Благополучные европейцы, давно уже отвыкшие от классовых битв, в растерянности. Волна забастовок, небывалых по размаху за последние 40-50 лет, парализовала основные транспортные пути, поставила под угрозу экономику Евросоюза. Она прокатилась по Германии, Франции, Италии. Меньшие по масштабам трудовые конфликты случились в Венгрии, Финляндии и Польше. "Деловая неделя" отмечает: "Вот уж дедушка Ленин порадовался бы социальной активности европейских граждан. В первую очередь бастовали транспортники, и бедные жители Европы на своей шкуре ощутили, что такое отмена поездов. Да и туристам пришлось несладко - особенно во Франции".

Действительно, в ноябре "эпидемия забастовок" распространилась по всей Европе: Германию охватила крупнейшая за последние 50 лет забастовка машинистов, требовавших повышения зарплаты. Во Франции прошла десятидневная забастовка транспортников, которые требовали от правительства сохранения пенсионных льгот. 27 ноября Греция на сутки полностью лишилась информационного вещания. Журналисты протестовали против намерения правительства пойти на значительное сокращение пенсионных фондов. Дважды в ноябре против закрытия нерентабельных линий протестовали венгерские железнодорожники. Профсоюзы Венгрии организовали общенациональную забастовку против планов по сокращению социальных льгот. 27 ноября в знак протеста против пенсионной реформы водители автобусов по всей стране на два часа остановили работу. В Италии 30 ноября бастовали транспортные профсоюзы. Забастовка охватила все виды наземного транспорта и авиалинии. В результате Рим оказался на грани транспортного хаоса.

Этот ноябрьский всплеск забастовочной борьбы совсем не случаен. Он связан с охватившим Европу в последние два десятилетия демографическим кризисом. Рождаемость и смертность неуклонно снижаются, доля в населении лиц трудоспособного возраста падает, а доля пенсионеров и продолжительность жизни растет. Поскольку нагрузка на каждого работающего по содержанию пенсионеров неуклонно возрастает, требуются какие-то радикальные меры, чтобы не допустить возможного в будущем банкротства пенсионных фондов. С другой стороны, европейская экономика все в большей степени зависит от работников, приезжающих в Европу с других континентов, в первую очередь из Азии и Африки. При этом многие иммигранты работают нелегально и отчислений в пенсионный и другие страховые фонды не платят. Поэтому, решая в значительной мере проблему дефицита рабочей силы, рабочие-иммигранты не решают проблему пенсионного обеспечения все растущего числа пенсионеров. Поэтому европейские правительства вынуждены идти на крайне непопулярные реформы, связанные с фактическим повышением пенсионного возраста и существенным увеличением выплат в пенсионные фонды. А поскольку в Европе существует мощное профсоюзное движение, охватывающее большинство рабочих в ключевых отраслях экономики, массовые выступления трудящихся в защиту своих прав, способные парализовать жизнь целых стран, были вполне ожидаемы.

Бороться с ними в долгосрочной перспективе, в принципе, можно двумя способами. Можно увеличивать число рабочих-иммигрантов и легализировать их. В профсоюзах они чаще всего не состоят, и пусть даже зарабатывают обычно меньше, чем их европейские коллеги, но за счет их взносов пенсионные фонды стали бы худо-бедно наполняться. Однако такая политика неизбежно вызовет наплыв еще большего числа иммигрантов, в том числе и нелегальных, из беднейших стран Азии и Африки и неизбежный рост межэтнической и межрасовой напряженности в Европе. Это еще раз продемонстрировали последние волнения выходцев из Африки в парижских пригородах. Да и профсоюзы не слишком доброжелательно отнесутся к прибытию в их страны новых иммигрантов, в которых европейские рабочие видят конкурентов в борьбе за рабочие места и потенциальных штрейкбрехеров.

Второй способ сводится к тому, чтобы переложить основное бремя выплат в пенсионные и другие социальные фонды, равно как и основные налоги, на крупный капитал и средний класс, то есть на наиболее экономически активную часть общества. По этому пути идет, например, нынешнее левоцентристское правительство Италии, что, однако, отнюдь не предотвратило забастовку транспортников в конце ноября. Но такое решение демографического кризиса также является паллиативом, где минусов меньше, чем плюсов. Нынешнее производство становится все более капиталоемким. Бизнесмены, если заставить их существенно повысить налоговые и страховые выплаты, будут все более ограничены в инвестициях, а представители среднего класса из-за дополнительного налогового бремени лишатся стимула больше работать и больше зарабатывать, по крайней мере легально, раз дополнительные заработки все равно будут съедены растущими налогами. В итоге экономике стран Евросоюза будет грозить стагнация и экономический кризис, что, в свою очередь, приведет к росту безработицы и падению зарплат, еще более углубив демографические проблемы.

