Артефактом по Cпилбергу

Кирилл Бенедиктов. Завещание ночи - М., Популярная литература, 2008 г., 312 с. ISBN 978-5-903396-10-8

С начала 90-х в нашу литературу входит эзотерика. Объемы этой литературы постепенно растут, и она занимает место в рамках нормы на широком пространстве от массолита, боевиков до рафинированного мейнстрима. Вслед за ней в русскую книжную культуру возвращается более сложный и более естественный для нее элемент - мистика. Это очень крупное явление культурной жизни, и связано оно не только с тем, что книжное производство приняло "законы рынка", нет, роль первой скрипки тут сыграло "второе крещение Руси". Математико-физико-биологический мир поплыл, его строгие очертания размякли, правила и максимы потекли, потекли, словно акварелька, ежели плеснуть на нее водой...

В настоящее время повествование без мистического элемента выглядит, как это ни парадоксально, не вполне реалистичным. Люди в большинстве своем знают, что за видимыми событиями нашего мира существуют невидимые, мистические планы, которым подчинена реальность деревянных стульев и ракетных крейсеров. Когда читатель не видит, не чувствует в тексте этой изнанки реальности, он начинает подсознательно разочаровываться: не хотят ли его надуть? Выдать "кажимость" за суть? Симулякр за аутент ик?

Кирилл Бенедиктов, ныне респектабельный литератор, увешанный литпремиями, как дуб желудями, член нескольких крупных литературных сообществ, два десятилетия назад стоял у истоков этого великого культурного сдвига. Его роман "Завещание ночи" был написан именно тогда, на грани эпох "падающей империи" и "расцветающей смуты". И в те годы книга, что называется, "не сыграла". Она была опубликована в журнальном варианте, впоследствии переиздана в книжном, однако о выходе к массовому читателю автор и мечтать не мог. Причина проста: в ту пору "Завещание ночи" оказалось кирпичиком в строящемся здании "мистико-эзотерической экспансии" на территорию русской литературы. А здание это едва-едва поднималось над фундаментом. Ныне то, о чем Кирилл Бенедиктов писал (и главное - как он писал), прочно вошло в коллективное сознание миллионов.

Поэтому "Завещание ночи" выходит в третий раз, но уже массовым тиражом - 100 тысяч экземпляров. Конечно, роман здорово изменился, это фактически наполовину новая книга. Конечно, язык и умение строить композицию у начинающего Бенедиктова и у него же на пике известности отличаются, как бутон и раскрывшийся цветок. Но в успехе романа (а ему, как видно, суждено стать культовым) сыграло роль само время. Антураж эпохи переменился, краски не те, интеллектуальная атмосфера ни в малой мере не похожа на то, что у нас было в позднем СССР и ранней РФ.

Что, в сущности, так привлекательно в романе Кирилла Бенедиктова для массового читателя, подготовленного "мистическим фоном" для восприятия подобного рода текстов?

Два момента.

Во-первых, современный житель мегаполиса устал от суетливой пресности собственной жизни. Чтобы выжить и реализовать себя, он должен существовать в мире пыльных бетонных коробок, дикого количества рекламы, постоянного шума, мельтешения толп, в атмосфере раздражения всех на всех, едва прикрытого холодной вежливостью. И он желает поэтизации этой нервной жизни, он хотел бы увидеть в ней нечто помимо опостылевшего быта, работы, работы, работы да незамысловатых развлечений. И вот апостолы "городской мистики" - а среди них Кирилл Бенедиктов занимает почетное место - предлагают ему то, чего он так страстно хочет. В мегаполисную жизнь вносится элемент поэзии сверхъестественного. Поставленное на расстояние протянутой руки от современного горожанина, сверхъестественное может быть страшным, величественным, очищающим, дарующим надежду - каким угодно! - важно в первую очередь другое: оно подсвечивает будни большого города огоньками иных планов бытия.

На страницах "Завещания ночи" разгорается борьба за мистические артефакты. Противостояние происходит на улицах и площадях Москвы, в рабочих пригородах, на паркете обычных квартир, за столиками обычных ресторанчиков, в заброшенных уголках Подмосковья. Почти всесильное и бессмертное существо вступает в бой с простыми людьми, наносит им удар за ударом и, почти победив, терпит поражение. Кирпич хрущевок, обветшалые балконы, городские пруды, кухни и спальни перемешиваются с титанической войной, вмещают в себя эпические столкновения...

Во-вторых, современный горожанин смотрит на власть как на нечто непознаваемое, но пустое. Иными словами, мотивы принятия решений "там, наверху" парень-из-толпы знать не может, тут и гадать бесполезно; он это осознает. Однако за каждым мотивом в конечном итоге стоит пустая суета, материальная озабоченность. "Теория заговора" гораздо романтичнее подобного взгляда. Она предполагает, что всю структуру политического истеблишмента пронизывают связи, созданные мистико-эзотерическими сообществами, которые используют власть для достижения собственных целей, во имя собственных идеалов. Всякое крупное административное решение, всякая реформа трактуются как очередной шаг "великого делания". И Кирилл Бенедиктов вносит свою лепту в эту "бытовую конспирологию". Он вводит наиболее опасное и наиболее разрушительное существо в верхушку аппарата НКВД/МГБ. И в действиях сатанинского отродья работа "органов" со всей их карающей мощью оборачивается чередой эпизодов борьбы... за те же артефакты; просто у человека есть выбор, на какой стороне принять в ней участие, да и влезать ли в нее вообще. Автор, наполнив госструктуры подобной мотивацией повседневного функционирования, как ни странно, возвысил их в сознании читателя. Пусть ужасно, пусть бесчеловечно, но так хотя бы уходит зияющая пустота...

Многие сюжетные разработки, ставшие достоянием современной массовой культуры, были давным-давно предложены Кириллом Бенедиктовым. Например, "Лед" Владимира Сорокина построен на мотиве "мистического делания", которое играет роль основного стрежня в работе спецслужб, в частности того же НКВД. Да и недавно вышедший на экраны фильм Стивена Спилберга "Индиана Джонс: королевства хрустального черепа" идет по стопам "Завещания ночи" - в нем сюжетообразующим элементом стала охота за хрустальным черепом, мистическим артефактом, история которого уходит в доколумбову эпоху Месоамерики. И, кстати, сдвинута она из Центральной Америки (где действительно был найден такой предмет) далеко на юг, к Андам. Так и Бенедиктов когда-то, за много лет до Спилберга, вывел судьбу хрустально черепа (один из трех мистических артефактов романа) от инков... Охота за черепом и его разрушение оказались важными точками сюжетного развития романа. В сети уже началась полушутливая-полусерьезная дискуссия: какой-такой консультант российского происхождения посоветовал Спилбергу взять в оборот сюжет "Завещания ночи"?

Поговаривают, что наши телевизионщики находятся на низком старте перед выходом сериала по роману московского писателя. Очень хорошо, если так. Нет, я далек от мысли о необходимости "слабать" "наш ответ Голливуду". Просто со всех точек зрения хорошо и правильно поддерживать отечественного производителя.

Надеюсь, городские мистики (и Бенедиктов в их числе) в достаточной степени протоптали тропу к нашему читателю, чтобы в русской литературе появился наконец большой христианский мистический роман. Это даст высокое культурное оправдание целому направлению нашей литературы.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67