Мюнхенское выступление президента Путина вызвало широкий резонанс как в западных, так и в российских СМИ. Речь президента не должна вводить в заблуждение. Она не содержит ни откровения, ни какого-то большого открытия, которое по-новому представляло бы восприятие Россией политики США и ЕЭС. Поднятые президентом темы не являются чем-то существенно новым. Критика однополярного мира вошла в моду с началом его формирования, оставляя многих скептиков в неуверенности относительно того, существовал ли он когда-либо вообще. Недовольство России Западом, политикой Вашингтона на Ближнем Востоке и действиями США и ЕЭС на постсоветском пространстве также давно известно этому самому Западу. Известны и контраргументы, которые иногда артикулируются в американской и европейской прессе. Однако откровением стало не столько то, что сказал президент, но то, что это сказал именно президент России, а не, скажем, министр обороны Иванов. Когда журналисты, политические комментаторы и даже правительственные чиновники высказывают радикальное недовольство другими субъектами международного сообщества - это одно; совсем другое - когда такое мнение озвучивает глава государства. Это уже может свидетельствовать о формировании определенной тенденции или продуманной внешнеполитической линии, а не просто о развитии речевых способностей отдельно взятым индивидом.

Интересной представляется оценка речи Путина именно внутри России, высказанная представителями либерального истеблишмента. Квинтэссенцией комментариев стала следующая идея: обращаясь в столь резкой форме к Западу, президент Путин преследовал на самом деле две цели. Во-первых, Россия провоцирует новую холодную войну и вновь утверждает себя тем самым в статусе сверхдержавы. Дискурсивное провоцирование конфликта становится способом легитимации авторитарной России как важного политического игрока на мировой арене. А во-вторых, это делается для того, чтобы сплотить население страны перед искусственно созданным врагом накануне выборов "преемника". Внешний конфликт и внешняя угроза - проверенные средства консолидации граждан.

Обратимся к одному примечательному комментарию, который был предложен профессором РЭШ Константином Сониным в газете "Ведомости" под заголовком "Правила игры: Неважная тема". Константин Сонин заявляет: "...Высокие цены на экспортируемый ресурс позволяют стране проводить более агрессивную политику на мировой арене. Но в речи Путина тревожит не то, что она втягивает нашу страну в ненужное соревнование с заведомо более сильными соперниками. Может быть, и нет. Неприятно то, что она уводит нынешнюю общественную дискуссию в сторону внешней политики - интересной, но не важной темы". Далее он использует сильную и запоминающуюся риторическую фигуру, называя тех, кто провоцирует конфликт с Западом, "инвалидами холодной войны". Завершается статья следующим важным тезисом: "Ресурсное проклятие", опасное заболевание для стран, богатых природными ресурсами, состоит не в том, что нефть или бриллианты заставляют правительство делать глупости. Наличие ресурсов не заставляет, а лишь позволяет делать ошибки. От этих ошибок можно и защититься. Такой защитой служат обычно политические институты - парламент, пресса, местные власти".

Последнее замечание Сонина в вышей степени справедливо. Вряд ли кто-либо может серьезно сомневаться в том, что развитость политических институтов не гарантия, но лучшее из известных средств для избавления от некомпетентности и авантюризма при принятии решений во внешней политике.

Если попытаться выделить концептуальные основания взглядов автора на внешнюю политику в целом, то в комментарии можно выделить два разных тезиса: 1) причиной авантюрной внешней политики часто являются свалившиеся с неба высокие доходы от экспорта ресурсов, которые вместо внимания к проблемам внутреннего развития поощряют власть к проведению этих внешнеполитических авантюр; 2) внешняя политика сама по себе не имеет большого значения, она должна быть производной от экономики и от развитости политических институтов в данной стране, или "проблемы страны мало связаны с тем, что происходит снаружи, и сильно - с тем, что происходит внутри". Если в экономике есть проблемы, то нужно решать их, а не обращаться к внешней политике. Если политические институты не развиты, то нужно думать об их развитии, а не заниматься построением внешнеполитических доктрин. Другими словами, та страна имеет право на внешнюю политику, которая не имеет внутренних проблем с экономикой и развитием политических институтов.

Можно полностью согласиться с первым утверждением Сонина, если рассматривать его как констатацию некоторой проявляющейся эмпирической закономерности. Сверхдоходы от экспорта природных ресурсов развязывают руки находящимся у власти авторитарным популистам, которые склонны к внешнеполитическим авантюрам. Достаточно вспомнить современный опыт Венесуэлы. Деньги, полученные от выкачивания полезных ископаемых, могут заставить забыть о проведении структурных реформ внутри страны. Они позволяют политическим лидерам жить одним днем, не думая о будущем (весьма печальном, в случае если внешняя конъюнктура изменится). Проблема развитости институтов гражданского общества также уходит с повестки дня. Экономическое благосостояние при надлежащем перераспределении доходов и контроле над СМИ дает возможность не думать о свободе.

