Против дураков – за целостность держав

От редакции. После 2004 года российский политический класс рассматривал Украину как проблему. Недавно на заседании Государственного совета премьер-министр России Владимир Путин заявил, что нельзя допустить развития российской политической системы по украинскому сценарию, то есть превращения ее в политический студень. Иными словами, этнически и культурно ближайшая России страна представляет для Российской Федерации проблему и сегодня.Главный редактор информационного агентства «Регнум» Модест Колеров делится С Русским журналом своим мнением по этомуповоду.

* * *

РЖ: Уважаемый Модест Алексеевич, существует ли какой-нибудь общепризнанный международным сообществом набор методологий сохранения территориальной целостности стран, этого, в общем-то, не желающих? Ирак, бывшая Югославия, Сомали, Молдавия?

Модест Колеров: Приднестровье никогда не было частью Бессарабии. Приднестровье – это в принципе другая земля. Это интернациональный народ. Пытаться подчинять его титульной нации, будь то молдавская или румынская, преступлению подобно.

Опыты Запада в Боснии и Герцеговине, в Ираке построены таким образом, чтобы сохранялась динамическая ситуация, в которой побеждает сильнейший, сильнейший внешний или сильнейший внутренний. Сильнейший внешний в обоих случаях – это Запад. В Боснии и Герцеговине он истребляет мифическую сербскую великодержавность, а в Ираке – мифическое оружие массового поражения Саддама Хусейна. Но есть и фактический внутренний сильнейший – хорватское меньшинство в Боснии и Герцеговине, Курдистан в Ираке. Этот сильнейший становится стороной сделок с внешним сильнейшим, чтобы контролировать регион.

В случае с Молдавией и Приднестровьем я со стопроцентной уверенностью говорю: если бы Молдавия была последовательна в своей ориентации на Россию, на участие в Союзном государстве и если бы Приднестровье взяло курс на превращение в постбессарабский, ориентированный на Брюссель Люксембург, расклад был бы другой. В лучшем случае Запад навязал бы Приднестровью и Молдавии формулу общего государства при условном центре и при фактическом присутствии Запада в Приднестровье. Но, поскольку Приднестровье голосует сердцами и историей за Россию, значит, для Запада оно не имеет достаточной легитимности для того, чтобы быть признанным в качестве полноценной стороны урегулирования.

Приводить пример Сомали в этом контексте некорректно. Есть примеры Эритреи, Восточного Тимора, есть пример Турецкой Республики Северного Кипра, которые свидетельствуют о другом. Да, Северный Кипр признан Турцией и Нахичеванской Автономной Республикой в составе Азербайджана. Но зато паспорта граждан Турецкой Республики Северного Кипра признаются такими государствами, как США, Великобритания и Франция. Можно ли представить нечто подобное в случае, например, с Южной Осетией? Нет.

Говорить о единых правилах после того, как умерла потсдамско-ялтинская система, после того, как фактически умерло хельсинкское мироустройство, – лицемерие. Единое международное право умерло. Мне очень нравится формула моего старого товарища Вячеслава Никонова, который, в отличие от меня, не является радикалом. Он как-то сказал, что опасно выступать против двойных стандартов в мировой политике: если в мировой политике не будет двойных стандартов, значит, победят тройные.

РЖ: Но как международному сообществу вести себя в отношении стран, на территории которых идет, например, гражданская война? Чехия и Словакия разошлись мирно, а нужно ли было во избежание множества конфликтов поддержать целостность Югославии?

М.К.: В 1995 году так называемое международное сообщество, ведомое Западом при пассивном участии России, закрыло глаза на масштабную и жесточайшую этническую чистку, осуществленную хорватскими центральными властями в отношении Республики Сербская Краина. От 200 до 300 тысяч сербов были изгнаны с мест своего традиционного проживания. Война Хорватии против Сербской Краины была поддержана войсками НАТО, и этническая чистка лежит целиком на совести НАТО.

Таким образом, Запад продемонстрировал, что в его глазах существуют только два сценария внешней стабильности централизованных многоэтничных государств: либо взаимные этнические чистки и расчленение под контролем Запада, либо принудительная ассимиляция.

РЖ: Эти два сценария применимы только к европейскому пространству? Можно ли их проецировать на многоконфессиональный Ирак?Ведь там США и международное сообщество следуют практике сохранения единого государства…

М.К.: США отнюдь не следуют практике сохранения единого Ирака. Уже существующие права и полномочия иракского Курдистана приближают страну к конфедеративной форме устройства. При иракских посольствах по всему миру существуют отделы Курдистана, у Курдистана есть собственная армия. И если бы не территориальный спор с Турцией, то Курдистан уже был бы территориально целостным государством в государстве.

В Азии, где эффективный контроль невозможен, Запад вынужден мириться с длящейся десятилетиями гражданской и межэтнической войной, например в Таиланде, в Мьянме и т.д., мириться с тем, что там целые иноэтнические куски территории находятся вне действия центральных властей. Там же, где они могут принудить подчиниться внешней воле, там создаются искусственные образования, подобные Боснии и Герцеговине.

РЖ: А как быть в случае с Украиной?

М.К.: Украина еще не прошла свой путь к расколу. Раскол Украине угрожает, но это не является вопросом текущей повестки дня. В повестке дня там первым вопросом все-таки стоит проблема как минимум бюджетной или экономической федерализации страны, после которой уже может произойти политическая федерализация, прямые выборы глав регионов и т.д.

У Запада нет решения украинской проблемы. Потому что Украина по определению, при всей огромности своей экономики, населения и территории, – убыточный регион. Тот, кто возьмет на себя ответственность за нее, должен быть готов открыть кошелек. Федерализация – единственный путь сделать предварительный, предпродажный аудит страны в целом. Любой, кто возьмет Украину на содержание, вынужден будет провести ее через стадию федерализации, но не знаю, насколько эта стадия окажется длительной.

РЖ: Обязано ли международное сообщество поддерживать целостность Украины, препятствовать развитию центробежных тенденций? Какая роль в этом процессе должна быть отведена России?

М.К.: Международное сообщество, признавая Украину как целостное государство, конечно, обязано поддерживать ее территориальную целостность. И в интересах России поддерживать территориальную целостность Украины до тех пор, пока там не состоится зрелый федерализм. Любое вмешательство в вопрос о территориальной целостности Украины возложит на Россию чрезмерные экономические издержки по поддержке тех территорий, которые захотят «торгануть» своей политической свободой в обмен на российскую экономическую поддержку. Но практика такова, что мифическое международное сообщество не способно эффективно поддержать территориальную целостность тех государств, которые не только являются цивилизационно лоскутными, но и, самое главное, являются экономическими банкротами.

На постсоветском пространстве мы имеем дело с усилиями любой ценой построить новые национальные государства, в том числе ценой апартеида в Прибалтике. Национальная государственность возможна либо в условиях старых европейских или старых азиатских сообществ, которые исторически поддерживают свою территориальную целостность, несмотря на национальное многообразие. А на пространстве экс-СССР никто не даст ответа, насколько новые национальные государства состоятельны и выживаемы, даже ценой апартеида.

Ющенко пытался провести на Украине апартеид, что дало только новый импульс к смуте. Я сомневаюсь, что такой этнократический способ построения национальных государств в Европе и на постсоветском пространстве позволит этим государствам выжить. А если они не выживают и если внешние силы будут их принуждать к целостности, значит, встает вопрос: кто возьмет их на содержание? Я глубоко убежден, что таких дураков нет. Я категорически против наших собственных дураков, которые пытаются продать нашей стране этот проект.

Беседовала Любовь Ульянова

       
Print version Распечатать