Памяти Уру
Тема
Так уж заведено, чтоб на Масляной друг к другу в гости ходить.
Хотя не всегда это заканчивается благополучно. На прошлой неделе, например, в Псковской области, в городе Дно 55-летний и нетрезвый В.Макагон пришел в гости к знакомым, проживавшим в 17-м доме по ул. Пролетарской. Макагон неосторожно обратился с огнем при курении, испортил квартиру и сгорел сам без остатка.
Или вот другая история: в Белореченске, который расположен в Краснодарском крае, в гости к одному жителю-алкоголику пришли два его товарища - жители-наркоманы. Они собирались вместе с алкоголиком выпить водки и даже пошли за напитком, но по дороге приобрели заодно семян мака пищевого. Вернувшись к другу, наркоманы сварили что-то в кастрюльке и ввели это себе в вены. То же самое они проделали со своим другом-алкоголиком, желая, по их словам, вывести его из состояния сильного опьянения. Но алкоголик, не выходя из этого состояния, тут же помер, а наркоманы решили сбежать, но были замечены бдительной соседкой и впоследствии разоблачены.
А вот противоположный случай: один американский певец приглашал в гости маленьких мальчиков и поил их ромом, водкой, вином и даже бурбоном. А потом трогал руками.
Все виновные, кроме покойного В.Макагона, привлечены к строгой ответственности.
В общем, повнимательнее надо с этим обычаем - и хозяевам, и гостям.
Источники
http://informpskov.ru/accidents/19295.html
http://www.regions.ru/article/any/id/1760838.html
http://www.signonsandiego.com/news/state/20050311-9999-1n11jackson.html
Вариации
Русское слово "гость", как известно, прежде означало "чужестранец" и "богатый купец". Оно родственно латинскому hostis ("чужеземец, враг"). Высказывалась также гипотеза о его дальнейшей связи с греческим. "ксенос" ("чужой, гость"). "Гости" в свадебном обряде - выходцы из чужого, в сущности - потустороннего мира. "Гости" рифмуются с "костями". Ср. также hostage и hostile.
"Я созвал нежданных гостей, прелесть - не лучше ли еще незванных. Нет, cela serait de l'esprit", - писал 14-15 августа 1825 года Пушкин Вяземскому, передавшему ранее поэту вариант "Черной шали", исполняемый одной ревельской любительницей прекрасного. Между тем "Однажды я созвал нежданных гостей" (цитату намеренно обрываем) - идеальная формула любой ксенофобии (гостебоязни).
Сюжеты о хождении в гости непременно включают в себя мотив опасности, которая может исходить как от хозяина, норовящего гостя если не съесть, то потрогать, так и от гостя, вносящего в замкнутый домашний мир разрушительные вирусы открытого пространства.
Медвежонок Винни опустошает полки Кролика. Одиссей, не желая быть съеденным хозяином, лишает инвалида последнего глаза. Чичиков инфернальным богатым купцом проносится по усадьбам (но у Ноздрева сам оказывается в роли мальчика в гостях у американского певца). С сюжетом "ученика чародея" соединяет чичиковско-ноздревскую коллизию автор "Бобика в гостях у Барбоса". Памятно и мандельштамовское "И всю ночь напролет жду гостей дорогих".
Непременные шутки, связанные с ритуалом ухода гостей ("прощается и не уходит", "не надоели ли вам хозяева?") выявляют особую чувствительность культуры к проблеме гостей.
Когда я был маленьким, были специальные книги, посвященные искусству приема гостей. Писали их почему-то в основном болгары. В этих книгах весь ритуал был расписан от и до: с какой стороны от двери должна стоять хозяйка, принимая гостей, сколько раз надо предложить гостю выпить немного ракии, о чем говорить за десертом... Практической ценности эта литература не имела: гости приходили к родителям в любое время суток, рассказывали на кухне анекдоты и ели яичницу, не дожидаясь не то что пятого, но порою и первого приглашения.
Потом я подрос и сам начал принимать гостей. В общежитии на улице им. Пяльсона мы проживали на первом курсе в ближайшей к входу комнате, поэтому огромное количество нежданных гостей каждый день появлялось у нас. Некоторым просто лень было идти дальше, некоторые действительно любили наше общество, иные просто не имели сил передвигаться. Отдельные гости норовили залезть в окно. Среди наших гостей были известные впоследствии эстонские кинематографисты, художники, коллекционеры, актеры, библиотекари, аферисты, издатели, переводчики, музыканты и политические деятели. Долго они, впрочем, не засиживались: как правило, стреляли сигарету, рассказывали нам, что мы зря приехали в Эстонию - никто, мол, нас сюда в гости не звал, выслушивали наши искренние слова поддержки, докуривали сигарету, стреляли другую и шли по своим делам дальше, если могли. Если не могли - ползли.
