Президентское премьерство Путина

На днях отгремел последний - восьмой - съезд "Единой России", официально выдвинувший кандидатом в президенты первого вице-премьера Дмитрия Медведева и параллельно давший возможность Владимиру Путину после выдержанной паузы согласиться на должность председателя правительства РФ в случае победы на мартовских выборах своего давнего соратника. Какие комментарии по поводу случившегося мне приходилось слышать на протяжении последних двух-трех дней?

Одни прокремлевские политологи задыхались от восторга относительно личных и профессиональных качеств Дмитрия Анатольевича, другие - смело прогнозировали его неминуемую победу с разгромным счетом, третьи - в очередной раз подчерчивали слабость, разрозненность и маргинальность любой оппозиции, каковая ничего не сможет противопоставить тому, кого толкает лично Путин вместе с гигантской партией власти, с 80-процентным рейтингом доверия, с непоколебимой популярностью. Противники существующего режима, естественно, поспешили высказать свое негодование. Им не понравилось преждевременное празднование электорального выигрыша, в деле обеспечения коего народу отводится сугубо формальная функция утверждения уже принятого на самом верху решения. Хотя речь здесь идет об открытости, о благотворной предсказуемости: людям сразу объясняют суть следующих правил игры, говорят, кто в какой нише останется. Их не устроили низкий рост и еврейское происхождение Медведева - ну не маразм ли, достойный борцов за чистоту арийской расы? Даже из всех предыдущих постов, им занимаемых, фрондеры попытались вылепить сосредоточение одних только провалов и неуспешных начинаний. А больше всего марширующих несогласных задело само желание команды, находящейся у власти, продолжать осуществление проводимого курса в течение следующих четырех лет. И только один человек взглянул на минувшую совокупность событий должным образом. Корреспондент газеты "Коммерсант" Андрей Колесников. Давний, почетный член президентского пула журналистов. Знаток путинской психологии, тонко понимающий наиболее личностные и персональные мотивы всего, что делает глава государства.

В статье под заголовком "Президент отличился премьерным поведением" Колесников сформулировал достаточно важную, с моей точки зрения, мысль: Путин согласился стать номером два, занять кресло руководителя исполнительной ветви власти, освободить собственный кабинет и соблюсти законность. Вопреки амбициям. Вопреки подталкиванию к изменению Конституции с последующим приобретением легитимного в глазах масс третьего срока. Вопреки текстам некоторых персонажей, типа господина Султыгова, предлагавших вообще наплевать на существующие властные институты и ввести главенствующий орган национального лидерства, то бишь некий слегка отретушированный, обозванный на современный манер аналог монархии. Представляете великолепие перспектив, ожидавших нас за поворотом? Царь-батюшка на троне восседает, все подчиненные у него в ногах ползают. Сапоги лижут, льстят без остановки, раболепствуют. Вы понимаете теперь значимость случившегося?

На всякий случай, растолкую еще раз. Отдельные элитные группировки, кланы, обосновавшиеся в Кремле, были бы не против того, чтобы Путин принял диктаторское обличье, нацепил на себя абсолютистский венец. Сперва ему следовало надругаться над Основным законом. Потом - окончательно задушить любое инакомыслие, возможно, с применением насилия и карательных санкций органов госбезопасности. Далее - упрочить цензуру, подразумевающую идеологическую обработку мозгов населения, уничтожение плюрализма. Погодя согласиться с формированием почти сталинского культа личности. В довершении всего растоптать последние рудименты недавних демократических преобразований, с колоссальными издержками совершенных в период "проклятых 90-х". Устроить жесткую авторитарную систему, базирующуюся на харизме, уникальных качествах одного человека. Слава Богу, этот риск был нивелирован. Одним махом. Красиво.

