Темная история

Тема:

Американский профессор-юрист Эрик Миллер прочитал недавно в Интернете историю об американских же солдатках, служащих в Ираке. Эти солдатки, то ли от нечего делать, то ли по причине жаркого климата, не знаю, фотографировали друг друга в более или менее обнаженном виде и отправляли свои фотографии на портал с красноречивым именем "NowThatsFuckedUp.com".

Упомянутый портал, действующий на основании либерального нидерландского права, вообще-то и был создан для обмена фотографическими изображениями голых людей женского пола, как правило биографически близких мужчинам - посетителям сайта. За это отправитель получал право в течение 90 дней наслаждаться созерцанием чужих знакомых голых людей женского пола. За пассивное же участие в этом удивительном проекте его хозяин, жительствующий во Флориде Крис Вильсон, взимал с любителей поглядеть на чужих жен и подруг в натуральном виде умеренную мзду в размере 10 долларов за те же три месяца. И все были довольны (насчет людей женского пола утверждать определенно не берусь).

При этом около трети подписчиков, а, по словам Вильсона, это более 50 тысяч человек, служили в экспедиционных частях американской армии.

В октябре прошлого года информационные агентства сообщили о необычном почине американских женских военнослужащих. Небольшой скандал, который разгорелся после этих публикаций, закончился просто: Пентагон, по словам его представителя, заблокировал доступ к сайту для расквартированных в Ираке частей.

Профессор Миллер, наверное, решил проверить, как обстоят дела с блокировкой и не нашли ли ловкие солдатки способов обойти ведомственные брандмауеры. Представляю, каково было удивление профессора, когда он обнаружил, что хитроумный Вильсон по-прежнему публикует фотографии, присланные из "горячих точек". Однако теперь это были уже не изображения крепких девиц, прикрывающих причинные места автоматическим оружием.

Как объяснил впоследствии Вильсон, группа военнослужащих, желая получить доступ к сайту, никак не могла этого сделать, поскольку их кредитки были зарегистрированы, по словам Криса, в "каком-то там Чуркистане", с которым никакие кредитные компании не хотели иметь дела. И тогда хозяин сайта предложил военным сделку: просмотр чужих голых подруг в обмен на любые фотографии, сделанные в Ираке или Афганистане. При этом одну секцию, изображающую трупы поверженных врагов, Вильсон сделал открытой для бесплатного просмотра: так ее и обнаружил профессор Миллер, написавший об интересном начинании флоридского порнодилера в своем блоге и поставивший вопрос о соответствии этого проекта Женевской конвенции. (Надо отметить, что еще раньше на открытый раздел NowThatsFuckedUp.com обратили внимание итальянские СМИ, на которые вскоре сослалась другая американская блоггерша - Хелена Коббан.)

Поскольку сейчас сайт Вильсона находится в глубокой коме, читатель вынужден поверить мне на слово: впечатление, которое производил этот раздел, трудно описать. Дело даже не в самих фотографиях (на любом антивоенном сайте вы найдете картинки пострашнее, да и вообще кого сейчас удивят изображения растерзанных тел, оторванных членов и сгоревших заживо людей?). И не только в циничных подписях, которыми фотографии сопровождались (обнаженный взрывом женский труп, у которого оторваны одна нога и верхняя часть туловища, заголовок: "Don't FUCK with the U.S. Army").

Дело в контексте. И в странностях обмена.

Источники:
http://www.isthatlegal.org/archives/2005/09/the_next_abu_gh.html
http://www.isthatlegal.org/archives/2005/09/the_corpsesforp.html
http://www.ojr.org/ojr/stories/050920glaser/
http://blogs.washingtonpost.com/worldopinionroundup/2005/09/online_media_br.html
http://www.eastbayexpress.com/Issues/2005-09-21/news/news.html

Вариации:

Когда я был подростком, я был турист и ходил в походы со сверстниками.

Мы покорили, например, однажды гору Говерла.

Ну, или почти покорили: там начался снегопад, и инструкторы завернули нас уже на подходе к вершине, и мы спустились вниз, на базу, и стали там пить фруктовое вино в фанерных комнатах, пропахших штормовками, и играть в "дурака" с другими юными туристами, в том числе с москвичами, у которых была гитара, и мы им спели песню "Дыкая жизнь", а они нам песню про то, что "лица стерты и краски тусклы", а наши девочки тем временем пошли дружить с какими-то волейболистами, кажется, харьковскими, и Стас Красицкий сказал, что надо пойти и подраться с волейболистами, но Миша Зайченко так напился вина, что потерялся, и мы пошли его искать на речку, где под мостом плыли декадентские листья, становилось холодно, вечерело, москвичи сказали, что им пора, забрали гитару и ушли к себе в корпус, а мы вернулись в свой, и там Зайченко, гад, дрых на койке, а проснувшись, сказал, что это как раз мы напились и его не заметили, и тогда мы с Серым пошли опять на улицу, там уже наступила ночь, горели большие карпатские звезды, и наш любимый инструктор Костя-карлик сидел на скамейке и одиноко курил, как какой-нибудь герой Хемингуэя, а у девочек горел свет.

