12 мая 2007 года исполнилось тринадцать лет со дня вступления в силу договоренности о повсеместном прекращении огня в Нагорном Карабахе. В прошлом году известный российский дипломат Владимир Казимиров заявил, что соглашение 1994 года "остается единственным реальным достижением мирного процесса, перешедшего в руки Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ).12 лет переговоров пока не принесли результатов кроме относительного сохранения этого перемирия". Не будет преувеличением сказать, что среди российских дипломатов никто так блестяще не владеет фактической стороной карабахского конфликта, как Владимир Казимиров. В 1992-1996 годах он был специальным представителем президента РФ по нагорно-карабахскому урегулированию. Во многом именно благодаря его личным стараниям и инициативам хрупкое перемирие 1994 года было достигнуто. В этой связи его оценки имеют особую значимость. Это не пропагандистские выводы профессиональных "оптимистов", прикрывающих имитацию миротворческого процесса выводами о "скором мире". Это - откровенные, хотя порой и жесткие (неприятные всем конфликтующим сторонам), оценки.

После его прошлогодних пессимистических заключений ситуация не претерпела радикальных изменений. И в 2007 году соглашение 1994 года остается единственным достижением мирного процесса. Фактически именно карабахский конфликт сегодня является единственным "замороженным конфликтом" в полном смысле этого слова. И в грузино-осетинском, и в грузино-абхазском, и в приднестровско-молдавском конфликтах присутствует динамика. Негативная она или позитивная - другой вопрос. Тут можно вспомнить и о специальном законе парламента Грузии о создании "временной административной единицы" в Южной Осетии, и о кодорской операции Саакашвили в июле 2006 года (с переименованием Кодорского ущелья в Верхнюю Абхазию), и об отмене Верховным советом Приднестровья всех правовых актов непризнанной республики, предполагающих "общее государство" с Молдовой. Что же касается Нагорного Карабаха, то единственными проявлениями какой-то динамики здесь являются периодические нарушения режима прекращения огня с двух сторон. Между тем каждая сторона обвиняет противника в преднамеренном нарушении этого режима. На сегодня сам миротворческий процесс переживает системный кризис. Нет новых идей, новых людей, готовых предложить реализацию мирных планов. И самое главное - нет готовности к компромиссам. Каждая из конфликтующих сторон понимает под "урегулированием конфликта" не уступки и движение навстречу друг другу, а победу над противником. В одном случае - это закрепление военно-политического успеха, достигнутого в мае 1994 года, в другом же - военно-политический реванш. В этой связи не случаен такой пристальный интерес азербайджанских политиков, военных, СМИ к кодорским успехам Михаила Саакашвили и его осетинским инициативам. В США, Европе и отчасти в России "мир" воспринимается как абстрактная величина. Для граждан же двух республик Южного Кавказа мир - это не компромисс, а победа "наших". Любой другой мир будет рассматриваться как предательство национальных интересов.

Между тем карабахское урегулирование неизменно становится главным вопросом повестки дня саммитов стран СНГ. Эта проблема интенсивно обсуждается в рамках ОБСЕ (в отличие от конфликтов в Грузии нагорно-карабахское урегулирование интернационально по своему формату). Азербайджанская дипломатия (что и понятно, поскольку официальный Баку - проигравшая сторона) стремится всеми силами подключить ООН к мирному процессу. И делает это не всегда безуспешно. И сегодня самый первый этнополитический конфликт на территории бывшего СССР продолжает оставаться актуальной проблемой не только для вовлеченных в него игроков (Армения, Азербайджан, непризнанный Нагорный Карабах). Для Армении это избавление от "комплекса" геноцида, утверждение идеологии страны-победительницы, сумевшей добиться самоопределения своих соплеменников. Для Азербайджана решение карабахской проблемы - это путь к преодолению государственной несостоятельности, поскольку помимо территории непризнанной республики Баку не контролирует 7 районов за ее пределами (5 целиком и 2 частично). Для НКР позитивное решение - это международное признание. Для "великих мира сего" (США, Евросоюз) разрешение "карабахского вопроса" - это обеспечение стабильности в целях реализации масштабных социально-экономических интересов. Для России в первую (во вторую и т.д.) очередь - это стабилизация на жизненно важном кавказском направлении.

Само географическое название "Карабах" имеет символическое значение. В переводе на русский язык оно означает "черный сад". Те "плоды", которые собрали в этом регионе Армения, Азербайджан и Россия начиная с 1988 года, вполне соответствуют цвету одного из закавказских "садов". Карабах был первым межэтническим конфликтом, который потряс до основания всю партийно-властную "вертикаль" Советского Союза и стал детонатором его разрушения. В ходе Карабахского конфликта в наш активный политический словарь вошли словосочетания "этническая чистка", "зачистка территории". В результате армяно-азербайджанского конфликта, произошедшего из-за Карабаха, Азербайджан были вынуждены покинуть около полумиллиона армян, а Армению - почти 200 тыс. азербайджанцев. Оба эти государства (особенно Армения) стали, по сути, гомогенными моноэтничными образованиями. В ходе вооруженного конфликта из-за Карабаха Азербайджан потерял 13% своей бывшей территории.