Причем, выступая на том же партийном съезде Путин, глядя в объектив телекамеры, произнес: "Вынужден признать, нерешенных проблем у нас гораздо больше, чем достижений". Надо же, критическое отношение! А ведь некоторым созерцателям казалось, будто за такие реплики в скором времени станет реально схлопотать тюремный срок. Ничего подобного. Ужесточение существующей конфигурации не вышло за рамки разумного. Усилившееся государство не обрело черты всеобъемлющего гегемона, претендующего на тотальный контроль над всеми сферами человеческой жизни. Трагические ошибки прошлого не повторились в виде фарса. Недавние перегибы, связанные с разгулом административного ресурса в процессе голосования по составу Госдумы, не сделались тенденций, готовой перманентно развиваться, несмотря ни на какие сдерживания.

Находясь в одном шаге от деспотической бездны, от безумных зверств какого-нибудь Пиночета, от сакральный непререкаемости аятоллы, от монументального мавзолея, построенного самому себе одним испанским каудильо, Путин нашел в себе силы остановиться. Таким образом, он сохранил рациональные достижения последних семи лет и не дал возможности резко усилиться сопутствовавшим им недостаткам. Вероятно, подобный поступок будет с благодарностью оцениваться по прошествии некоторого времени. Потому что он реально дает положительную динамику, которая рассчитана на годы вперед. Уинстон Черчилль, мастер тонких фраз, однажды заявил: "Политик думает о ближайших выборах, государственный деятель - о будущих поколениях". Путин, безусловно, был политиком - преемником Ельцина, креатурой Семьи, человеком, зависимым от олигархов, рекомендовавшим его в качестве продолжателя существовавшего строя. Но теперь он преобразовался в государственного деятеля, руководствующегося на сиюминутной личной выгодой, а действительной заботой о долгосрочном благе миллионов людей, проживающих в границах одной страны.

Должен заметить, я всегда старался дистанцироваться от верноподданнического пафоса и холуйского прогибания перед правителем, еще недавно культивировавшихся пропагандой. Мы прекрасно помним замечательную ткачиху Лапшину, простую русскую бабу, на пару с инвалидом умолявшую Путина остаться на своем месте. Мы прекрасно помним письма деятелей культуры, обращавшихся к тому же человеку с теми же словами, пусть и облеченными в более витиеватую форму. Мы даже не успели забыть, как Путина стали вдруг сравнивать с Франклином Делано Рузвельтом, вытянувшим Америку из кризиса Великой депрессии, одолевшим вместе с СССР и Англией Гитлера за время четырех сроков своего господства. Зрителю намекали: "Почему им, американцам, можно, а нам, россиянам, - нельзя? Посмотрите на зеркальное сходство двух деятелей! Давайте возьмем пример первого и продлим с его помощью полномочия второго!" Может быть, вместо Рузвельта вспомнить о поведении Джорджа Вашингтона, отработавшего всего два срока и на все мольбы о дальнейшем правлении ответившего: "Зачем нам было выходить из-под угнетения английского короля, чтобы теперь провозглашать своего собственного?" Обстановка делалась нездоровой. Становилось чудовищно трудно конструктивно критиковать происходящее в России. Вместе с тем нельзя было смотреть на окружающий порядок вещей последних лет в духе идеализма, гарантирующего прекрасную пару розовых очков.

Допустим, мне нравилось увеличение государственной субъектности и построение исправно функционирующей властной вертикали, предотвращавшей хаос с развалом, но мне не нравился многократный рост коррупции в условиях расплодившегося чиновничества. Мне нравились стабильные темпы роста ВВП, погашение внешних долгов, укрепление рубля и фантастический приток инвестиций, но мне не нравилась тупая зависимость от экспорта энергоресурсов и импорта продуктов АПК, делавших злободневной угрозу влезания Российской Федерации в одеяния петрогосударства, не способного опереться на продовольственную безопасность. Мне нравился подъем промышленности и прирост капитализации активов, но мне не нравилась излишняя монополизация экономики, преумножающаяся в ритме высокой скорости. Мне нравилась своевременная выплата зарплат и пенсий, но мне не нравилось их частичное отставание от прожиточного минимума и недостаточное индексирование денежных поступлений вслед за скачками инфляции. Мне нравилось сокращение числа нищих с сорока до двадцати трех процентов, но мне не нравилось резко возросшее социальное расслоение, достигшее отметки в 35 раз. Наконец, мне нравились протесты против становления однополярной модели мира, осуждение агрессии США в Ираке, торпедирование процесса цветных революций на постсоветском пространстве, но мне не нравились территориальные уступки Китаю и чересчур мягкое попустительство враждебных провокаций Грузии с Эстонией. Список длинный, целиком его оглашать не планирую.

