Повесть о настоящем бытии

Андрей Ашкеров. По справедливости. Эссе о партийности бытия. - М.: Европа, 2008. - 242 с.

Новую книгу Андрея Ашкерова очень легко читать. Не потому, что там обсуждаются простые вещи. А потому, что весь текст обладает удивительной цельностью, даже монолитностью. И то, что не попадает в этот монолит, отторгается. Автор убеждает читателя, что слово "партийность" используется не как риторическое украшение, но как указание на основание его письма. Ашкеров пишет партийно. Партия, в которой он состоит, - это партия справедливости.

Поразительное свойство авторского стиля заключается в какой-то особой, изощренной наивности изложения. Ашкеров ни с кем не спорит, ничего не доказывает, ни в чем не сомневается, он просто повествует. Содержание становится важнее формы, перерастает форму. Свободное обращение с традицией выражает желание перейти от историко-филологических штудий над классическим наследием к созданию практической философии. Имя практики - справедливость, способ ее достижения - политика.

Осуществление политики состоит в проведении границы между своим и чужим. Свое и чужое делится по справедливости. Своим является этика, чужим - право. Право, согласно Ашкерову, выхолащивает справедливость, лишает ее содержания. Неправовое осуществление справедливости возможно через этику. Правое дело не может быть заменено правовым установлением. В политической плоскости это появляется в обостренном чувстве долга перед историей. Справедливость заключается, прежде всего, в восстановлении упущенных ранее возможностей. Процедура такого восстанавливающего усмотрения справедливости называется инставрацией.

Совместив онтологию с этикой, Ашкеров получает возможность рассмотреть всю политическую деятельность человека как проявление и закрепление требований исторического долга потомков. Таким образом, справедливость - это всегда справедливость историческая. Прошлое вообще больше, чем настоящее, интересует автора. Текст книги подчас вызывающе несовременен. С позиции опытного инставратора Ашкеров демонстрирует глубокую проблематичность современности, укорененную в обосновывающем ее проекте модерна. Вся конституция модерна, покоящаяся на идеях Просвещения, основана как раз на подмене справедливости правом. В обществах модерна этическое систематически замещается юридическим, должное - обязательным.

Проблема заключается в том, что логика формальных обязательств во многих случаях становится фатально недостаточной. Она недействительна, например, в случае любви или дружбы. Любовь и дружба не создаются на основе права и не прекращаются из-за его нарушения. Они предполагают отпускание самого себя в неизвестность, то есть некоторое действие "от первого лица", которое нельзя поручить или передать никому другому. Речь здесь идет уже не о нашей ответственности как субъектов права, а о моей личной ответственности как любящего или друга. Личную ответственность, очевидно, нельзя ни передать другому, ни разделить с другим. Любит или дружит именно это вот "Я", которое постоянно должно возобновлять исполняемое действие в его безусловной приоритетности. Любовь или дружба не могут быть отложены и законсервированы. Они нуждаются в постоянной актуализации, связывающей их с данным моментом времени.

Формой их актуализации, выражающей личную ответственность перед любимой или другом, является долг. Называя индивидуальную ответственность долгом, мы указываем на ее глубинную историчность: долг всегда исполняется здесь и сейчас либо не исполняется вовсе. Не существует градаций долга, аналогичных тонким правовым различениям меры ответственности каждого участника некоторого правоотношения. Долг не нуждается в дополнительном удостоверении: нет и не может быть никаких правил, регламентирующих необходимость его исполнения. Скорее, напротив - исполняя долг, индивид обнаруживает недостаточность или неуместность каких бы то ни было правил.

Подлинно справедливое действие никогда не может быть правилосообразным. Это не означает, однако, что общественная жизнь человека превращается в арену личного произвола. Речь идет о том, что на смену формальным императивам должно встать жизнеустроительное действие. Мощь этого действия сплавляет различия частного и общественного в единично-множественное бытие нации. Самоопределение справедливости в горизонте этического совпадает с самоопределением нации в горизонте исторического. Политика, по существу, является личным делом каждого. Следовать собственной истории, выстраивать свой цивилизационный проект - это и означает действовать по справедливости. Партийность национального бытия выше любой партии. Политическое тем самым превышает само себя, превращаясь в метаполитическое, в способ философского осмысления политики через справедливое действие.

Книга Андрея Ашкерова представляет читателю философию политики, но не политическую философию. Организация борьбы за власть малоинтересна автору. Гораздо больше его привлекает морально-этический подтекст истории, который аккумулирует в себе политика. Политическое и этическое как бы взаимно структурируют друг друга, производя тот уровень онтологической и герменевтической стабильности, который уже может быть опознан в качестве "нашей" справедливости. То есть универсальной, общечеловеческой справедливости, выступающей как основание общечеловеческих же ценностей, не существует.

При этом ни политическое "само по себе", ни этическое "само по себе" не могут быть удержаны и эксплицированы онтологией. Модальность справедливого служит здесь для обозначения зоны локализации объектов, о которых поведет речь новая философия политики. Режим существования этих объектов, их онтологический статус уже не может быть удовлетворительно описан при помощи какой-либо модификации эссенциалистского дискурса. Эмпирическое и внеэмпирическое переплетаются друг с другом, причем ни то, ни другое не получает преобладания. Ашкеров не занимается сиюминутной политической конъюнктурой. Он не собирается присоединить свой голос к хору придворных льстецов или диссидентствующих хулителей режима. Его книга претендует на переопределение оснований политики, выводя осуществление последней за пределы логики модернизации. Он хочет освободить политическое действие из-под гнета формально-юридических предписаний. Политика превращается в процесс инставрации, в выполнение долга перед историей, в этический выбор.

Рецензируемая работа являет собой блестящий пример реальной прикладной философии, не жертвующей при этом теоретической глубиной. Она в равной мере далека и от интеллигентских причитаний, и от экспертных "оценок". Фигуры интеллигента и эксперта объединяет подчеркнуто партикулярный, частный, ограниченный размах их действий. Ашкеров работает с позиции свободного интеллектуала, основным отличием которого и от интеллигента, и от эксперта-аналитика является системность его мышления и деятельности. Под системностью в данном случае понимается сфокусированность на выстраивании новой позиции, определяющейся как целостная альтернатива имеющимся вариантам. Кроме того, в перспективе отношений со "старыми" системами системность означает восприятие их как единства, к которому и апеллирует интеллектуал. Интеллектуалу неинтересны разоблачение имеющейся системы (политической, образовательной, экономической) или ее менеджмент. Интеллектуал мыслит себя равноположным системе, поэтому обращается к ней в целом, а не к отдельным людям, которые представляют эту систему.

Все темы и сюжеты книги Андрея Ашкерова невозможно описать в одной короткой рецензии. На дымящемся бульоне метафизики автор создает самобытное целое, смешивая политику, этику, философию, право в густой концептуальный концентрат. Так мыслят сегодня те, кто завтра будет действовать. Перед нами опыт саморефлексии суверенного российского самосознания. Его голос звучит мощно, самостоятельно и уверенно. Спешите делать добро, спешите жить по справедливости! Счастья для всех не будет, но будет надежда.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67