Каюсь, грешен. Метнулся - спичка не успела догореть - как в армии - за 45 секунд, по первому звонку. Культивирующий отсутствие собственного присутствия, загадочный саратовский земляк и могущественный нефтетрейдер, владелец "Сибнефти" Роман Аркадьевич и впрямь впервые открыл личико, подобно Гульчатай.

Зрелище того стоило. На Кутузовском застенчиво улыбался парадно упакованный, чисто выбритый, в галстуке, заметьте, - уникальное явление!- Абрамович. К фамилии которого в то время еще добавляли, похихикивая, пояснение - дескать, это вовсе не отчество. Текст был размещен на фоне щедро рассыпанных по поверхности билборда американских однодолларовых монет, больше напоминающих фишки казино: "Рома думает о семье. Семья думает о Роме. Поздравляем! P.S. Рома выбрал классное место". Благообразный, сложивший ручки, словно на свадебной парадной фотографии, таинственный олигарх неузнанным провисел недолго. Сюда ездили, как сейчас на Винзавод, целыми офисами - познакомиться. Не говоря уже о выездных заседаниях совета директоров какого-нибудь центра политического консультирования...

Смысл торопиться присутствовал. И пусть слово "семья" деликатно писалось с маленькой буквы, политическая коммуникация сработала. Веселенький сюжетец незамедлительно был заменен брутальной рекламой лужковского "Отечества". Блокнотик сохранил дату - 12 июля 1999 года, "Рома" провисел менее суток. Начался "светлый путь" в светскую жизнь будущего владельца "Челси" и друга Дарьи Жуковой.

Десяти дней не прошло, Абрамович снова на слуху. На этот раз в эпицентре событий оказался обладатель не фамилии, а отчества. Борис Абрамович Березовский (в политкругах - БАБ) сделался мишенью. И тут уже не друзья-пиарщики обзванивали - телевидение мэра Москвы "ТВ-Центр" привлекало публику, работая зазывалой. Корреспондент стоял под пропалывающим свою маленькую планету Маленьким принцем, а над выстроенным кадром размещался заголовок - "Чистая планета", и еще громоздился текст Антуана де Сент-Экзюпери. Много текста, буковки мелкие - не прочитать. Крамола заключалось в следующей фразе: "Но если дать волю баоБАБам, беды не миновать", - уверял Маленький принц. Подтянув телевизионную камеру, придумщики чудотворные расшифровавшись полностью: корреспондент спрашивал, что проходящие думают - понятно, о баоБАБах.

И снова недели не прошло: опять сенсация. По бизнесу жены мэра Москвы наносится ответный удар. На спинку одного из 12 стульев с зеленой обивкой надевается характерная черная кепка. Рекламный модуль размещается в двух тиражных изданиях: "Продаются стулья для ЛУЖниКОВ. Звоните, спросить Лену", - не было ни одного москвича, который бы не понял, о чем идет речь.

Боги и титаны, нежно сжимая друг друга в объятиях, деликатно похлопывали друг друга по спинкам, по животикам, по солнечному сплетеньицу. Группы Лужкова - Гусинского, Березовского - Абрамовича, Коржакова - Барсукова - Сосковца вели схватку за ресурсы и страну. Операции "мордой в снег" и другие менее известные лягания друг друга - все это очень разукрашивало политический ландшафт.

Подоспел генерал Лебедь, Толя Бык, сложная ситуация в алюминиевой отрасли - КрАЗ, БрАЗ, "Сибирский алюминий" и TWG, вдобавок МНС под руководством Александра Починка. Началась Большая Толлинговая война (не Толиковая, не путайте) - против загрузки алюминиевых предприятий давальческим сырьем, толлинг считается экспортом не продукции, а услуг. В момент пересечения границы алюминия уплаченный НДС возвращается производителю. Алюминиевые заводы, работавшие по толлинговой схеме, не платили региональные налоги - на соцсферу, в дорожный фонд. Толлинг одни хотели запретить, другие - извлекать из него максимум возможного. Экономическая проблема, имеющая ярко выраженную политическую окраску: по некоторым версиям, глава TWG Лев Черной поддерживал тесные контакты с БАБом. Неудивительно: черные билборды, надпись - "Запретить толлинг. Хватит грабить Россию!" - оказались продуктом рекламной группы, контролирующейся людьми, близкими к московскому мэру.

