Александр Захаров (1960 г.р.) - легендарная фигура художественного авангарда 80-х годов. Создатель творческого объединения "Центр", организатор выставки "Лабиринт" в Московском доме молодежи в 1987 году, Захаров был активным участником объединения художников в Фурманном переулке - и на волне моды на русское искусство выехал в Нью-Йорк в начале 90-х годов. С тех пор персональные выставки Захарова прошли по всему миру, он занял первое место в конкурсе иллюстраций газеты "New York Times" и журнала "Worth", обрел ряд других призов, сотрудничал в качестве художника и ювелира с компанией "Роллс-Ройс". Работы Захарова находятся в постоянных экспозициях музеев США (в Гарварде по его эстампам идет обучение студентов). Можно считать, что творческая судьба художника на Западе удалась. В последние годы Александр все чаще приезжает в Москву и показывает здесь новые проекты. Недавно в Москве открылась выставка "Атоматыпиталеты", где при помощи образов, взятых из детства, он рассмотрел "вечную проблему" борьбы полов, взаимоотношений мужчин и женщин. С Александром Захаровым беседует писатель и искусствовед Юрий Нечипоренко.

Юрий Нечипоренко: В чем вы видите проблемное поле современного искусства?

Александр Захаров: Общество устало от негатива - почти весь ХХ век искусство занималось разрушением: абстрактное и нефигуративное искусство можно рассматривать как фрагментацию, расчленение целостности материи и духа. Художники смаковали деградационные тенденции и уделяли тлену первостепенное внимание. Это было связано с кризисом религиозного сознания, художники бежали здесь "впереди паровоза" и показывали, что за последней чертой нас ничего не ждет, они выражали ощущение экзистенциального отчаянья. Сейчас это мало кому нужно. Этим уже общество наелось сполна, и всем нам, как художникам, так и ценителям, тем, кто "заказывает музыку" в мировом масштабе, нужно что-то иное, нужен позитив. Однако проблема состоит в том, что позитив так просто не возьмешь и не насадишь сверху, как "плановое задание Партии". Получится ложь и фальшь - это только оттолкнет народ. Позитив должен вызреть в сердцах и умах людей, и именно у художников это должно произойти прежде всех, они смогут создать образы искренности, полные неподдельного, чистого пафоса. Пафоса не надо бояться, с ним надо работать, им надо уметь пользоваться. Но это вызревание произойдет все равно не так быстро, как хотелось бы.

Ю.Н.: В чем вы видите специфику русского искусства?

А.З.: Она связана со спецификой русского менталитета: нам хочется всего и сразу. Сел парень первый раз за руль "мерседеса" - и хочет сразу проверить "тачку" на скорость. Он готов дать газ, утопить педаль до дна... Надо бы вначале научиться управлять на малых скоростях, овладеть всеми премудростями вождения мощной машины - нет, нашему человеку претит осторожность, он хочет риска. Вот ребята и бьются насмерть, колотят других. Можно ведь не торопясь, умело расходовать свой ресурс, имея в виду его запас: силы каждого человека ограничены. А можно сжечь сразу. Как в машине - дать по всем газам.

Ю.Н.: А то и спичку поднести к бензобаку - тогда еще быстрее разгонишься.

А.З.: Да, проживешь недолго, но ярко - в одно мгновенье с обломками машины пролетишь десяток метров. Но зато уж разовьешь скорость... Мы основаны на взрыве, нас перехлестывают эмоции, мы умеем сражаться, можем все расколошматить, а договариваться между собой не умеем. Не смогли наши жрецы договориться между собой, призвали варягов. Так и до сих пор русские плохо умеют договариваться, зато хорошо умеют драться. Увлекаются дракой - и забывают, за что дерутся и для чего. Накануне Февральской революции 1917 года все российское общество хотело перемен. И что же - нажали на педаль так, что проскочили уже и Октябрьскую революцию, въехали в Гражданскую войну...

Ю.Н.: Как же теперь "вырулить" из ситуации негатива?

А.З.: На мой взгляд, здесь может оказаться поучительным опыт США 50-60-х годов ХХ века. Напомню, что тогда СССР поддерживал за рубежом художников-коммунистов, то есть, по сути, авангард "искусства разрушения". США же колоссальные деньги направили на поддержку национально ориентированного художественного движения. Теперь мы его знаем как "поп-арт", и эта была на тот момент такая прекрасная американская сказка, которую делали Энди Уорхол, Рой Лихтенштейн, Джаспер Джонс. Она была воспринята публикой "на ура". Скажите, есть ли там, в этой игре с лицами Мерлин Монро, какая-то ирония, какие-то рефлексии и издевательства? Под микроскопом кому-то это может и показаться, но по сути это был чистый позитив. Деньги пошли на вещи положительные, привлекательные, художники почувствовали это - и потянулись к позитиву, а за ними - все общество. Нужна красивая сказка, пусть это будет сказка детская, простая, бесхитростная - но народ истосковался по сказке. Я считаю, что за сказкой сейчас будущее, победит тот, кто расскажет самую лучшую сказку. Русским нужна своя сказка...

