Третий год кризиса

Always a dissident

Помню, во времена Брежнева каждый год пятилетки получал какое-нибудь звучное имя. Первый год, ясное дело, был Начинающий, третий год был Решающий, четвертый год - Определяющий, а пятый, конечно, Завершающий. Только для второго года имени почему-то не придумали. Просто второй, и все тут.

При капитализме нет пятилетних планов, зато есть экономические кризисы. Летом уходящего года в прессе начали мелькать публикации о том, что мировая и российская экономика, наконец, достигла заветного "дна", положение де выправляется, а рецессия (еще одно английское слово, которое мы выучили за последнее время) в ведущих странах Запада закончилась. Иными словами, спад прекратился и начинается подъем.

Подъем, впрочем, был какой-то странный, росли в основном цены на нефть и некоторые другие виды сырья, но даже это не остановило в России падение промышленного производства, которое продолжилось как ни в чем не бывало. На самом деле в других странах происходило то же самое - никаких симптомов подъема в хозяйственной жизни не наблюдалось, потребление оставалось на крайне низком уровне, инвестиционная активность сжималась, структурные диспропорции ни чуточку не выравнивались. Просто правительства тратили огромные деньги на ликвидацию симптомов и последствий кризиса, не затрагивая его причин. Произошла стабилизация, но стабилизировали не экономику, а именно кризис. Он получил возможность стабильно воспроизводиться.

Между тем обнаружилось, что даже огромных средств, затрачиваемых на борьбу с симптомами, оказывается недостаточно, чтобы справиться с накапливающимися проблемами. Хуже того, некоторое успокоение вызванное первыми - иллюзорными - успехами антикризисных мер в Европе, России, Китае и США, привело к тому, что правящие круги ведущих стран мира решили, будто можно будет вообще обойтись без структурных изменений.

И как назло конец года преподнес целую порцию неприятных сюрпризов, которые, впрочем, неожиданными должны были показаться лишь тем, кто всерьез поверил в стабилизацию и "конец рецессии". Сначала оказался на грани банкротства эмират Дубай. Английские банки, вкладывавшие в него деньги, испытали серьезный шок, а вопрос о коллапсе международной банковской системы, который вроде бы уже удалось предотвратить, снова замаячил на горизонте. Напуганные инвесторы начали оглядываться вокруг и обнаружили, что весь мир полон потенциальными "Дубаями". Ладно, Ирландия или Латвия, две небольшие европейские страны, которые на самом деле давно уже технические банкроты, выживающие за счет того, что их долги покрывает новыми кредитами Европейский Союз или Международный Валютный Фонд. Оказалось, что и более крупные западные страны, такие как Испания и Греция находятся в положении, не намного лучшем. Разница лишь в том, что Латвию могут на некоторое время взять на финансовый буксир, а для Испании подобная операция обойдется слишком дорого. К тому же Испания и Греция - страны зоны евро, и их стабильность жизненно важна для всего западного сообщества. Внешний долг Греции достиг 300 млрд евро. А валовой внутренний продукт страны в этом году составляет примерно 240 млрд евро. Выходит, что, внешний долг составит 125% ВВП. Понятно, что выплатить такой долг можно лишь перезанимая деньги снова и снова, иными словами, даже если Элладу начнут спасать теми же средствами, что и Латвию, то это приведет к тому, что размеры совокупного долга лишь увеличатся. А поскольку никто не захочет вкладывать деньги в страну, банкротство которой более чем вероятно, производство будет снижаться. В итоге разрыв между размерами долга и ВВП будет углубляться, а меры по предотвращению банкротства лишь увеличат масштабы неминуемой катастрофы.

Тем временем промышленность Франции "неожиданно" вновь показала отрицательную динамику. Именно с сообщений о росте производства во Франции и Германии начались прошедшим летом разговоры об окончании рецессии. Теперь спад французской промышленности наглядно демонстрирует несостоятельность этой пропаганды. Причем спад одного лишь ноября уже "съел" практически все результаты роста, имевшего место на протяжении предыдущих 3 месяцев. Рост-то был столь слабым, что разглядеть его можно было только под микроскопом благожелательной статистики. А вот спад - вполне нормальный, приближающийся к одному проценту в месяц.