Воротилы наружной рекламы, имея немалые барыши, рисковали. Зато показали, какие неслыханные возможности открывала визуальные коммуникации.

Подтянулись регионы. Под Братском на придорожном щите, чтобы не оставалось сомнений, появилась надпись: "Здесь все наши". Коттеджный поселок братков - направо (или налево) от дороги, а кладбище - по другую сторону. Мемориальные аллеи как отголоски недавних событий - алюминиевых и энергетических войн.

Хулиганы изящных искусств и словесности вполне освоили московский опыт - через три года, как положено, мода широко и повсеместно докатывается из метрополии в провинцию. Возле единственной дороги от депутатского зала саратовского аэропорта в город в разгар противостояния губернатора Дмитрия Аяцкова с его бывшим родственником и мэром областного центра Юрием Аксененко появился плакат: "Юра, Саратов с тобой!".

Курсирующие туда-сюда коммерсанты и начальники понимающе хмыкнули - ровно два раза, с прилетом дневного и вечернего рейса из Москвы. Под покровом ночи командир объединенного авиаотряда, которого, кстати, тоже звали Юрой... вы тут считаете, самовольно и безответственно содрал недрогнувшей рукой несчастный баннер с билборда? Если бы! Зачем ему возиться? Подогнав автокран, он просто выдернул щит с корнем! И отволок на тросе на дальний склад. А дыры заровнял бульдозером. Наутро исчезло даже воспоминание - хорошо, я успел сфотографироваться на фоне уникального арт-объекта.

Языческий шабаш наружной рекламы не может не привлекать внимания. Опросы ВЦИОМ итожат предыдущую парламентскую кампанию: 23% избирателей "заметили" рекламные щиты, перетяжки и другую "наружку". "КоммерсантЪ" глубоко ошибочно написал (с чужого голоса), будто для оппозиции щитовая реклама сегодня остается одним из последних эффективных каналов, позволяющих вести массовую политическую агитацию. Рассуждения, противоречащие практике: вся наружная реклама в последние годы тщательно контролируется Центром размещения рекламы, и никакой баннер или перетяжку вы нигде не повесите, если она не согласована политически. У несанкционированной оппозиции нет ни малейшего шанса разместиться - не только вдоль центральных улиц, но даже на дощатом заборе, скрывающем стройплощадку в каком-нибудь Бирюлеве. Правило, у которого нет исключений.

Зато с изменением законодательства раньше обстояло так - любое предложение олицетворяло механизм заранее организованного успеха. Сейчас период в очередной раз объявлен судьбоносным и переходным. Кремлевские башни заспорили. А кучка уличных смутьянов - Барщевский, Бунич - делает вид, что не намерены поддаваться мейстриму. Дискуссия на тему "снимут - не снимут" подогревает интерес. Восклицание: "О, пока не сняли!" - идеально для имиджевого позиционирования. Разместившейся на Ленинградке главный "подсолнух" как представитель эстетствующего меньшинства - серьезный раздражитель для политического класса. Одни считают такое размещение проявлением нескромности, другие - нецелесообразности, третьи просто завидуют, лишенные доступа, - как новичок в политике, Барщевский рискует заметно больше других.

Остроконечники снова заспорили с тупоконечниками: ФАС и ЦИК борются за право распоряжаться светлыми партийными ликами вдоль городских магистралей. Покусившиеся на источник радости и всплеска эндорфинов - улучшатели, обуянные навязчивой идеей: в каждый избирательный цикл меняется избирательное законодательство. Для любого политика лицезреть свой портрет означает получить подтверждение своего существования. Современность, хоть и подточенная пиаром, подобно жуку-короеду, будет сопротивляться - в схему ее не загнать. Практики прокатят теоретиков. Они научились мягко описывать рельеф местности - не хуже гироскопического приспособления. И обязательно сделают это элегантно, если никто не будет чрезмерно грозно топать ногами, грозить санкциями и батогами, - а на чем еще, скажите, строится в России законопослушность? Будет запрет на политическую рекламу - появится на билбордах и сити-форматах объявление "Продам место в списке!". И юристы годами будут разбирать в судах, имело место быть категория экономическая либо ренессанс партийного строительства.

Прискорбно другое. Президент умело сохранил Конституцию от угодливых и безответственных вмешательств. Хорошо бы ввести мораторий на избирательное законодательство, хотя бы на один-два цикла сохранив правила игры неизменными.