Пожалуй, впервые за много лет, если не сказать десятилетий, продовольственные трудности в России вызваны не падением сборов зерна на ее территории, а падением сборов в других странах. Неурожай у таких традиционных поставщиков на мировой рынок зерна, как Украина и Австралия, а также в странах, которые всегда полностью обеспечивали себя продовольствием, как Молдова и Румыния, внезапно вывел Россию в лидеры мирового продовольственного рынка. На ее территории с урожаем оказалось все более или менее благополучно, и дефициты продовольственного и кормового зерна, возникшие в соседних странах, стали компенсироваться поставками из России и, естественно, США и Канады.

Роль продовольственного экспортера для России является в некотором смысле повторением давно ушедшего старого. Многие из курса истории хорошо помнят, что во второй половине XIX века Россия стала одним из крупнейших экспортеров зерна и продолжала им быть до начала 60-х годов XX века. Потом ситуация поменялась - из экспортера Россия (СССР) превратилась в импортера и находилась в этом качестве до начала экономических реформ 90-х годов. При этом и в 70-е, и в 80-е годы у российского (советского) общества сложилось твердое убеждение, что страна стала продовольственным импортером навсегда и к статусу экспортера хлеба уже больше никогда не вернется. Но реформы изменили это убеждение.

Убеждения изменились после того, как через несколько лет после реформирования экономических отношений российское зерно попало на мировой продовольственный рынок, и окончательно окрепли после 2002-2003 годов, когда за сезон из страны было вывезено 10 млн тонн зерновых. Потом показатели экспорта снижались или снова шли вверх, но факт оставался фактом - Россия вернула себе былую славу и снова стала в ряд крупнейших мировых продовольственных экспортеров.

Каким же образом произошло подобное чудо, тем более что за пореформенные годы в сельское хозяйство практически ничего не инвестировалось и даже, наоборот, происходили дезинвестиции? Как Россия из импортера могла превратиться в экспортера зерна, если размеры посевных площадей постоянно снижались, а основной способ поддержания урожайности - внесение удобрений - стал недоступен для большинства хозяйств вследствие их резкого удорожания?

Как нам представляется, основной фактор, который повлиял на изменение роли российского сельского хозяйства, находился вне аграрного сектора. Этим фактором было изменение структуры потребления российских граждан. После ликвидации государственной монополии внешней торговли и открытия внешних рынков на прилавки российских магазинов и рынков хлынули ранее недоступные продукты, которые быстро потеснили традиционные продукты питания советских людей. Вместо хлеба и макарон они стали больше употреблять бананов и апельсинов, не говоря уже о других, более экзотических плодах, и поэтому внутреннее потребление изделий из зерна и муки стало постоянно снижаться.

Другим не менее важным фактором, повлиявшим на ситуацию на внутреннем рынке продовольствия, было снижение спроса на зерно со стороны животноводства. Эта вторая по значению, после пищевой промышленности, отрасль - потребитель зерна, и именно под ее потребности и осуществлялись импортные закупки зерна (естественно, фуражного) в советские времена. Правда, использование этого зерна было крайне неэффективным, и на одну единицу поедаемых кормов советская корова (или бычок) давали гораздо меньше надоев и привесов, чем их европейские или американские собратья. Однако самих аграриев этот перекос не сильно беспокоил, так как фуражное зерно они получали из государственных фондов по государственным ценам и низкая эффективность их деятельности никак на их доходах не отражалась. Но после ликвидации централизованных закупок по импорту и дотирования цен на фуражное зерно мясо и молоко, производимые с его использованием, стали очень дорогими, покупать их никто не мог, и непроизводительную скотину пустили под нож.

После сокращения поголовья потребность в зерне тоже сократилась, и его импорт снизился. Российские потребители стали больше покупать импортного мяса и фруктов, поэтому потребность в импортном зерне и для пищевых, и для кормовых целей постоянно снижалась, пока не упала до нуля. В последний раз Россия прибегла к крупному импорту в период 1999-2000 годов, когда покрывались последствия неурожайного 1998 года, и с тех пор импорт зерна носил совершенно незначительный характер и не выходил за рамки "приграничной торговли". Вместо импорта аграрный сектор перешел на экспорт, так как по описанным выше причинам потребность внутреннего рынка в зерне снизилась, и если благодаря хорошей погоде случался хороший урожай, то избыток зерна, который на внутреннем рынке сбыть было трудновато, отправлялся на экспорт. Таким образом, Россия из страны - импортера зерна снова стала его экспортером.