Иными словами, я всегда старался объективно смотреть на события путинской эпохи. Некоторые знакомые говорили мне о том, что вскоре я такую возможность потеряю, поскольку всюду возобладает единственно верное мнение, диктуемое властным центром. Вдруг неожиданно сам Путин критически отзывается об итогах сделанного, буквально повторяя мои выводы, формулировавшиеся в некоторых предыдущих статьях. И соглашается отойти в сторону. Дабы вернуться после четырех лет с полными законодательными и моральными на то основаниями. Следовательно, самые пессимистичные ожидания не оправдались. Не суждено нам чувствовать себя голодными жителями Северной Кореи, кланяющимися золотым статуям Ким Ир Сена. Не произойдет сворачивание последствий демократического транзита. Не поедут по направлению Колымы черные воронки с арестованными диссидентами. Не дождемся мы полного урезания поля для дискуссий. Именно в силу перечисленных причин нужно поблагодарить Путина. Кстати, в самом факте появления преемника нет ничего антидемократичного. Жак Ширак недавно призывал французов отдавать предпочтения Николя Саркози. Еще ранее Билл Клинтон колесил по штатам, агитируя за Альберта Гора. Политический класс имеет право поступательно воплощать намеченное, используя преемственность тогда, когда она одобряется народом. Например, сам я почти уверен в том, что на мартовских выборах проголосую за связку Путина с Медведевым. Почему бы и не поставить галочку напротив варианта, включающего в себя нормальных, адекватных людей, не совершивших никаких фатальных ошибок в предельно опасный момент?

Сразу хотелось бы расписать специфику негативных сценариев, заботливо составленных доморощенными аналитиками на случай избрания Медведева главой государства с последующим вторым по счету премьерством Путина. Деятели типа Бориса Немцова, коему уготовано с треском проиграть президентскую гонку, соглашаясь с некоторыми либеральными авторами, в один голос твердят: нас ждет двоевластие! Появятся два центра силы, претендующих на единоличное главенство, вступят между собой в конфликт и затеется Смута, чреватая чем угодно: хоть кровопролитием, хоть дестабилизацией межнациональных отношений, хоть гражданской войной. Стало быть, снова объявятся Борис Годунов с присланным поляками Лжедмитрием, Временное правительство скрестит шаги с Советом рабочих и солдатских депутатов, а Ельцин с ненавистными Руцким-Хасбулатовым примутся обмениваться обоюдными проклятиями, посылая в атаку танки, уличных гопников и генерала Макашова. Диархия, описываемая даже охранителем Виталием Ивановым, возобладает, продемонстрировав гадкую обратную сторону медали.

Увы, я не склонен разделять подобных деструктивных настроений. Путин и Медведев знают друг друга почти двадцать лет. Их связывает человеческая дружба. Оба стояли у истоков внутриполитических и внешнеполитических шагов, успешно пройденных начиная с 2000 года. Мы видим выходцев из единой питерской команды. Эти люди легко между собой договорятся, по всем ключевым вопросам у них давно выработаны компромиссы и рецепты, укладывающиеся в общий контекст. Механизмы сдержек и противовесов на случай напряженности отлажены. Лидирующим фигурам не придет в голову делить влияние. Они знают, чем чреваты ссоры и распри.

