Феномен казанского полицейского

Mitrofanov Sergey

Иногда, затем, чтобы что-то понять, надо лишний раз пересказать известное.

Итак, фаза первая. 52-летний житель Казани некий Сергей Назаров – который, по выражению, Ю.Латыниной, тот еще фрукт, - умирает после допроса в местном полицейском участке. Как выяснилось позже…

А как, собственно, выяснилось? А так, что замученный полицаями Назаров успел перед смертью рассказать врачам больницы, куда его привезли на «Скорой», что к нему применялись пытки садистско-сексуального характера. Каковые на самый беспристрастный взгляд, безусловно, уместней были бы не в обстоятельствах современного полицейского участка, а со стороны разве что оккупантов глубокой древности. Тех же татаро-монголов.

В свою очередь, врачи проявили несвойственную им принципиальность и не стали, как обычно бывает, покрывать преступных правоохранителей. История вышла наружу, и горе матери потерпевшего выплеснулось на экраны федеральных каналов.

Фаза два. Кейс не удалось спрятать, и дело получило широкий резонанс. Из Москвы оперативно нагрянула комиссия Следственного комитета, которая открыла дополнительные шлюзы для потока жалоб населения. Вскоре обнаружилось «поразительное»: садистские пытки в отделениях полиции Казани – явление самое что ни на есть рутинное. Мало того, что по факту происшедшего было арестовано несколько полицейских в отделении «Дальний», где произошел самый громкий инцидент. Но в применении садистских методов дознания также были заподозрены и пять других полицейских участков Татарии. При этом министр МВД России Нургалиев – тот самый, который в марте 2011 года провел «одну из самых крупных реформ ведомства начиная с 1917 года», - с далеким прицелом классифицировал татарстанских садистов как предателей. Надо думать, исключительно за то, что они подложили свинью своему федеральному руководителю.

Фаза три. Последствия не заставили себя ждать. Раскрытие «предательства» в рядах региональных правоохранителей спровоцировало ни много ни мало лишение Татарстана относительного суверенитета, каковым татарская элита гордилась во времена Минтимера Шаймиева. На фоне обстоятельств гибели Назарова республике пришлось упразднить собственную национальную силовую составляющую, что выразилось в выведении МВД республики из подчинения правительству региона и переподчинении его напрямую федеральному Министерству внутренних дел.

***

Такой поворот событий трудно переоценить. Но трудно и избежать паранойи: уж не воспользовались ли федеральные органы проверенной бериевской методой, чтобы расправится с «особым порядком в Татарстане»?

Любопытно, что как раз в это время в Москве проходили акции протеста против повторного показа на НТВ одиозной фильмы «Анатомии протеста», что на некоторое время отодвинуло казанский инцидент, по крайней мере, из сферы пристального внимания московской публики. Сергей Минаев («Честный понедельник», 12 марта) даже не преминул удивиться оппозиции: а чего вы не протестует против произвола в Казани? – тем самым как бы невзначай намекнув, что подобный протест был бы и логичней и, возможно, приятней федеральным властям.

Тем не менее, в реальности последовательность событий, как выяснилось, была несколько иной, хотя и не менее интригующей. Оказалось, что МВД по Татарстану было исключено из числа исполнительных органов государственной власти республики… накануне инцидента в отделе полиции «Дальний», а не после. То есть еще 10 марта, за день до убийства Назарова.

Таким образом, либо приказ был сделан задним числом – чтобы снять ответственность за полицейский произвол с руководства республики, либо случай Назарова оттого и был выведен на орбиту федеральных СМИ, чтобы поддержать реструктуризацию. Однако надо честно признать, вполне логичную в рамках укрепления «единого государства».

***

По мнению Сергея Минаева, высказанному как бы экспромтом, либеральной оппозиции следовало бы ранжировать свои претензии к власти. Тогда, в рамках такой гипотетической «табели о претензиях», полицейский произвол в Татарстане должен был бы далеко обойти претензию московских телезрителей.

Спору нет, это правда. Пытки в полиции и клеветнический эфир по телевизору разномасштабны по своему значению. Однако запоздало отвечу Минаеву: не потому «казанский феномен» не стал поводом к акции протеста, что москвичи имеют нравственный вывих. А потому что он… и не показался им каким-то особым феноменом.

