Странная смерть марксиста

Созерцатель смерти

Кто не закладывал последние штаны, чтобы выкупить в крохотном магазине "Букинист" ПСС Маркса и Энгельса в 1980-м, не тащил связки книг в заледеневших ладонях, не грузил эти пачки в трех трамваях Краснозаводского депо, не расставлял ледяные от мороза томики на старых еще дедовских этажерках, не летел опрометью к колонке, чтобы набрать воды, согреть чай (какой кофе?!), не раскрывал немедленно 46 том, потом рукописи "Капитала", не сидел до самого раннего утра и совершенно счастливый не шел победным шагом на рабочую смену завода "Здоровье трудящихся" (согласен, не лучшая замета медицинскому институту, "подаренному" всемогущим отцом), тот не марксист. Да, еще не забывал, будучи пламенным марксистом, достать в голодном Харькове полкило сосисок и сметану для новорожденных погодков и не выстаивал часовые очереди за молоком с 5 утра (и даже в мороз - без шапки!), закрывая глаза и повторяя про себя слова немца, абзацы, строки. А вокруг - галдеж, споры, цены на молоко, а ты про себя: "Hic Rodos, hic salta!" (Здесь Родос, здесь и прыгай!). Нет, тот не марксист.

Я сказал!

Тем более, тот, кому не знаком этот советский опыт открытия Маркса, не вправе писать о смерти марксизма (точнее, вправе, но все бестолку!). Потому смерть марксизма надо переживать как личную трагедию, ей-богу! Потому как вся смерть марксизма только то и раскрывается, как личная смерть. Смерть марксиста. Смерть, которая должна воплотить смерть коммунистического общества (а как же без воплощения?!), собственными поступками, делами и словами. Как же иначе?! "Я не понимаю, как мог до сих пор атеист знать, что нет бога, и не убить себя тотчас же?" - восклицал Кириллов. Я не понимал, как мог марксист узнать, что коммунизм пал смертью храбрых на гигантских просторах СССР и не умереть тотчас же вместе с ним?! Не стреляться, нет. Но воплотить/реализовать смерть коммунистической идеи до самого последнего дня.

Любая история, ладно, - она умирает. Когда погибает история коммунизма, история, которую ты намеревался воплотить прямо таки в ближайшем будущем, вопреки козням прогнившего Политбюро, зажравшимся комсомольчикам и советским потребителям счастья из-под полы, только то и остается ответить на один единственный, последний вопрос: что делает бог, если гибнет его мироздание? Разумеется, гибнет сам. Но вот беда: человек, даже марксист, пребывал вызывающе бессмертным, то есть, несмотря на естественные периоды смерти исторических эпох, смерть, как длительный процесс истории, человек беспечно умирал в одно мгновение. Экая была незадача!

У истории коммунизма был смысл умирать. У марксиста - он напрочь отсутствовал. Добавьте к этому фантастическое упрямство, которое не смог переломить даже господь бог - я таки оспорил его права и создал собственное мирозданье, (так мы с ним и живем до сих пор, склочничая и жутко скандаля), и вы получите ту самую гремучую смесь энергии опростоволосившегося в миру марксиста, которой позавидовали бы все падшие ангелы вместе взятые.

История коммунизма могла пребывать собственным небытием/смертью (период застоя СССР), и в этом был смысл и порядок. А марксист спокойно себе мог продолжать жить, менять идеи/идеологию как перчатки, строить планы, и всего-то отправиться к праотцам в одно мгновение ока, без всяких смыслов и всякого порядка. Это был вызов марксистскому мышлению. На этот вопрос надо было ответить.

Из ответов родилась концепция Homo mortalis - Смертного Человека, но, самое главное, она только-то и могла появиться, что в традиции марксизма. И, наконец, главный парадокс современности: вопреки осмысленной и необходимой смерти человекобожеского проекта СССР, вопреки опыту осознания и осмысления конечности любых человеческих проектов и исторических систем, весь остальной мир продолжает жить по тем же самым законам беспечного шествования вперед, играть в богов, даже и не предполагая необходимости умирать/обретать предел.

Точнее, - даже и не предполагая, что смерть, это не "Там", а с необходимостью случается именно "Здесь", и только благодаря этому траги-коммическому естественному событию, "мертвый"/определенный человек и обретает способность доносить определенные смыслы себе и окружающим. Случается именно тогда, когда человек, (как и капитализм в "Капитале"), достигает высшей точки своего развития, или, иными словами, тупика, - точь-в-точь, как когда-то точно и легко заключил Карл Маркс.

Этот необходимый опыт "земной" смерти/предела, неважно, говорим ли мы об истории или человеке, оказывается парадоксальным образом созвучен современным поискам выхода из беспредельного развития процессов глобализации, беспредельного развития современных биомедицинских технологий "бессмертия"/долгожительства, беспредельного старения обществ и катастрофического беспредельного снижения рождаемости во всех развитых, цивилизованных странах, беспредельного господства потребления, и бесконечных подвываний континентальной философии, то на паперти всех без исключения храмов, то на одре культуры прошлого тысячелетия.

Теперь человек утратил способность действовать в какой-то одной "системе исторических координат" и выступает каждый день с мерой, которая сохраняется как мера, становясь без-мерностью, и, обретая собственное небытие, дает возможность человеку удержаться в потоке мира покоем неразрешимых противоречий и парадоксов.

Новые "благие" смыслы и ценности не заставят себя долго ждать - начала рассыпаны на всех континентах. Теперь начинать - дело не хитрое, "глубокомысленно" начинать и беззаботно оставлять то, что неизбежно станет иллюзией в твоей же истории. Можно, по-прежнему, впадать в забывчивость - пусть лучше когда-то и для кого-то из потомков настоящее глубокомыслие обернется "пустым местом", но только не для нас самих. Но время давно предельно сжалось и измеряется десятилетиями и годами. Десять лет - эпоха, одним годом проживается целая жизнь, мгновения - часы уходящего тысячелетия, уже начинают давать сбой.

Нелепо говорить о странной смерти марксизма в присутствии "существующих" марксистов, пусть и присутствующих под солнцем миром собственного небытия, - чем вам не существование?! Разумеется, европейский опыт постмарксизма далек от нашего опыта так же, как далеки идеалы марксизма от действительности СССР, но, - это наш опыт, наша история, и наши жизнь и смерть, котором НИКТО и НИГДЕ научить не может.

Зато теперь можем мы. Постсоветский, точнее современный русский марксизм только в начале своего пути. Ни одна страна мира не обладает таким уникальным опытом, - бытия и небытия коммунистической идеи, государства, - а, значит, нам и сам Карл Маркс велел высказать, наконец, то, что обретено, осмыслено. Нет нужды созерцать трупные пятна европейского постмарксизма, постмодернизма, - приставка "пост" - всегда обнаруживает только несамостоятельность и несамобытность. Есть "пост" и среди людей - замороченные родительскими комплексами граждане, которые без того, что они "пост" какого-то рода, не в состоянии самостоятельно сделать и шагу.

Мы, - другое дело.

Мы - русские марксисты, познавшие и взлеты, и падения, и жизнь и смерть и страны, и идеи, и советского марксизма.

И, значит, нам очень многое еще можно и нужно успеть сделать.

А как иначе?!

Таковы условия проблемы. "Hic Rodos, hic salta!".

Источник: http://www.liberty.ru/columns/Zapiski-iz-pod-poly/Strannaya-smert-marksista

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67