Уставали мы от этого, конечно, ужасно. Иной раз и лекции пропускали. Не говоря о постоянной нехватке сигарет. Не догадались мы тогда на двери (и на окне заодно) написать что-нибудь вроде: "Заходите, гости дорогие, мы вас научим Советскую Родину любить".
Но нет, это было бы слишком умственно. Cela serait de l'esprit.
Опрос
Если бы вы были президентом Эстонии/Литвы, приняли ли бы вы приглашение президента Путина?
Комментарии
Альма Патер
Рассматривать пребывание президента Пятса в Уфе в гостевом аспекте, пожалуй, тоже было б слишком умственно, отчего обратимся к другим поучительным примерам отечественного гостеприимства. Хранят их мировые анналы, со скрижалей коих уместно списать два случая исключительного женского и один - характерно московского. "Добре гостье придоша", - сказала в первом случае овдовевшая Ольга, уже кн., но еще не св., пожелав вноса простодушных древлян, нимало не похожих на иностранных дипломатов, в ладье. Древлян, в ладье "гордящеся", кияне внесли во двор и низвергли в гостеприимно вырытую яму, где их и засыпали живьем. Следующей делегации древлянских гостей, как известно, Ольга оказала гостеприимство в бане, запертой и подожженной.
У московитов было время для усвоения ордынской концепции хождения в гости и приема гостей. Чрезмерное гостеприимство татарского типа раскрыло свою эффективность в царствование Феодора Иоанновича при главе, как мы сказали бы сегодня, его администрации Борисе Годунове. В июле 1588 года прибыл за милостыней патриарх константинопольский, которого хозяева в благочестивой почтительности не торопились отпускать восвояси. Едва-едва отбившись от настойчивых предложений перенести во Владимир престол вселенского патриарха, изнемогающий от гостеприимства Иеремия в конце концов согласился с установлением московского патриаршества и разделять скорби константинопольский церкви выбрался только в мае 1589 года. Если б кому было нужно, Борисов опыт можно было бы опробовать на президентах этим маем.
И.Давыдов
Сперва мемуар. Книга о том, как принимать гостей, у нас дома была, правда польская, а не болгарская. "Правила хорошего тона" она называлась. Я ее очень любил - за избыточность советов и еще за то, что некоторые иллюстрации изображали голых женщин, хоть и схематически (к сожалению, картинки эти не к главам о приеме гостей относились). Конечно, на иллюстрациях к некоторым томам "Библиотеки всемирной литературы" еще и не то можно было разглядеть. Но не важно.
Теперь по существу. Чего хорошего ждать племенам оседлым, да еще и сельским, от дороги? Наши предки знали, что хорошего не стоит, и нас научили.
В лучшем случае - приходили гости с того света, свидетельства есть в летописях. Умеренно зверствовали и уходили, тем более - существовали эффективные ритуалы изгнания. В худшем - какие-нибудь кочевники, тут уж ритуалы не работали, приходилось драться.
Видимо, руководствуясь сходными идеями, св. княгиня Ольга задала канон приема иностранных дипломатов. Чтя ее заветы, русские убили монгольских послов перед битвой на Калке, за что и поплатились. Случалось похожее и после, кстати с прибалтами: Иван Грозный шведского посла Павла Юстена ограбил и отправил в Москву, если верить мемуарам посла, голым. И там держал в тюрьме, но почему-то не убил.
А Ольга, между прочим, у византийцев училась, которые имели привычку время от времени убивать и грабить русских гостей, в смысле - купцов.
Еще интересно было бы отследить, когда появляется миф о традиционном русском гостеприимстве. Что-то не могу вспомнить в записках иностранных путешественников, вплоть до конца XVIII века, особого восхищения этой нашей особенностью. Есть ощущение, что сперва появился миф, а потом уж гостеприимство.
В общем, силь ву пле, гости дорогие, силь ву пле.
Татьяна Хейн
Квартира на Четвертой Советской не была классической дворницкой. Две из трех ее комнат принадлежали хозяйкам и сдавались внаем. Только моя - семиметровая, абсолютно кубическая, с окном во всю стену - принадлежала ЖЭКу и была торжественно обменена на работу по очистке улиц от льда и снега, а черных лестниц - от пищевых отходов. Впрочем, вскоре комнату подарили. Ее списали как непригодную для людей, и ЖЭК забыл о ней и обо мне на четыре года.
Остальная квартира постепенно, путем хитростей и подлогов, заполнилась нашей дивной институтско-общежитской компанией.