Для России, впрочем, французские темпы спада были бы счастьем. Отечественная промышленность тоже показавшая признаки оживления на фоне общемировой стабилизации ранней осени, снова вошла в фазу резкого падения. Лидирует снова автомобилестроение - сбыт машин падает рекордными темпами, бьет по всем основным производителям. И бывшему советскому индустриальному гиганту АвтоВАЗу, и сборочным предприятиям "Форда" в Ленинградской области или "Хенде" в Таганроге приходится считаться с этим неприятным фактом.

Подтверждается то, что критически мыслящие эксперты говорили в самом начале кризиса. На быстрое оздоровление мировой экономики рассчитывать не приходится, а в долгосрочной перспективе выход не будет найден до тех пор, пока не будут осуществлены структурные изменения. Как это было, например, после Великой депрессии.

Кризисы подобного масштаба не могут продолжаться менее 5 лет, и в этом смысле вполне могут описываться так же, как и брежневские пятилетки. Первый год был годом финансового кризиса, второй год - промышленного. Сейчас мы вступаем в третий год. Да, да, в некотором смысле, решающий! Третий год станет годом социального кризиса.

Социальные последствия экономических неурядиц постепенно выходят на первый план. Это не значит, будто промышленный кризис прекратится (так же как переход кризиса в промышленную фазу не положил конец финансовому кризису, что мы можем сейчас наблюдать на примере Дубая, Испании и Греции). Хуже того, социальный кризис в свою очередь усугубляет промышленный. Ведь люди, сталкивающиеся с проблемами, тратят меньше денег, рынок продолжает сужаться, а это сказывается на производстве. Однако именно социальный кризис выходит сейчас на первый план в России и в мире. И дело тут не только в уровне безработицы или в том, что уволенным и сокращенным все труднее найти для себя новые рабочие места. Социальный кризис затрагивает весь процесс воспроизводства общества. Государство начинает испытывать недостаток средств, чтобы выполнить свои обязательства. В регионах и городах судорожно ищут деньги, чтобы залатать дыры в бюджетах. Отсюда и новый транспортный налог, шокирующий автовладельцев, и рост цен на транспорт и повышение тарифов в жилищно-коммунальном хозяйстве.

Вызовет ли социальный кризис тот самый "русский бунт", которого так боятся либеральные интеллигенты и чиновники? Это далеко не очевидно. За последнее время мы видели бунты какие угодно - немецкие, литовские, греческие - только не русские. В лучшем случае во всех городах и весях разом потребуют одновременного приезда Путина. Оппозиционеры надеются, что в стране не хватит ОМОНа на подавление всех выступлений протеста. Думаю, что они не правы. ОМОНа как раз хватит. Не хватит премьер-министров. Не можем же мы главу правительства клонировать в нескольких сотнях экземпляров, чтобы разом разруливать все проблемы по образцу Пикалева.

Социальный кризис - далеко еще не социальная революция. Это даже еще не революционная ситуация, про которую Ленин сказал, что верхи не могут, а низы не хотят жить по-старому. Низы в России очень даже хотят жить по старому, и если бунтуют, то именно с единственным требованием - вернуть все, чтобы было как до кризиса. Бела лишь в том, что это невозможно.

Однако если социальный кризис сам по себе не перевернет ни мир, ни "отдельно взятую" страну, отсюда отнюдь не следует, будто он останется без последствий. И мы можем с большой долей вероятности сказать, что четвертый год кризиса войдет в историю как время, когда кризис из социального превратился в политический. По итогам этого политического кризиса и выяснится, каково будет содержание последнего, пятого кризисного года.

Года, когда преодоление кризиса, наконец, будет достигнуто за счет необходимых и назревших структурных перемен.

Источник: http://www.liberty.ru/columns/Always-a-dissident/Tretij-god-krizisa

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67