ЮрьМихалыч-казалосьбыпричемтут-Лужков был любим московским народом. Подчистил, подкрасил, подремонтировал город, много строил. Но войдя во вкус, снес исторические памятники, продал душу откатам от торговых центров, и московский народ стал роптать. ЮрьМихалыч не слушал и хоть был давним хозяином города, ничем Путину не обязанным, угождал ему по-восточному. После отмены губернаторских выборов почувствовал себя не избранным, а назначенным, и стал вести себя соответственно: «заказчиком» его теперь был не московский народ, а питерский рейд OccupyMoscow.
ЮрьМихалыч запрещал гей-парады и политические митинги, оцеплял площади ОМОНом, в диалог с московским народом, обсыпанным опилками и стружками распила, не вступал, считая его отходами производства. Дружил с мафией и мракобесничал, превознося дикости Лукашенко, раздавал квартиры «ключевым» фигурам, которые его, в случае чего, поддержат. И вот его с треском снимают. Он верит не сразу, высматривает в телевизоре облагодетельствованных им квартировладельцев, а оттуда – помои ушатами. ЮрьМихалыч, разочарованный неблагодарными ключевыми и убедившийся, что его сняли – не просто сняли с повышением, как водится, а дали пинка под зад, обратил, наконец, внимание на московский народ. Он же помнил, как его любили. Был уверен, что миллионы хлынут на улицы, чтоб вернуть незаменимого мэра. Но никто и глазом не моргнул. «Казалось бы, причем тут Лужков», - этой фразочкой старика Батурина проводили без сожаления. «Вор», - краткое резюме, которое он услышал вдогонку. Летом 2010-го, когда столица превратилась в газовую камеру, мэр не спасал город – уехал на свой австрийский курорт. Так поступает распильный цех: у всех давно свои европейские курорты, а Россия – это галера, шахта, из которой добыты еще не все полезные ископаемые.
Лужков был потрясен. Супругу-миллиардершу, чьим предпринимательским талантам он так мешал раскрыться в полную силу, первым делом отправил за границу, о чем заявил официально: в России же опасно оставаться, если ты больше не власть. Этот опыт говорит и показывает, что если бы мэр города, который даже называли тогда Юримихалычевск, угождал горожанам в их чаяньях и стремлениях, московскому народу, а не раздающим посты и миллиарды – глядишь, и высыпали бы миллионы на улицы, и посвергали супостатов, а любимого своего главу водрузили на прежнее место. Или проводили с почетом и уважением. Вернули бы выборы, остановили бы эпидемию алчности.
Парадокс заключается в том, что те, кто лишались припутинской власти, становились ярыми ее противниками. Вот бывший зампрокурора Московской области, крышевавший игорный бизнес. Его арестовали в Польше, и теперь он умоляет, чтоб его не экстрадировали в Москву. Потому что в России его ждет расправа, а не суд, в России же не действуют законы! И это говорит вчерашний прокурор. И скажет любой уволенный судья или милицейский чин, пытавший до смерти бутылкой из-под шампанского или дубасивший дубинками сограждан. Это происходит в мгновенье ока: власть стала само собой разумеющимся «врагом народа», но стоит кому ее лишиться, как он тут же становится «народом», требующим соблюдения своих прав. ЮрьМихалыч надеялся на любовь, да, поскольку пришел из эпохи, когда «выбирали сердцем». И вообще выбирали. И доброго слова он, как-никак, заслуживает. В сравнении с Гришиным (кто помоложе, не знает) и другими его предшественниками, советскими OccupyMoscow, Лужков – просто благодетель. Только для новых поколений нет этого сравнения, они родились в лужковской Москве, начитались книжек по истории, насмотрелись на европейские города и не понимают, почему с ними обращаются как с чернью. Нет, мы не чернь – говорят и показывают белые ленточки. Вы occupy, и мы occupy, вы Бабай, и мы – Абай, вы по-честному, и мы, вы нас слышите, и мы вас. А бабаи власти все обращаются к опыту, который их и самих ужасает, если вдруг он оказывается для них личным.