Единственный выход из создавшегося - непростого для Европы - положения видится в том, чтобы работодатели, профсоюзы и правительства стран ЕС заключили бы трехсторонние соглашения, причем как на национальном уровне, так и в рамках Евросоюза. В этих соглашениях должны быть выработаны компромиссные условия и принципы урегулирования отношений между трудом и капиталом на длительный срок. Они могут предусматривать сочетание всех перечисленных путей выхода из кризиса - повышение пенсионного возраста и выплат в социальные фонды как работников, так и работодателей и представителей среднего класса, а также меры по легализации иммиграции и привлечению новых легальных иммигрантов при ужесточении мер против нелегальной иммиграции. Иначе Европа уже в ближайшие десятилетия может столкнуться с экономическим кризисом, превосходящим по масштабам Великую депрессию конца 20-х - начала 30-х годов XX века.

Еще одна из причин, почему в благополучной Европе внезапно возникло столько трудовых конфликтов, возможно, лежит в том, что за последние десятилетия роль рабочего класса в развитых странах существенно упала. Свыше двух третей занятых в развитых странах сегодня относятся к сектору услуг, где производится также львиная доля ВВП. Забастовками рабочие реального сектора экономики (особенно связанные с инфраструктурой), равно как и низший слой работников сферы услуг (взять тех же медсестер Финляндии, которые из-за запрета на забастовки пригрозили уволиться и тем парализовать систему здравоохранения страны), стремятся в том числе повысить свою значимость для общества и отвоевать себе подобающую часть общего пирога.

В нашей стране сегодня забастовки по масштабам не сравнить с европейскими, и вызваны они отнюдь не угрозами повысить пенсионный возраст, а по-настоящему нищенской, по западным меркам, зарплатой в ряде отраслей. Нашумевших забастовок в последнее время были две. Одна из них, на ВАЗе, где рабочие у конвейера получают порядка 7 тыс. рублей, практически провалилась, не начавшись. Другая, на заводе "Форд" во Всеволжске Ленинградской области, напротив, успешно продолжается. И что характерно, зарплата на фордовском заводе в 2-3 раза выше, чем в Тольятти, и составляет 14-20 тыс. рублей. Так что бастуют все-таки не самые бедные рабочие, а те, у которых заработок хотя бы немного превышает прожиточный минимум. Что еще важнее, организуют забастовку подлинно независимые профсоюзы, тогда как официальный профсоюз, хотя и называется Федерацией независимых профсоюзов России, забастовок сроду не организовывал и, по сути, ничем не отличается от ВЦСПС. Фактически ФНПР - это министерство по трудовым ресурсам, и не более того.

В принципе, в России существует угроза политических забастовок, и оппозиция возлагает на них определенные надежды. Как заявил, например, член президиума партии Касьянова "Народ за демократию и справедливость" Марк Фейгин, в случае, если президентские выборы не будут честными, "мы готовы к проведению ненасильственных акций неповиновения". Фейгин подразумевает под этим, в частности, всеобщие забастовки, цель которых - "вернуть Россию в конституционное русло".

Однако потенциал для таких забастовок очень невелик. Ведь для того, чтобы политические забастовки приобрели действительно массовый характер и оказали влияние на власть, необходимо, чтобы рабочие уже имели большой опыт экономических выступлений, чтобы у них были сильные и сплоченные профсоюзы. Ничего этого в сегодняшней России нет. Но власти опасаются, что создание действительно независимых профсоюзов и начало массовых экономических выступлений трудящихся создаст предпосылки и для будущих забастовок с политическими требованиями. Между тем как раз нынешнее положение, когда забастовки воспринимаются властью как нечто не вполне законное, как раз и создает положение, когда между перерастанием экономических забастовок в политические может оказаться дистанция очень небольшого размера.

Вспомним, что в России первые нелегальные профсоюзы возникли и первые экономические забастовки произошли в конце XIX - начале XX века (первыми бастовали студенты - в 1899 году прошла первая общероссийская студенческая забастовка в защиту академических прав и свобод), а уже в 1905 году всеобщая политическая стачка вырвала у царя октябрьский манифест. Столь быстрый переход от экономических требований к политическим объяснялся тем, что забастовки и профсоюзы в то время были нелегальными, поэтому стимулов ограничиваться одними экономическими требованиями у их организаторов не было. В сегодняшней России действительно независимые профсоюзы фактически находятся в полулегальном положении. Для того чтобы предотвратить развитие событий по тому сценарию, по которому они развивались в начале прошлого века, нынешней российской власти, возможно, стоило бы распустить ФНПР и поддержать действительно независимые профсоюзы (но не ставя их ни в коем случае под свой контроль). Тогда есть шанс со временем выйти на цивилизованный, европейский путь взаимоотношений властей и профсоюзов.