Если министр МВД Нургалиев не так давно с гордостью заявлял, что весь негатив в правоохранительных органах остался в прошлом, то критически настроенный к власти и реалистично мыслящий горожанин по-прежнему УБЕЖДЕН, ЧТО ТАКОЕ, КАК В КАЗАНИ, ПРОИСХОДИТ НЕ ТОЛЬКО В КАЗАНИ, а на абсолютно всех полицейских участках.

То есть везде пытают. Везде по необъяснимой причине полицейскому легче найти общий язык с антисоциальным элементом, нежели с законопослушным гражданином. Везде осторожный гражданин старается минимизировать свои контакты с органами правопорядка по причине постоянно исходящей от них угрозы. А ведь в отличие от казанских, переподчинять федеральных полицейских дальше уж некуда – разве что только господу богу.

Москва не удивилась феномену казанского полицейского так же еще и потому, что прекрасно помнит, как еще не так давно майор Евсюков расстреливал в Москве ничего плохого не сделавших лично ему посетителей супермаркета. При этом Евсюков не смог вразумительно объяснить, зачем он это делал. Широко освещался и другой случай, когда линейный милиционер из московского метрополитена, задержавший кого-то «гостя Москвы» якобы для проверки документов, обалдев от чувства своей исключительности, бесконтрольности и безнаказанности, ничем и никем не спровоцированный, вытащил пистолет и в упор выстрелил «гостю Москвы» в голову.

Только что прямо с ленты: полицейский Москвы насмерть застрелил водителя, который случайно толкнул его при парковке. Это не война, но так ведут себя разве что каратели в преддверии отступления, а не стражи порядка.

Трудно понять, отчего они ведут себя так и даже во вред себе. Почему альянсируются с преступниками, когда спокойней и безопасней (притом, что у них и высокая заплата, и стабильная работа, в отличие от тех, кто борется за свое существование на рынке труда) альянсироваться с законопослушными гражданами. Почему сплошь и рядом совершают самоубийственные акты героизма зла. Ведь тот же Евсюков не на вражеский дзот запрыгнул, а провел свой гнусный рейд открыто - на глазах многочисленных свидетелей и под видеокамеры, «героически» подставляясь под пожизненное заключение. Одним лишь расстройством нашего постсоветского «я» это все объясняется?

На самом деле, ответ, – который мне подсказал Ричард Пайпс в своей книге «Россия при старом режима», - кроется в русской истории и в природе русской власти, никогда не знавшей договорных обязательств с подданными, которые знал даже и западный феодализм.

Наоборот, русская власть всегда рассматривала свою компетенцию через призму безусловного распоряжения, в пределе расширяющегося до права немотивированного уничтожения, порчи объекта распоряжения.

«Я власть, следовательно, я могу уничтожить тебя, твою семью, твой дом и вообще всю страну, только чтобы показать, что я – власть». Так вел себя в 1570 г. царь Иван IV, в приступе безумия велевший сравнять с землей Новгород. Так вел себя Сталин, переселявший народы и расправившийся с кормящим страну крестьянством. И так, подчиняясь этому архетипу, ведут себя современные полицейские. Не случайно и экс-министр МВД Татарстана Асгат Сафаров в своих мемуарах апеллировал к древности: «Средневековая жестокость имела логичное объяснение — если нельзя казнить душегуба несколько раз, то можно отнять жизнь максимально мучительным способом — в назидание всем остальным».

Хорошо, если этот стереотип властвования через уничтожение и порчу не диктует нашему правительству всю внешнюю и внутреннюю политику. В чем, например, у меня совсем нет уверенности.

Уничтожение «правды» в среде нашей жизни происходит как инициативно – посредством мучений ложно обвиненного Назарова или расстрела на улице того несчастного, с которым поспорил полицейский на стоянке. Так и централизованно, вертикально, когда полицейских ОБЯЗЫВАЮТ давать ложные свидетельские показания или охранять фальсификацию на выборах. Стало привычкой, что когда того или иного оппозиционера задерживали на митинге одни полицейские, то в суд свидетельствовать по обстоятельствам задержания по необъяснимой причине всегда приходили другие, и это всем кажется правильным, даже судьям. По сути, и требование прокуратуры и окологосударственных клириков дать 7 лет тюрьмы за «грязные танцы» девушкам, матерям из Pussy Riot, явление того же порядка, той же уничтожающей мести вырывающемуся на свободу социуму.

Однако одно неотделимо от другого - рутинный садизм на местах и общий порядок властвования в стране. Очевидно, развязать эту ситуацию можно только в обратной последовательности.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67