Вводя в политический лексикон новое определение "национальный проект", власти вспомнили и об образовании. Такое обстоятельство не может не радовать. Как и во все времена, народное просвещение было и остается основой государственности как таковой, а образованные люди - основой гражданского общества.

Воспоминания о школе у большинства жителей нашей страны, то есть у большинства из тех, кто еще застал советский период и первые постсоветские годы, сводятся к двум, противоречащим друг другу, но одновременно и вполне гармоничным тезисам:

1. Наша система среднего образования была и пока остается лучшей в мире, мы получили знаний больше, чем наши сверстники в других странах. Вывод: ничего менять не надо.

2. За время нашего обучения мы получили слишком много лишних знаний, не пригодившихся нам в жизни, совершенно неприменимых на практике. Вывод: надо что-то менять.

Парадокс заключается даже не в том, что правы сторонники и той, и другой точки зрения, а в том, что оба тезиса высказывают одни и те же люди. Идейная борьба происходит не между нами, а внутри каждого из нас.

Всеми любимая песенка о том, чему учат в школе, ко всему прочему стала еще и показателем эклектичности накопляемых нами знаний. Конечно же, и вычитать, и умножать, де еще и малышей не обижать - достойные навыки. Но еще лучше они бы выглядели, будучи объединены в систему, а системности знаний нашей школе как раз и не хватает. Представляете, какая каша варится в голове у того, кому за один день рассказали множество интереснейших вещей и про глагол, и про тире, и про дождик на дворе. Хотя зачем представлять - все это помним, все это испытывали. Наверняка найдутся и те, кто не согласится с этим утверждением. Несмотря на все несовершенства школьной программы, аттестаты, а затем и дипломы, мы получили. Но тем не менее предела совершенству и совершенствованию нет, а потому не стоит останавливаться на достигнутом. Правда, стремясь что-то улучшить, не нужно забывать и о принципе "не навреди".

Первые страницы школьных дневников были отведены под правила для учащихся школ РСФСР. Бывали такие классные руководители, которые заставляли своих учеников учить эти правила наизусть. Меня сия чаша миновала, но все же я был знаком с основными их положениями.

Не будем сейчас заострять наше внимание на идеологических и бытовых разделах правил, остановимся лишь на тех, которые касаются непосредственно учебного процесса. Учащиеся старших классов были обязаны "настойчиво и творчески овладевать основами наук и навыками самообразования, применять полученные знания в жизни".

Попробуем разобрать и проанализировать данный параграф. Предмет предполагалось изучать настойчиво и творчески. На деле же эта рекомендация была реализована лишь наполовину. "Настойчивая" зубрежка учебника иногда приводила к желаемому результату в виде "пятерок" в классном журнале, но выученный таким образом материал забывался сразу же после звонка на перемену. Причиной тому было неисполнение второй части ценного указания Минобразования: отсутствие творческого подхода к получению новых знаний.

Где же следует искать возможности такого творческого подхода? Для этого обратимся к следующему пассажу из того же параграфа "Правил". Настойчиво и творчески предполагается овладевать "основами наук и навыками самообразования". А теперь давайте поразмышляем, идет ли речь об основах наук или же в очередной раз о бессистемной груде тяжеловесной и беспорядочной информации.

Начнем с того, что школьные дисциплины в нашей системе образования в основном обращены именно к наукам. Такая интенция абсолютно верна в том аспекте, что мы живем в условиях техногенной, сциентистской цивилизации. Для того чтобы найти свое место в ней, нужно знать то, на чем она строится. Но с другой стороны, является ли средняя школа предприятием, где готовятся именно научные кадры? Лично я не мог осознать такое положение вещей как проблему: мое детство прошло в Академгородке, где даже автобусные остановки носят имена институтов, рядом с которыми они расположены. Поэтому такие слова, как "гидродинамика", "катализ", "теплофизика", были привычны и не вызывали какого-то страха перед неизведанным. Не стоял так остро и вопрос "зачем нам это знать". Мы росли среди ученых, наши родители, в большинстве своем, были научными сотрудниками в тех самых институтах, мы же не исключали того, что пойдем по их стопам.

