В субботу 23 мая в РГГУ прошло новое мероприятие, организованное гуманитарным клубом «Intrada» при активной поддержке ИФИ РГГУ и ИМЛИ им. А.М. Горького РАН – круглый стол «Пир у графа Д.И. Хвостова».
Конференции, проводимые в РГГУ Интрадой, давно стали делом привычным. И цикличным. В сентябре (в первые пятницу-субботу Весов) проходят «бестиарные» встречи (их было уже четыре); в одну из апрельских суббот – круглые столы по эмблематике; в конце мая (в первую субботу Близнецов) – 18-тивечные пиры. Все интрадовские мероприятия подходят под гордое определение «первый в России»: ничего подобного раньше не было.
Тематика интрадовских круглых столов часто взрывает мозг. И новая игра вызвала – мягко говоря – удивление: «Пир у графа Д.И.Хвостова»? Хвостов – «король графоманов», «пародическая личность», «автор, обстрелянный в долголетних литературных походах и сатирами, и эпиграммами», «мишень для насмешек всякого уважающего себя литератора» и прочая, прочая, прочая, прочая. И ему – посвящать конференцию? Действительно, до этого никто раньше не додумался.
Интрада все эти доводы слушала – и отвечала универсальным аргументом: «А почему бы и нет?»
Формат конференции как пира – тоже интрадовская фишка. Пир это богатство, разнообразие, возможность выбора; пир это вкусно и оригинально.
Герои интрадовских пиров не из тех, что занимают высшие места в рейтингах популярности. Первый пир был посвящён князю А.Д. Кантемиру; второй – графу Хвостову.
Хвостов – давний любимец Интрады: ещё в1999 году была издана книжечка его «Сочинений»; на сайте ВКонтакте с 2008 года существует группа «Граф Хвостов forever». А в этом году исполнилось 180 лет со дня смерти графа. Любая круглая дата – всегда повод вспомнить, перечитать, пересмотреть: а вдруг за привычными ярлыками проглядели что-то важное?
Как всегда у Интрады, на пир собрались люди из разных областей науки и разных вузов: филологи, историки, искусствоведы, культурологи из РГГУ, ИМЛИ, МГУ, МПГУ. У всех нашлось, что сказать о творчестве графа Хвостова.
На экране заставка – изображение известного пира литераторов у Смирдина 19 февраля 1832 г., где граф читал свои стихи и даже вызвал «незлобные» аплодисменты.
Все участники сосредоточились в основном на поэтике Хвостова – читали, комментировали его стихи, вертели их так и сяк.
А.В. Марков рассмотрел историю штампа «цепь веков» от Хвостова до наших дней – до публикаций на «Стихи.ру».
Е. В. Пчелов, проанализировав механизм многих известных «нелепостей» графа (в том числе пресловутых «зубастых голубей»), показал, что на самом деле они мнимые.
М.Ф. Надъярных увидела причину «косноязычия» графа в его новаторстве, чуткости к инновационным культурным находкам.
О.Л. Довгий предложила посмотреть на пушкинскую триаду эпитетов «а ты глубок, игрив и разен» как на ключ к разгадке тайны и хвостовского творчества, и причины стабильного иронического отношения к нему. Эта триада – по сути синоним формулы «великий комбинатор». Хвостов – мастер обманывать ожидания; он непредсказуем, быстр, а потому часто кажется тёмным и непонятным. Смеяться всегда проще, чем дать себе труд понять и объяснить.
Д.П. Ивинский, обратившийся к теме «Хвостов и Пушкин», развернул перед собравшимися сюжет, сравнимый с настоящим детективом: сколько поэтов кроется за именем «Свистов» в лицейском стихотворении Пушкина «Городок»?
А.В. Святославский привлёк внимание собравшихся к одической поэзии Хвостова, певца двух рек и двух наводнений – на Неве и Кубре; и напомнил, что Хвостов – не только баснописец, но и тонкий лирик; и неизменный источник вдохновения для него образы малой родины.
А.Г. Волховская рассказала о том, как Хвостов помог вписать в историю литературы забавный эпизод русской истории. Мало кто сегодня вспомнит о торжественной церемонии присяги испанского полка испанскому королю Фердинанду II, конституции кортесов и российскому императору Александру, прошедшей 2 мая 1813 года в Царском Селе. А граф Хвостов там был среди почётных гостей и даже зачитал стихотворение «На присягу испанцев в Царском селе», специально сочинённое к случаю.
А.Е. Махов на примере одного «хвостизма» (это тоже интрадовское словечко), или «мнимой нелепости» – «змея скакала» – показал связь «странной» хвостовской образности и семантики с античной и средневековой иконографической «змеиной» традицией и продемонстрировал многочисленные визуальные подтверждения.
Среди гостей были студенты, никогда прежде не слышавшие имени Хвостова. Их знакомство с графом началось не с чужого (как правило, недоброго) слова о нём – арзамасских эпиграмм и штампов из учебников, а со стихов самого Хвостова.
Хотя Хвостов не уставал повторять:
…тем не менее, не так прост «восьмидесяти лет старик простосердечный», и чтение Хвостова готовит ещё много открытий чудных.
Было весело, уютно, постоянно слышался смех. В воздухе носились словечки «хвостовед» (почему бы и не быть такой области?), «хвостизм». Слово «графоман» оказалось наполненным новым смыслом: это человек, маниакально увлечённый творчеством графа Хвостова (такое определение придумала М. Нестеренко).
писал Хвостов в 1826 году. Интрадовский пир показал, что Хвостова-поэта забывать не стоит. Да и не получится.
Вполне в духе графа всем гостям пира был подарен том сочинений Хвостова!
По общему мнению, пир удался. «Давно я так не наслаждался интеллектуально», – заметил А.В. Святославский. По материалам первой хвостовской конференции решено собрать коллективную монографию.
А 18-тивечные пиры решено продолжать. И уже известен герой третьего пира – А.П. Сумароков.