И Серый сказал, что любит Таню М., а я спросил: а она? А Серый сплюнул и сказал мрачно, что это ему, это самое, все равно.

Я не знаю, зачем мне Серый сказал это. Мы не дружили с ним, мало того, не симпатизировали друг другу. Серый был человек истерических страстей, не подсвеченных рефлексией, но подкрепленных какой-то природной изворотливостью. Миша Зайченко, впрочем, формулировал проще: "Хитрожопый псих". Думаю, Серый просто догадывался, что мне самому нравилась Таня М.

Серый покорял Таню М. весь этот август, проведенный на веселой, кривой и зеленой закарпатской земле. Таня М. была смуглая брюнетка миниатюрного телосложения, она много о себе воображала, читала книжку "Сага о Форсайтах" и на шее носила украшение в виде серебряной рыбки. Глаза у Тани были зеленые, запястья - тонкие, и она все время поправляла челку. Таня была смешлива, но скрывала это. И еще она очень боялась огромных карпатских улиток, которые в изобилии водились в тех местах. Больше я ничего о ней не помню.

Покорение Тани Серым проходило в три этапа. На первом этапе все было как обычно: попытки уединения вдвоем, многозначительные взгляды, приглашения на танец, мелкие любезности. Все это не производило на Таню особого впечатления, на белый танец сама она Серого не пригласила ни разу, любезности принимала с равнодушной вежливостью, а взгляды и попытки игнорировала.

Тогда Серый приступил к романтико-героическому этапу покорения Тани. Сперва он при всех надерзил начальнику лагеря, за что был оставлен на базе на время бессмертной эпопеи покорения гор Хомяк и Синяк. Потом нагло украл в сувенирном магазине в Ясинях какие-то умопомрачительные бусы и презентовал их возлюбленной. Наконец, однажды вечером Серый просто исчез из лагеря. Наутро начальство подняло тревогу, и Костя-карлик отправился уже было в ближайшее отделение милиции и на телеграф, но тут, как в кино, к лагерю подкатил мотоцикл с коляской, за руль которого крепко держался очень пьяный молодой человек из местных. В коляске располагался Серый, что интересно, совершенно трезвый и прижимавший к животу молодую пастушью собаку. Серый выгрузился из коляски, собака выпрыгнула следом, мотоциклист развернулся и, не говоря ни слова, ударил по газам и скрылся за поворотом дороги. На расспросы Серый отвечать отказался, а собаку представил как Рекса.

Начальник лагеря хотел уже отправить Серого домой, но Костя-карлик, переговорив с Серым с глазу на глаз, убедил начальника пожалеть балбеса. Рекса тоже оставили: пристроили к какой-то тетке из ресторана в Яблуницах. Следствием данных, как можно было догадаться, Косте-карлику обещаний стала невозможность дальнейшей эскалации мрачных подвигов во имя возлюбленной. Надо сказать, что кое-чего Серый добился: Таня уже не так безразлично глядела на него, бусы приняла (хотя и продолжала носить на шее рыбку). Но решительная минута все не наступала.

Что, кстати, означала эта решительная минута, мы, дети развитого социализма, толком не знали. Дальше объятий и поцелуев дело в нашем воображении не шло; подозреваю, что и Серый, несмотря на цинические речи по этому поводу, был, в сущности, таким же, как мы, невинным отроком во Вселенной секса.

Так или иначе Серый задумал последний приступ. Окончательное покорение Тани М. было назначено на закрытие смены, когда все прощаются, пьют вино почти что на глазах у инструкторов и гуляют до рассвета. Со своим планом Серый познакомил меня и Стаса Красицкого. План заключался в том, что, отправившись вдвоем с Таней М. встречать рассвет на Лысую горку, Серый добьется решительной минуты. "А если она не того?" - спросил Стас. "Тогда, - мрачно ответил Серый, - я возьму, это самое, улитку и скажу, что съем ее".

Так Серый, возможно, и покорил Таню М.

Ну, или почти покорил: подробностей и деталей никто не знает, я провел ночь в другой компании, и мы встречали рассвет с Мариной Д., а наутро смена кончилась, мы доехали до Ивано-Франковска, погрузились в поезд и отправились на встречу с алгеброй, геометрией, Т-РНК и автоматом Калашникова модернизированным, а что там дальше было у Серого и Тани М. и было ли что, я не знаю, мы потом не встречались никогда.

О чем эта колонка? О страхе, о странностях обмена, о сексе, об антиамериканизме, о любви.