Постижение научных истин в школе не позволяло осознать всю их красоту. Все сводилось к лаконичным вводным абзацам и следовавшим за ними задачам, изобилующим непонятными формулами. Стоит ли удивляться тому, что, поступив после окончания школы на гуманитарный факультет, я не мог вспомнить элементарных фактов из учебников математики, физики или химии.

Тем не менее мне всегда были интересны книги под названиями "Занимательная геометрия", "Занимательная астрономия", авторы которых предлагали своим читателям решить задачи, основанные не на зазубренном материале, а на понимании основ дисциплины и логических выводах из них. То есть речь здесь идет как раз о том творческом подходе, которого так недоставало в школьных программах.

Полезной и увлекательной была и остается научно-популярная литература. Просто о сложном и фундаментальном! Не к этому ли нужно стремиться при составлении учебных планов? Те, кто изберут науку своей профессией, смогут впоследствии обратиться к литературе специальной, а остальные получат необходимый уровень знаний, а главное, некоторую культурную основу своего существования.

На старших курсах университета, в магистратуре мне пришлось столкнуться с таким предметом, как "концепции современного естествознания". Все начиналось с объяснения того, что представляет из себя наука, какова ее историческая и социальная роль. За этим следовал краткий экскурс в историю научного знания. Далее начиналась основная часть. Рассматривалась эволюция принципа относительности - от классической механики до специальной и общей теории относительности. Преподаватель рассказывал о строении вещества, о принципе четырех взаимодействий. Следующим этапом было повторное рассмотрение строения вещества, но уже с точки зрения химии, а не физики. Заканчивалось все кратким обзором биологических теорий: нам объяснили, что представляют из себя гены и клетки, немного посвятили в теорию эволюции. Все это умещалось в 10-12 лекций в течение одного семестра.

Напомню, что, едва поступив в университет, я не мог вспомнить то, что незадолго до этого сдавал на школьных экзаменах. Курс КСЕ был понятен и интересен. Именно потому, что студентам предлагалось творчески вникнуть в основы научного знания, а также потому, что, вернувшись со вскипяченными мозгами с урока физики (а иногда и прогуляв его, чего уж тут скрывать, бывало, и не раз), я с удовольствием читал такие книги, как, например, "Теория относительности для миллионов" Мартина Гарднера.

Вернемся к еще одной проблеме, о которой зашла речь в этой статье, - системности получаемых учениками знаний.

Как правило, в выпускном классе школьники уже более-менее определяются с выбором вуза и факультета, на который они собираются поступать. Учителя-предметники тоже знают об этом. В результате складывается следующая ситуация: ученикам, которые выбрали специальность, никак не связанную с тем или иным предметом, ставят по этому предмету незаслуженные "четверки", дабы "не портить аттестат".

Если цели поступить в определенный вуз формируются к выпускному классу, то круг интересов и предпочтений складывается гораздо раньше. Вывод: нужна специализация. А в этих условиях будет проще систематизировать и нагрузку, согласовывать программы по разным дисциплинам. Вспомним эпизод из романа Дж. Фаулза "Волхв", где ученики главного героя зевали, когда тот рассказывал им о Байроне, но с жадностью слушали о том, как называются по-английски детали автомобиля. Если в физико-математических и химико-биологических классах на уроках иностранного языка дать школьникам для разбора или перевода тексты, связанные с их любимым предметом, то пользы от этих уроков, как мне кажется, будет несравнимо больше.

Среди читателей наверняка найдутся и обладатели дипломов педагогических университетов. Скорее всего, мои рассуждения покажутся им наивными и непрофессиональными. Не спорю, это действительно так. Я недостаточно знаком с веками вырабатывавшимися методиками образования и воспитания. Моя роль в этом процессе несколько иная: я прошел школу и университет, был объектом ваших изысканий. Пусть же и у исследуемых остается право голоса.