Второй, и наиболее спорный, тезис тоже кажется верным при определенной интерпретации. Страна со слабой экономикой, низким уровнем ВВП вряд ли может претендовать на авторитет в мире. Внешняя политика требует затрат, зачастую прямых финансовых вложений в другие страны, которые будут разорительны для бюджета страны. Внешняя политика не всегда экономически выгодна и далеко не обязательно диктуется этой выгодой. (Или же эти выгоды имеют долгосрочный характер.) В этом смысле опыт Китая, который сначала поднялся экономически и только потом приступил к активной внешней политике, служит примером успешного выжидания и осторожности в отношении формирования внешнеполитической повестки дня.

Однако вопрос состоит в том, могут ли эти тезисы быть отнесены к современной России, а точнее, к действиям нынешней российской власти. В последнее время либералы постоянно обвиняли Кремль либо во внешнеполитической некомпетентности, либо вообще в отсутствии внятной внешнеполитической стратегии. За внешней политикой Кремля якобы стоят лишь сиюминутные экономические выгоды. Так, Россия продает оружие странам "оси зла", потому что просто хочет заработать денег, а не потому, что хочет сама быть причислена к ним. Россия непрофессионально повела себя во время выборов на Украине, поругалась с Грузией, выслав под сомнительным предлогом ее граждан, из-за своей "энергетической жадности" вновь поссорилась с Украиной и Белоруссией, показав себя всему миру как ненадежного поставщика энергетических ресурсов.

Являются ли эти действия крупными внешнеполитическими авантюрами? Вряд ли. В лучшем случае можно сказать, что Кремль неуклюже пытался решить свои проблемы. Сегодня возможности России затевать авантюры вообще ограничены постсоветским пространством. В последнее время Кремль говорил о том, что Россия хочет быть равноправным игроком на международной арене, что она ведет независимую внешнюю политику и хочет не конфронтации, а элементарного понимания логики ее внутреннего развития, которое исключало бы тотальное осуждение. Россия стремилась показать, что от нее не исходят никакие угрозы. Слова Путина в этом смысле, скорее, предостережение, в котором присутствует, конечно, и реальная обида на недопонимание со стороны Запада. Речь в Мюнхене - следствие кризиса непонимания и отсутствия нормального диалога во взаимных отношениях, а не свидетельство готовности к авантюрам.

Наибольший интерес, однако, вызывает второй тезис Константина Сонина, ставший, пожалуй, главным внешнеполитическим кредо либералов, причем не только в России. Часто можно услышать следующее утверждение, и не только в российской либеральной прессе: пока кто-то успешно решает свои экономические проблемы (обычно здесь приводят в пример азиатские страны), мы занимаемся такой странной вещью, как внешняя политика". Например, США делают из борьбы с терроризмом главную проблему, а Россия, вероятно испытывая комплекс неполноценности, стремится вновь утвердиться в качестве великой державы, пусть пока только энергетической. Либералы считают, что Россия слишком рано, не достигнув определенного уровня развития экономики и зрелости политических институтов, подняла вопрос о возвращении статуса сверхдержавы.

Экономический и идеологический крах СССР парализовал способность к созданию внешнеполитических концепций. Сразу же после распада СССР тезис о ненужности внешней политики повторялся всей либеральной элитой России, для которой он стал своеобразным средством самоуспокоения и объяснением многих провалов. В эпоху Ельцина он озвучивался как оправдание множества провальных внешнеполитических решений и узаконивания странных уступок. Согласно этому тезису, внешняя политика на деле не важна, а поэтому текущие неудачи и унижения можно не считать таковыми или просто игнорировать их. Он послужил имплицитным основанием для конструирования соответствующей "рациональной" аргументации, которая позволяла успешно оправдывать неумение отстаивать собственные интересы, или же означал сознательный отказ от попыток формулирования этих интересов.

Однако данный тезис справедлив лишь отчасти: он может быть верным в отношении страны, находящейся на грани коллапса. Но справедлив ли он в отношении нынешней России? На наш взгляд, сегодня он явно ограничивает возможности, в том числе интеллектуальные и моральные, которые необходимо аккумулировать при проведении разумного внешнеполитического курса. Если следовать логике данного тезиса, всегда можно найти оправдание, чтобы не заниматься внешней политикой. В любой момент найдутся внутренние проблемы, которые нужно решить, прежде чем обратиться к международным отношениям. Однако представляется, что лучший способ решения текущих проблем, в том числе на постсоветском пространстве, - это все же иметь внешнюю политику. Конечно, ее содержание - отдельный вопрос.