, что спектакль Константина Богомолова косвенно связан с пьесой Уайльда, можно судить по узнаваемому названию. В том, что постановка имеет не менее косвенное отношение к Шекспиру, Чехову и даже Гете, позволяет убедиться длительная постмодернистская игра в цитаты.

От текста утонченного парадоксалиста в ультрамодном «Идеальном муже» остались разве что искаженные до неузнаваемости имена и отношения. Роберт (Алексей Кравченко) и Гертруда (Дарья Мороз) Терновы, объединенные страстной любовью к деньгам. Обворожительный директор завода резиновых изделий Лора Чивли (Марина Зудина), из «миссис» превращенная в «миссию» - исключительно ради удовольствия прокомментировать ее бегство от сменившего ориентацию друга юности «остроумным» каламбуром: «Миссия Чивли невыполнима». Приемыш Мейбл (Павел Чинарев) на красном феррари; в скобках отмечу, что у Уайльда Мейбл – добродетельная сестра Роберта, но этот образ, судя по всему, не выдержал проверки на злободневность. И наконец, лорд Генри – он же просто Лорд (Игорь Миркурбанов). Любимец публики, любовник Роберта. Жертва грязных домогательств миссис Чивли, готовой уничтожить компромат на Тернова в обмен на обручальное кольцо. Вялотекущие терзания Лорда, собственно, и составляют сюжет спектакля. А в лирических отступлениях известный политик, он же Дориан Грей (Сергей Чонишвили), молит остановить прекрасное мгновение. Художник (Бэзил Холлуорд?) продает талант за ордена. Завсегдатаи элитного кафе Vogue рассуждают о самопожертвовании и труде.

Цитатность Богомолова порой неожиданна и творчески оправданна. Как, например, в случае с персонажем Чонишвили, чей неизменно прекрасный образ на экране телевизора символизирует мнимую непорочность, которую сохраняет власть усилиями СМИ. Чаще – необязательна и поверхностна. Режиссер оперирует классическими текстами так же равнодушно-свободно, как рекламными роликами, популярными песнями и газетными заголовками. Иногда кажется, что Богомолов не видит разницы между этими первоисточниками. Что он просто увлекся, демонстрируя широту своего кругозора. Но это, надеюсь, только кажется. А вот в том, что произвольный набор чистых звуков обернулся утомительной какофонией, увы, не остается сомнений.

Плохую службу сослужила Константину Богомолову и любимая им многожанровость. Искусные пародии на концерт или телевизионный репортаж забавляют зрителя, но лишают постановку собственного языка. Более того, вызывают сомнения в способности режиссера воплотить свою идею театральными средствами. Так, в начале спектакля легкое недоумение вызывают пресловутые плазменные экраны. Когда эксцентричный Лорд в микрофон приветствует Кремль, а на мониторе при этом появляется надпись: «Концерт Лорда в Кремле», вспоминается разбор классических ошибок из учебника драматургии. Однако в случае с Константином Богомоловым речь, конечно, идет не об ошибке – скорее о сознательном пародировании или невольном подражании голливудской манере. Популярный кинематограф с его красочной однозначностью не оставил режиссера равнодушным. Экраны, постепенно перетягивающие на себя зрительское внимание, покажут все: мысли персонажей и обстановку их шикарных домов, истинный смысл ироничных замечаний и цену обещаний, прошлое и будущее. Нам не придется фантазировать и теряться в догадках – только следить за калейдоскопом картин. И все бы хорошо, но театр дышит другим воздухом. Призрачностью силуэтов в огнях рампы, символизмом декораций, жесткими рамками и крайней условностью, в которых расправляет крылья искусство. Всем тем, чему не поверил, на что не решился режиссер.

Парадоксально, что, тяготея к определенности и конкретике, Богомолов не сумел проговорить в постановке главное – свою позицию. Режиссер проявляет повышенное внимание к проблемам гомосексуалистов. Это в общем-то неудивительно: «нетрадиционная ориентация» - тема раскрученная, актуальная, да и ее упоминание в связи с творчеством Уайльда не так уж неуместно. Но что думает о страждущих любовниках сам Богомолов? Зачем они понадобились в «Идеальном муже»: для скабрезных насмешек или сочувственных сентенций, чтобы не отстать от времени, призвать к толерантности или излить душу? Увы, это так и останется загадкой.

Константин Богомолов поставил спектакль о стране, в которой мы живем (даже на триколор не поскупился!). Жестокой, абсурдной, раздираемой противоречиями. Жалеет ли он эту страну? Возможно. Наверное. Иначе зачем было ставить? В неудержимую страсть к поверхностному зубоскальству верить бы не хотелось… Как бы то ни было, передать свои сомнения, свою тревогу, гнев или боль режиссеру не удалось. Расслышать его голос мешает именно то, что катастрофически и непреодолимо отличает Богомолова от Уайльда – стиль. Вернее, его отсутствие.

Чтобы выразить свое отношение к изображаемому, от него, очевидно, нужно дистанцироваться. Константин Богомолов к этому даже не стремится, с головой погружаясь в пародируемую языковую среду. Но стиль оказывается категоричнее и жестче режиссерской сатиры, и за невнимание к себе мстит полной невнятицей. У Богомолова, впрочем, оставался беспроигрышный способ борьбы с ней, настоящий козырь в рукаве. Достаточно было не редактировать текст Уайльда (Гете, Чехова, Пушкина) – и у диалогов о тендере на производство резиновых изделий или воззваний звезды шансона появился бы блестящий, кристально-чистый противовес. В постановке возникло внутреннее напряжение, прорисовался конфликт (если не сюжетный, то эмоциональный), а заодно зазвучали режиссерские интонации.

Но Богомолов не воспользовался спасательным кругом, любезно брошенным ему гением парадокса. По неосмотрительности или из-за неистребимого страха прослыть несовременным, он позволил действительности втянуть классику в свою орбиту. Противоположные стилистические потоки слились в одну мутную струю, которую лучше всего описывает не очень изящное, но очень соответствующее новоявленному «Идеальному мужу» слово «треш». Бессмысленный и беспощадный.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67