Ю.Н.: Вы сами работаете как сказочник издавна, я помню еще ваши работы 80-х годов, там были мифологичные пейзажи и сказочные герои...

А.З.: Тогда все же в этом много было негатива, была критика, была ирония. Оказавшись в Нью-Йорке, я понял, что наши живописания ужасов не идут ни в какое сравнение с мощно отрефлексированными, концептуально оформленными экзистенциальными ужасами постмодернистской волны западного искусства. Быть пионером из провинции, который защищает эту иллюзию "мирового зла", мне не хотелось. Единственная возможность выжить для художника - это полюбить мир, в котором он оказался, сделать его из чужого своим.

Ю.Н.: Да, об этом говорил еще поэт Борис Поплавский из первой волны эмиграции: задача художника - превратить в любимое то, что кажется чужим.

А.З.: Точные слова: художник превращает ужасное в прекрасное... Но мне кажется, какие-то базовые вещи остаются чужими и не становятся своими. Мы - это моя семья, мой род, мое племя, мой народ - свои. Мы должны работать так, чтобы не создавать негатива, прежде всего, среди своих, чтобы результатом нашего труда не могли воспользоваться в недобрых целях чужие. Грубо говоря, не убивать кошек и не бросать в колодцы. Мы не должны из-за прихотей самовыражения отравлять трупным ядом своих переживаний соотечественников. Что греха таить, наши художники уже давно занимаются негативным анализом внутренней и внешней жизни, этакой квазинаучной деструкцией, тотальной социальной критикой. К сожалению, эта подростковая болезнь здесь затянулась, несмотря на базовые изменения в отношении художника к предмету искусства в Западной Европе и на Западе в целом. Я уж и не говорю о таких интересных областях, как искусство Юго-Восточной Азии, Китая, Японии и Кореи. Наше желание продолжать гражданскую войну глубоко провинциально по отношению к Европе и Америке и вовсе оказывается посторонним по отношению к искусству Востока. Зрелый взгляд на искусство не может себе позволить такой конфронтационности. Стыдно умереть на 80-м году своей жизни, пристрелив внука за его убеждения - и с автоматом в руках кося случайных прохожих на улице. Это старцу не к лицу. К лицу ему благообразие, любовь внуков и детей, ценности рода и народа. В этом смысле искусство должно быть национально и социально ориентировано.

Ю.Н.: "Блажен, кто смолоду был молод..."

А.З.: С возрастом приходит ответственность за те модели, которые ты предлагаешь обществу, за образы, которые создаешь. Это - естественный процесс: ответственность вызревает в душе художника и видна в его работах. Зрелое искусство по духу своему должно быть проникнуто, на мой взгляд, национальным и народным чувством. Именно эта зрелая душевная сила видна зрителю, а специалист хочет оставить произведения, в которых она воплощается, для будущих поколений в качестве иллюстрации духовной жизни своего времени.

Ю.Н.: Да, я знаю людей, которым снятся до сих пор ваши картины, увиденные пятнадцать лет назад. Кому-то запомнились они даже в иллюстрациях (1), кто-то видел подлинники - и можно только радоваться, что опять их можно увидеть в Москве. Я наблюдал, как на выставке вокруг ваших работ царило оживление: ребята и девушки фотографировали их и отправляли картинки по мобильнику друзьям.

А.З.: Да, я этому тоже очень рад. Как русский художник, после многих лет, проведенных в общении с западной аудиторией, я радуюсь каждому русскому зрителю и коллекционеру, как глотку свежего воздуха. Мне важно получить оценку от тех, кто живет здесь, где я вырос и созрел как художник. На мой взгляд, сейчас нет мест, которые реально претендовали бы на звание центра мировой художественной жизни. В результате децентрализации художественного пространства важные события могут происходить в разных точках земного шара. И теперь многое зависит только от нас самих.

Примечания:

1. Творчество Захарова конца 80-х годов ХХ века освещалось в журнале "Студенческий меридиан", газете "Собеседник", альманахе "Кукареку" и "Молодежном календаре". См., например, мои статьи:

Узнайте себя (о картинах Александра Захарова). - "Студенческий меридиан", 1989, #8.

Александр Захаров (в рубрике "Странные художники"). - Альманах для семейного чтения "Кукареку". М.: "Слово", 1990.

Корабль в Фурманном переулке. - "Молодежный календарь", 1992.

Работы Захарова можно посмотреть на официальном сайте Александра Захарова и на сайте Галереи актуального искусства RUARTS.