Период отработки жилья (осень-зима-весна) в памяти почти не сохранился. Единственной отрадой тогда были гости. То есть скорее не гости, а гостарбайтеры из столицы. Московские друзья в промышленных количествах приезжали ко мне по велению синоптиков. Услышав, что Ленинград засыпает снегом, они садились на поезд и утром выходили стройными рядами на Советские улицы, изумляя моих коллег. Вечером или же днем некоторые уезжали обратно, а некоторые оставались и продолжали доблестный труд.
Весной работа кончилась, а поток гостей увеличился.
Приезжали уже не только друзья, но и друзья друзей, а также друзья друзей друзей. Несколько раз приходили люди, утверждавшие, что пожить в этой квартире им предложила Хейн и что я не имею права их выставить, так как Хейн - хозяйка.
Выставлять кого бы то ни было мне тогда и в голову не приходило, но граждане нуждались в поучительных наглядных уроках на будущее. Поэтому препровождались на кухню и в процессе утреннего чаепития бывали тщательно расспрошены об обстоятельствах знакомства с Хейн и о том, что Хейн передавала нам из своего далека. Заканчивались такие посиделки выползом на кухню кого-нибудь из туземцев и приведением вновь прибывших в реальность.
После этого приехавшие чаще всего растворялись. Остался только один, оказался милым и вполне нормальным (кстати, он единственный из "лжедмитриев" не зачитывал с порога билль о правах).
К отдельному подвиду можно отнести москвичей, скрывавшихся у нас от армии. Их было трое последовательно. Они жили подолгу, и двое из них в конце концов довели нас до точки, черты и желания убить.
Им было нечем заняться. Они нуждались в развлечении, валялись на диванах и ныли. А мы родились, видимо, для того, чтобы два-три месяца развлекать песнями и плясками изнемогающих от скуки лежней, ввиду своей скорбной доли не имеющих сил забить гвоздь, вынести помойку или просто тихо молчать и не попадаться на глаза.
Именно в этот период родилась народная мудрость о том, что каждый гость несет в себе два кайфа. Первый - приезд, а второй - отъезд.
Кроме вышеперечисленных, живали у нас милые и необременительные кришнаиты, КСП-шники всех мастей и волостей, какие-то неизвестные проезжие матшкольники, художники, скульпторы, актеры, геологи и правозащитники.
В какой-то момент прибились оккультисты, радостно принятые всеми, кроме почему-то меня. Раздражали страшно. Особенно когда устраивали массовые медитации на добро и красоту, после которых на кухне разражались дикие, абсолютно не характерные для нашего легкого быта скандалы.
Пришлось воспользоваться правом вето и выгнать. В отместку они навели на нас самый ужасный подвид гостей - хипов-наркоманов.
Наркоманы были несчастные, вшивые, грязные, помороженные и невыгоняемые. Мы травили им вшей, отмывали, выпроваживали. Они выходили, но почти тут же появлялись снова. Был введен строгий мораторий на употребление на вверенной территории. Наркоманы страдали, пытались обойти закон, засвечивались и ущемлялись. Потом мораторий распространился на внос в дом. Все внесенное и уличенное реквизировалось и уничтожалось. После первого публичного вытряхивания коробка шмали в унитаз наркоманы из дома исчезли. Но не из жизни.
Они переместились в дружественную дворницкую на Петроградской стороне, хозяин которой лежал в то время в больнице. Кто дал ключ, так и осталось загадкой века. Пришлось идти на ны. Действовать поручили мне как самой грозной. Неожиданно вместе с наркоманами в очищаемой квартире обнаружились оккультисты. В результате непродолжительной и нелицеприятной беседы меня развели на слабо, как последнего лоха. Когда через трое суток обеспокоенные сограждане пришли искать и узнавать, картинка перед ними предстала... Впрочем, я не знаю, какая там была картинка. Единственное, что я точно знаю, это то, что эти трое суток без отдыха, сна и с постоянным косяком (а, возможно, и не только с косяком) я провела с запредельно прекрасными, умнейшими, обаятельнейшими людьми. С теми самыми, с которыми в нормальном состоянии я бы не то что садиться за один стол, но и оправляться на одном гектаре не стала бы ни за что.
В общем, когда компанийку разогнали, а меня привели в относительную вменяемость, я поняла твердо и навсегда, что: 1. Нет наркотикам, ежели с ними любое говно - лучший друг. Мы себя не на помойке нашли. 2. Не всякий гость - гость. Некоторый гость - повод взять наперевес поганую метлу.
Школяр
Один из героев Вадима Шефнера укрепил над дверью следующее четверостишие:
Мы гостям хорошим рады,
Смело в дом входите.
Вытирайте ноги, гады,
Чистоту блюдите.
Обсудить тему, вариации или комментарии
(Не откажите в любезности процитировать комментируемое место из колонки. Вы также можете ознакомиться с чужими комментариями.)