Да, с политологической точки зрения Россия - суперпрезидентская республика. Прав у любого, кто становится президентом, огромное количество. И помимо прочего Медведев сможет отправить в отставку правительство. Правда, он этого не сделает. Де-факто наиболее ощутимые ресурсы останутся у Путина. Он не потеряет ни народную любовь, ни двухмиллионную партию своих последователей, ни контакты с лично преданными людьми, расставленными им на всех основополагающих бюрократических позициях: от спикеров Госдумы, Совета Федерации и директора ФСБ до председателей высших судебных инстанций, начальников силовых ведомств и даже ЦИКа. Именно само наличие Путина внутри конструкции делает ее гармоничной и способствует поступательному согласованию по любым ситуационно возникающим поводам.

Не следует думать, будто симпатии к Владимиру Владимировичу мигом улетучатся, если воспоследуют проколы кабинета министров. Он, конечно, является координатором, основным менеджером правительственных дел, однако в случае возникновения серьезных проблем типа скачка цен, раскрытых случаев зверской дедовщины, проигрыша дипломатической баталии на международной арене, крайними предстанут прежде всего конкретные министры. И на их головы посыплются шишки. Разносы, регулярно публично устраиваемые Путиным, окажутся очень уместными. Вспомните, скажем, 2004 год, бездарную "монетизацию льгот". В чей адрес неслись проклятия репортеров, политологов, депутатов, да и простых граждан? Представителей экономического блока в основном. Германа Грефа, Алексея Кудрина, Михаила Зурабова, вслед за шумихой вокруг "дела Сычева" имели место нападки на Сергея Иванова. Разве доставалось хоть немного Михаилу Фрадкову? Нет, его иронично называли Винни-Пухом и умилялись колоритному облику, частым афористическим замечаниям. При том, что Фрадков еще в 2004 году не имел никакой известности и узнаваемости вообще. Так что же, нынче всякие целевые аудитории озлобятся на Путина, если даже Фрадкова в его бытность премьером не трогали?

Нет, я согласен, дефолт 98-го увязывается исключительно с именем премьера Кириенко и отчасти Черномырдина. Но вы сравните тот катаклизм, означавший неконкурентоспособность страны с ожидаемыми сегодня казусами. Небо и земля. Никаких глобальных потрясений на премьерство Путина выпасть не должно. По крайней мере, экономического и социального характера. Предпосылки к ним отсутствуют. Естественно, можно сослаться на коммуникационную закономерность, утверждающую, что придираются массы обычно к самым узнаваемым субъектам - малозаметного Фрадкова миловали, зато Путина заклюют. Хочу заметить: современные информационные технологии позволят вывести его из-под огня. Не следует забывать, в чьих руках основные СМИ. Медведев в статусе президента, наверное, сможет набрать очки, ведь он окажется над схваткой и любыми властными ответвлениями. Путину же, напротив, предрекают ассоциации с любой гипотетической социальной напряженностью. Опять же скажу: этот взгляд на происходящее чрезмерно поверхностен. Есть методики понижения и повышения рейтинга. В случае нужды их применят и сместят акценты в нужном направлении. Более того, за это дело возьмутся в самом скором времени. Угадайте, какой процент получит Медведев на выборах? Тут есть два варианта: либо 50 с чем-то процентов, либо 60 с чем-то. В зависимости о того, от каких цифр истеблишменту придется отталкиваться. Либо от путинского результата образца 2004 года (71%), либо от последних данных "Единой России", обнародованных в ходе импровизированного референдума (64%). В любом случае Медведеву не дадут больше голосов, чем ранее брал Путин. Мы прекрасно понимаем, у какого актора должна остаться легитимность. Явку зато будут стараться повышать. Запад должен согласиться с итогами волеизъявления по причине высокой степени политической активности, отраженной данными Центризбиркома. Именно в описанных условиях президентом станет Дмитрий Медведев.

       
Print version Распечатать