Комментарии:

Даша Тремолова

Про первое - то есть про фотографии. Есть прекрасная книга "The Men Who Stare At Goats". Это книга про PsyOps, в ней много удивительной байды, но и не менее удивительной фактологии. Одна из глав касается знаменитых фотографий в иракской тюрьме - тех самых, you know, с девочкой сержантом и т.д. Так вот, автор развивает и даже некоторым образом пытается доказать, что все это было разработанной самими американцами психологической диверсией: "Бойтесь наших тюрем, ведите себя хорошо".

Это так, к слову о страхе, о странностях обмена, о сексе, об антиамериканизме. И о любви, наверное.

Макс Фрай

Когда наш восьмой класс возили на автобусную экскурсию в Прикарпатье, экскурсовод, веселый дядька с длинными висячими усами, научил нас очень длинному, переиначенному варианту украинской песни "Пiдманула, пiдвела". Некоторые куплеты были неприличные, что привело нас практически в экстаз; сердца наши были отданы веселому экскурсоводу, потому что, согласитесь, не каждый день встречаются в жизни подростка взрослые дядьки, готовые обучить новым и увлекательным неприличным стихам. Был в песне и куплет про гору Говерлу (к сожалению, приличный):

Ти казала - на Говерлi,
та й мене туди поперло.
Я залiз, тебе нiма,
пiдманула, пiдвела.

Но я не о том.

Все тот же веселый дядька экскурсовод, когда мы проезжали одно большое село по дороге, что ли, в Черновцы, велел водителю остановиться возле ничем на первый взгляд не примечательной хаты и рассказал следующее.

В прикарпатских селах, оказывается, есть традиция: если в доме живет девушка-невеста, над входной дверью вешают букет цветов. А если в доме есть жених, вешают кукурузный початок.

Мы похихикали, по достоинству оценив бесхитростный символизм поселян. Но и только. Зачем было останавливать автобус, мы пока не понимали.

- Так вот, дети, - сказал экскурсовод. - Я двадцать пять лет вожу экскурсии через это село. И все эти годы над дверью этой хаты висят три кукурузных початка. Смотрите!

Мы пригляделись. Кукурузные початки были темные и ветхие, как лоскуты мумии, выставлявшиеся минувшим летом в нашем археологическом музее.

И мы поехали дальше, обогащенные житейским опытом.

Это, наверное, самая печальная история о сексе, которую я знаю. Хотя в ней нет ничего о войне, антиамериканизме и страхе. В ней даже о любви нет ни слова, зато о любви было в песне про Говерлу, а значит, все не так плохо, как хотелось бы.

Анна Оршанская

Первые вынесенные на публику романтические отношения начали появляться у нас классе в седьмом - годом, а то и двумя позже первых эротических, что характерно. Особенно будоражили класс два отчаянных романа - Сережа А. провел ночь на коврике под дверью квартиры Вероники Т., а Тоомас К. бритвенным лезвием написал на предплечье (ну не вырезал же, не забор, чай) имя Дианы У. Последний случай вызвал широкий общественный резонанс и разбирался учителями с привлечением родителей. Задержавшись в школе дольше необходимого по каким-то своим важным подростковым делам, я нечаянно оказалась свидетелем финала драмы. Из дверей кабинета нашего классного руководителя вышли Тоомас и его отец - высокий седовласый мужчина необычайно аристократической наружности. Отец говорил Тоомасу: "Нет, но как ты мог, как ты посмел так оскорбить девочку!"

Война и секс, любовь и смерть очень прочно связаны в нашем сознании. Мужские особи сражаются за право обладания, любая победа и любое поражение могут быть описаны в терминах из области сексуальных отношений - и чаще всего именно в них и описываются. С другой стороны, ужасы войны, стресс и страх смерти приводят человека к пику основного инстинкта - там, где сеется смерть, должно быть заронено и семя жизни. К тому ж стоит заметить: и на войне, и в межполовых отношениях проявляется как высшая нравственность (она же непопулярная нынче духовность), так и окончательная наинижайшая мерзость. Так что, пожалуй, "горячим" фотографиям с мест военных действий на порнографическом портале - самое место.

Если же говорить о впечатлении, которое они там производят... Мне видится в этом некоторое смещение ценностей: в самом деле, если в нас уже не вызывает живого ужаса само существование обстоятельств, при которых возможно делать такие фотографии (я говорю не о том, что у солдат надо отнимать фотоаппараты, разумеется), странно, по-моему, чересчур ужасаться тому, где потом эти снимки публикуются. Равноценный обмен: солдатам не хватает голых женщин, благополучным обывателям - сильных впечатлений. Война и секс, любовь и смерть - круговращение адреналина в природе.

Обсудить тему, вариации или комментарии || Ознакомиться с чужими комментариями

       
Print version Распечатать