Свершилось! Вышел пятый том биографического словаря "Русские писатели". Вспомнилось наше ликование по поводу пятого тома "Философской энциклопедии". Создатели "Русских писателей", этого, по характеристике рецензентов (откликом на суждения которых отчасти и является наша заметка), "уникального издания", группа из нескольких человек, взявших на себя бремена неудобоносимые, тоже уникальны. (Только уникальные люди могут создавать уникальное.) Я знаю одиночек, ради "делопроизводства" забывших о себе и своем временном пребывании на земле, но вот коллективов, объединенных идеей самоистребительного служения, беспощадного к своим силам, нервам, талантам, и не годы, а долгие десятилетия... таких сразу и не припомню.

Причем в случае с "Русскими писателями" дело приняло особый оборот: редакции предстояло не только заниматься редакторством, погружаться в текстологию, рыться в архивах, проверяя и пополняя факты, переписываться и переговариваться с сотней корреспондентов - авторов, рецензентов, консультантов - и в конце концов прочитать все, что прочитал автор статьи, короче, знать героя не хуже него, - но и спасать созданное, доказывать государственным кураторам культуры, образования и печати, что издание чего-то стоит и его прекращение есть варварский акт.

И вот группа изнуренных людей пишет петиции к начальству, стучится в кабинеты, где разводят финансовые потоки, обращается с письмами к общественности, та обращается к высшему авторитету - А.И.Солжениыну, впервые отступившему от своего принципа никогда ничего не просить у власти; и он призывает к действию президента.

Теперь, после разрешения драматического вопроса с пятым томом, "варварский акт" снова навис над этим "беспрецедентным в отечественной науке гуманитарным предприятием" ("письмо академиков" от 19 сентября 2001 года), которое застыло, не окончив букву "с". Для подготовки и опубликования двух последних томов нет ни копейки; и снова создателям словаря, которых тем временем вывели за штат, наименовав "временным творческим коллективом" (!), и сняли с казенного кошта, т.е. совсем отказали в оплате труда (!), нужно снова стучаться во все двери, проходить те же круги.

Ситуация парадоксальная. Казалось бы, все должно быть наоборот. Эти самые облеченные властью и полномочиями агенты от культуры, ответственные за ее состояние и достояние, должны были бы на цыпочках подкрадываться к дверям чудом сохранившейся редакции, просить и умолять труждающихся не покидать своего места, не оставлять уникального дела. Но от инстанций снова нет ни слуху, ни духу. А ведь речь идет о редакции, за плечами которой и девятитомная "Краткая литературная энциклопедия", и "Лермонтовская энциклопедия", и "Литературный энциклопедический словарь". (Поистине, добродетель должна просить прощения у порока за те плоды, которые она ему приносит.)

Том вышел на славу. Это и научно-исследовательская работа, и образовательный курс, и "книга для чтения" (все это говорилось на его обсуждении в Доме Лосева и в Доме русского зарубежья). Впервые в наше время в литературный процесс введен корпус духовных и церковных писателей, хотя и получивших в новой России гражданские права, но публиковавшихся до сей поры лишь в "духовных" и церковных изданиях - для тех, кто уже был "одуховлен" и оцерковлен.

В восторженной рецензии Ю.Архипова ("Литературная газета" от 19-25 декабря 2007 года) есть, разумеется, и замечания. Не без легкой назидательности рецензент пеняет авторам на некоторую нехватку статьям словаря "игровых", "художественных деталек", которые бы послужили им много к украшенью. Критик, обольщенный видимой обширностью фолианта, не смог предусмотреть, что его насельникам оказалось там тесно и некоторым "художественным деталькам", заготовленным автором, по мановению суровой (но справедливой) руки редактора пришлось уступить место сухой констатации. Прошу прощенья за то, что я сошлюсь на собственный опыт со статьей о Вл.Соловьеве, который, по-видимому, распространяется и на другие статьи. Так, из упомянутого текста исчезла зарисовка удивительного отражения в личности мыслителя духовных черт его легендарного предка, бессребреника, богословствующего философа, просветителя и поэта XVIII века Григория Сковороды (подобно таинственному отражению образа легендарного шотландского рыцаря и ведуна ХIII века Томаса Лермонта, предка М.Ю.Лермонтова в личности поэта), зарисовка, замененная беглым упоминанием. Так, пропала из этой же статьи небезынтересная идейная перекличка между молодым Соловьевым, только что познакомившимся с Достоевским, и автором "Дневника писателя" 1873 года (1).