Но возврат к прежнему статусу не означает возврата в прежнее хозяйственное состояние. Как хорошо известно, царская Россия стала крупнейшим зерновым экспортером не от хорошей жизни. Продовольственный экспорт использовался властями, как царскими, так и советскими, для проведения индустриализации страны. Экспорт продовольствия был практически единственным способом получить ресурсы для импорта оборудования, которое в России не производилось. При этом экспорт хлебов из страны с крайне тяжелыми климатическими условиями приводил к периодическому голоду, который был не редкостью и в XIX веке, и в первой половине XX века. То есть за создание промышленного и военного потенциала было заплачено очень дорогой ценой. Но, к сожалению, в те времена особенного выбора у власти не было и другие источники для финансирования индустриализации найти было невозможно.

Сейчас ситуация несколько иная. Форсированную индустриализацию нам проводить вроде бы больше не нужно, так как базовые отрасли экономики давно созданы и успешно функционируют даже в рыночных условиях. Далее, если потребность в обновлении капитала в тех или иных отраслях промышленности или в создании новых отраслей и предприятий все-таки появится и это вынудит ускорить темпы инвестирования, то источником для финансирования инвестиций будет вовсе не зерновой экспорт. Для этой цели он теперь не нужен, так как у нас есть нефтяная и газовая промышленность, черная и цветная металлургия, и сверхприбыль, которая содержится в стоимости продукции этих отраслей при их поставке на экспорт, позволит оплатить импорт даже самого дорогого оборудования или технологического процесса. Кроме того, мы потихоньку начинаем пользоваться таким благом международного разделения труда, которое называется "прямые иностранные инвестиции", а эти инвестиции еще больше снижают потребность во внутренних источниках финансирования.

Таким образом, с учетом этих обстоятельств зерновой экспорт уже не несет в себе такого значения для экономики и общественной жизни, как это было 50-100-150 лет тому назад. Производство и экспорт продовольствия, и в том числе зерна, превратились в обычный бизнес, в способ зарабатывать прибыль на уровне не ниже среднего по всей экономике. Но кое-какие особенности у этого бизнеса все же сохранились.

Первая особенность состоит в том, что, став (как мы выяснили это раньше) избыточным производством, экспорт зерна для многих компаний оказался единственной возможностью получить хорошую прибыль, которую при поставках на внутренний рынок не получишь. Экспорт для них - это отдушина, благодаря которой они могут развиваться дальше; в противном случае их деятельность надо было бы сворачивать. Поэтому зерновые компании начинают жить "своей жизнью", мало ориентируясь на внутрироссийские хозяйственные процессы.

Вторая особенность зернового экспорта состоит в том, что Россия концентрирует в своих руках своего рода "разменный фонд" для получения по импорту других пищевых продуктов, производство которых внутри страны или просто невозможно по природно-климатическим условиям, или малорентабельно. Мы, прежде всего, имеем в виду возможность получать по товарообменным соглашением с производителями других стран мясо и сою, условия для выпуска которых в массовом масштабе у нас остаются неблагоприятными.

То есть благодаря наличию избыточного, по отношению к внутреннему спросу, зерна страна может или просто получать за него деньги, как за любой другой экспортный товар, или получать вполне конкретный набор благ, производство которых внутри страны затруднительно. Значение "разменного фонда зерна" дополняется и тем, что спрос на некоторые из этих товаров еще не удовлетворен, а потребление их является в некотором смысле критическим для всей экономики.

Но эти особенности действуют при нормальных условиях производства зерна во всем мире. Если же имеет место массовый мировой неурожай, как в текущем сельскохозяйственном году, тогда российское зерновое производство и экспорт приобретают еще одну специфическую особенность. Российское производство становится своего рода мировым резервным запасом, из которого вся мировая экономика может брать ресурсы для покрытия дефицита продовольствия. Сейчас, конечно, наши возможности снабжать весь мир не очень велики, и рост цен на продовольствие на внутреннем рынке наглядно об этом свидетельствует. Но если из продовольственного кризиса 2007 года будут сделаны правильные выводы, роль страхового зернового резерва нам будет обеспечена.

При этом хочется подчеркнуть, что поставки зерна из России будут носить в большей степени страховочный, дискретный характер, чем равномерный, на длительной основе, так как, несмотря на благоприятные урожаи нескольких последних лет, общие условия сельскохозяйственного производства остаются у нас плохими. Климат по-прежнему мерзкий, и нам всегда приходится ждать от погоды всякого рода неприятностей. А там, где постоянно присутствуют неприятности, длительные планомерные поставки не обеспечить. Поэтому основными поставщиками на мировой зерновой рынок по-прежнему будут США, Канада, Австралия, Украина, Казахстан и ряд других стран, а Россия сможет только компенсировать резкие падения урожайности в этих странах.