Московский театральный ландшафт обновляется медленно, но верно. Вот и старейший столичный театр им. Ермоловой, в последние годы находившийся в сомнамбулическом трансе, кажется, ожил. Назначение Олега Меньшикова на пост художественного руководителя обозначает движение скорее эволюционное, нежели революционное, что в отечественных театральных реалиях – весьма разумный подход. Меняется театр не только внешне (ремонт ему явно к лицу), но и репертуарно. Здесь сыграли уже три премьеры, в силу некоторых причин, изложенных ниже, хочется остановиться на одной из них — спектакле «Язычники» в постановке Евгения Каменьковича.
Одноименная пьеса считается лучшей в творчестве драматурга Анны Яблонской, погибшей во время терракта в Домодедово два года назад. “Язычники” - текст о кризисе веры (в том числе и православной) в современном обществе, о колоссальной отчужденности между людьми. Постановка именно этого произведения оказалась не только важным идеологическим жестом (в смысле перезагрузки самого театра), но и своевременным общественным жестом. Мы видим, что православный фундаментализм в последнее время активизировался в очень уж диковинных формах. Это и какие-угодно-но-чаще-не-о-милосердии речи отца Всеволода Чаплина, и библейские притчи, сладко-звучащие из уст депутата Милонова в прайм-тайм на федеральном канале (и ведь рассказывал их человек так, будто все остальные в первый раз об этом слышали), и действия православных активистов (одно словосочетание, что называется, доставляет). Ну, а панк-молебен девушек из Pussy Riot расколол общество на два столь непримеримых лагеря, что сойтись им так же сложно, как политической сообразности и здравому смыслу.
Буквально на днях канал НТВ по своему кровожадному обыкновению подлил масла в огонь, показав очаровательно пропагандистский фильм “Не верю!” Бориса Корчевникова (как видно, также не обошедшего вниманием юбилей Станиславского). Ситуация в стране складывается практически патовая: церковь все больше отдаляется от общества в сторону государства, общество не однородно и распаяно, все готовы неистово спорить и никто не желает договариваться. Страстные монологи и тотальное отсутствие диалога. Симуляция веры с одной стороны и эскалация недоверия ко всем, кто в рясе — с другой. Самый опасный союзник для любого мировоззрения (религии, идеологии) — фанатизм — на наших глазах пристроился к православию, что вызывает в отношении к последнему резкое чувство раздражения. На больших общественных площадках (на том же телевидении) никаких вменяемых дискуссий по этому поводу не происходит.
И вот в почтенном академическом театре ставят пьесу, провоцирующую острый разговор на тему веры. Перед нами семья на грани распада: жена — риелтор, деспот в быту, бесконечно уставшая от каждодневных проблем, муж — безвольный и безропотный человек, без работы, их дочь — строптивое, юное существо, переживающее личную драму. Неожиданно к ним приезжает свекровь, набожная женщина, своими елейными речами восстанавливающая порядок в доме. Только порядок этот на деле оказывается фейком, набожность и взывание к Всевышнему — прагматичной показухой, как будто бы восстановленный мир оборачивается трагедией.
«Язычников» можно рассматривать в трех контекстах: репертуарно-театральном, художественном и общественном. Парадоксально, но именно художественный контекст в данном конкретном случае — наименее любопытный и важный. Каменькович превратил интересный, с прорывами в метафизику текст в бытовой конфликт, семейную неурядицу. Актеры (среди которых можно выделить Кристину Асмус и Владимира Зайцева) играют так, как если бы на сцене в классической интерпретации ставили Чехова — подробно, нарочито серьезно и скучно. Но пьеса-то современная — академический подход режиссера к ней не очень состоятелен. Проще говоря, «Язычники» Яблонской — это менее всего бытовуха, но у Каменьковича именно она выходит на первый план.
Еще более парадоксально то, что это ощущение от спектакля (эстетически невнятного) — не самое главное. Сам выбор материала говорит о том, что Олег Меньшиков на посту художественного руководителя театра готов не только к внешним реформам, но и внутренним, содержательным. Спектакль начинается символической мизансценой: зрители видят нечто вроде постамента или памятника Марии Ермоловой. Державная осанка, классический профиль. Затем покрывала слетают, перед нами актриса, первые реплики в современном интерьере. От бронзы к живому слову, от запатентованного прошлого к неоднозначному настоящему, от богов к «Язычникам».
И наконец самое важное — общественный контекст. Тема православия, кризиса веры, подрыва авторитета церкви как социального института, распаянности самого социума — из разряда сверхактуальных. Свекровь в спектакле говорит о терпимости, кротости во славу и во имя, при этом подчиняет себе окружающих и овладевает семейным бюджетом. Кажется, метафора прозрачней некуда. Елейные речи, симулирующие веру, не менее лукавы, а зачастую и гипнотически привлекательны, нежели воинственная религиозная риторика (сама по себе являющаяся каким-то призраком средневековья). В семье, показанной на ермоловской сцене, ровным счетом никто никого не понимает и понять не пытается. Не слишком веселая диагностика современности. Понимание - ведь вопрос признания иной точки зрения, допущения сомнения в однозначности своей правоты, следствие диалога. Но в нашей монологичной и нетерпимой к инаковости социальной среде подобные вещи подчас просто не допустимы (слово «договариваться» стало вообще каким-то бранным).
Множество насущных вопросов если и не предъявлены в «Язычниках» во всей своей сложности, то по крайне мере в той или иной степени озвучены. Не на крохотной сцене экспериментальной площадки, а в самом центре Москвы, в большом зале известного академического театра. И пусть спектакль архаичен и не очень убедителен по форме, пусть матрица довольно потирает руки, само наличие этой постановки в репертуаре Ермоловского — шаг вперед. Своевременный жест в сторону общества. Мы все говорим сегодня слишком на разных языках, чтобы понимать друг друга. И любую попытку освоить чужую речь можно считать почти за чудо.