Вышедший пятый том так хорош, что не требуется, как это иногда делают, оттенять его великолепие на фоне предшествующего издания, КЛЭ, тем более известного своим подневольным положением, - а на самом деле проложившего "Русским писателям" дорогу. Справедливее было бы подчеркнуть преемственность, обеспеченную героической преданностью делу и всегдашней готовностью делателей к противостоянию, а значит, и к борьбе. Разница в том, что сейчас надо идти на приступ распределителей денежных потоков, а на этапе КЛЭ надо было сражаться с распределителями потоков идеологических.

Обидно было услышать, а перед этим в цитированной уже рецензии и прочитать о недостоинствах и даже "убогости" девятитомной "Краткой литературной энциклопедии", "тома которой выходили всегда искореженными, замученными тяжким грузом идеологии". То же и Н.Кочеткова, которая упрекает КЛЭ, начавшую выходить в 60-х годах, в идеологической "засоренности" и в...краткости ("Неделя в Москве" от 1 февраля 2008 года). "Груз", конечно, ощущается, и "засоренность" тоже, это не диво, но вот что диво - ощущается совсем не "всегда". Главное, КЛЭ - это был прорыв. Впервые в нашей официальной печати на этапе 8-9 томов КЛЭ (параллельно с "Философской энциклопедией") было завоевано право обнародовать факт незаконной репрессии (у БСЭ III право это было отобрано). Именно в КЛЭ появились статьи, например, "Филология" или "Художественное время и художественное пространство", о которых не приходилось мечтать ни при каком режиме. Зато "искореженными" и "замученными" оказывались в итоге идеологического армагеддона наши несговорчивые редакторы (по поводу самоходности которых, бывало, ставился вопрос об их увольнении). Потому и статьи в подсоветской КЛЭ иногда поражают своей отвоеванной свободой. Но еще недавно вызывавшее восхищение своими последними томами, это издание сегодня все чаще служит пажом для побоев. Опять же Н.Кочеткова видит "анекдотичность ситуации" с КЛЭ "в том, что в предисловии к первому тому сказано, что энциклопедия названа краткой, поскольку "не является исчерпывающим сводом литературных знаний" и что создание фундаментальной литературной энциклопедии "дело будущего", однако более полная - или "большая" - литературная энциклопедия так и не была издана". Но в заметке КЛЭ "От редакции" была высказана всего лишь надежда на появление в некоем будущем подобного издания, но отнюдь не присяга на его выпуск, который вообще никогда не планировался. В чем же "анекдотичность" КЛЭ? В том, что, выйдя в свет, она оказалась долгие годы единственной литературной энциклопедией, статьи в которой, между прочим, с ходом времени, со сменой томов все удлинялись, превращая краткую энциклопедию (sic!) в совсем не краткую? И вместо "сухого остатка" (Ю.Архипов) вырастали циклы исследований по эстетике.

Бесспорно, согласимся с Ю.Архиповым, мы только сегодня вместе с биографическим словарем "Русских писателей" получили "обширнейший резервуар знаний" о В.В.Розанове. Но ведь никакой монблан фактов не возместит нам нехватку целостного взгляда на описываемую личность; и даже, если этого единого взгляда, т.е. мировоззрения, нет у нее самой и ее воззрения прихотливы и переменчивы, как ветер, за автором жизнеописания и портрета остается долг осмыслить ее в итоговом целом и найти ей место на лестнице пишущих существ, а не оставаться в мире неясного и нерешенного, не довольствоваться словом расплывчатым и уклончивым. Случилось так, что именно в "убогом" издании оказалась статья о Розанове, которая впервые под советским небом бесстрашно и беспристрастно, т.е. "объективистски" и немарксистски, подлинно философски, определила склад этой спонтанно фонтанирующей личности. Автор статьи, все тот же, подвергавшийся гонениям со стороны парторганизации, редактор из малой когорты энциклопедических ветеранов - Николай Пантелеймонович Розин.

Над уникальной редакцией в рамках "Большой российской энциклопедии" начальствует С.Кравец, он ее "защитник и заступник" (позаимствуем образ из набоковского "Приглашения на казнь"): он уже снимал ей голову, увольняя редакцию в 2005 году; уже закрывал проект "Русских писателей", теперь он выдвигает условие: "пятилетку в два года" (см. "Неделя в Москве" - 1 февраля 2008 года).

Примечания:

1. Воспользуюсь случаем, чтобы выразить огорчение по поводу прокравшейся в статью о Соловьеве, по-видимому компьютерной, опечатки во французском обороте a la, в котором оказaлся смещенным аccent grave, с.733