По своим последствиям нагорно-карабахский конфликт стал не просто наиболее крупным региональным конфликтом на постсоветском пространстве. Во-первых, он стал своеобразным примером для грузин, осетин, абхазов, молдован и жителей Приднестровья (русских, украинцев). Во-вторых, произошла "карабахизация" политической жизни и Армении, и Азербайджана. Карабахская проблема стала осевым временем для двух закавказских государств. Любое внутриполитическое событие в них происходит проверку карабахским фактором.

Но Карабахская проблема - это и российская проблема. Данный тезис - вовсе не дань ностальгии по СССР или имперскому стилю. Самой крупной на сегодняшний день армянской общиной мира является армянская диаспора в России. Если, по материалам Всесоюзной переписи населения 1989 года, на территории нынешней РФ проживало 532,4 тыс. армян, то, по предварительным данным Всероссийской переписи населения 2002 года, в России насчитывается 1 млн 130 тыс. армян. Таким образом, только по официальным данным, произошло почти двукратное увеличение численности армянского этноса. Если в начале 90-х годов армянский этнос занимал 15-е место по численности, то сегодня он на 7-м месте, уступая только русским, татарам, украинцам, башкирам, чувашам и чеченцам. Миграция армян в Россию активизировалась в первую очередь из-за армяно-азербайджанского вооруженного конфликта, из-за Карабаха. Различные эксперты оценивают численность армян в РФ в 2 млн человек. Такую же оценку численности российских армян дает и Ара Абрамян, председатель Союза армян России.

Одной из наиболее мощных азербайджанских диаспор также является диаспора на территории РФ. Экс-президент Азербайджана Гейдар Алиев, выступая на Учредительном собрании Всероссийского конгресса азербайджанцев, приблизительно оценил численность своих соотечественников в РФ в 1-2 млн человек. Предварительные данные первой Всероссийской переписи (2002) говорят о тенденции незначительного увеличения численности азербайджанцев в РФ (на 0,43% по сравнению с 1989 годом). Официальная численность российских азербайджанцев на 2002 год - 621,5 тыс. человек (13-й по численности этнос). Экспертные оценки правоохранительных органов России и посольства Азербайджана в РФ - 1,5 млн и 1 млн человек соответственно. Азербайджанцы расселены в 55 субъектах РФ. Наиболее крупные их общины находятся в Москве, Санкт-Петербурге, Волгограде, Тверской области. Азербайджанская диаспора - важный экономический фактор развития самого Азербайджана. Таким образом, две закавказские общины входят в десятку самых крупных российских этносов, а значит, "карабахизация" стала также одним из российских факторов.

Россия - кавказская держава. Территория ее кавказских субъектов превышает площадь трех независимых стран Южного Кавказа в два раза. Тем паче что граница, проходящая по горному хребту, делает четыре соседних страны сообщающимися сосудами. Результаты очевидны. Россия делает проармянский крен в своей политике и получает представительства Ичкерии в Баку и высокую оценку "азербайджанских друзей" со стороны чеченских сепаратистов. Вектор политики изменяется, и уже в 2001 году чеченцы в Азербайджане пишут открытое письмо Гейдару Алиеву с выражением чувств "законного протеста" по поводу выдачи ряда сепаратистов российскому правосудию. Таким образом, очевидно, что, не добившись урегулирования на Юге Кавказа, Россия не сможет успешно разрешить и свои внутриполитические проблемы на Северном Кавказе (Юге России). Исторические причины карабахского конфликта столь глубоки и хорошо описаны, что обращаться к ним снова не имеет смысла. По словам американского эксперта Одри Альтстадта, обращение к прошлому может сыграть контрпродуктивную роль в урегулировании конфликта. Для нас же важны, прежде всего, карабахские уроки для России, а также ее роль в лечении одной из самых запущенных политических болезней на постсоветском пространстве.

Урок первый. Конфликт армянской и азербайджанской сторон отчетливо показал опасность политики этнического укоренения региональной власти. В час Х (1988 год) и армянская, и азербайджанская партийные элиты поставили лояльность принципу "крови" выше лояльности КПСС (и дело здесь не в идеологии, т.к. КПСС была не партией, а системой государственного управления). Негласный союз местных партэлит и КГБ - с одной стороны и националистов - с другой (НФА в Азербайджане, комитет "Карабах" в Армении) состоялся на почве неприятия любых компромиссных действий Москвы. Во главу угла был поставлен принцип этнической собственности на землю. Именно следование этому принципу, а не пресловутый Беловежский сговор похоронил Союз ССР. СССР был обречен политикой по выращиванию алиевых и демирчянов и созданию в союзных республиках предикатов независимых государств. Хорошо бы сегодня увидеть в карабахском зеркале реалии региональной политики самой России. А еще лучше осознать, что перед российской властью сегодня стоит задача формирования гражданской политической нации, без которой Россия, как и СССР, будет искусственным и внутренне слабым образованием, раздробленным по отдельным этническим квартирам.

Урок второй. В разрешении этнических конфликтов от государства требуется воля, последовательность (пусть даже и односторонняя), сила. Демократизация в этих условиях возможна лишь при достижении минимального уровня политической стабильности, то есть как финал, а не как увертюра. Нельзя защитить свободу и достоинство человека, отдавая депутатские мандаты в руки этнонационалистов.

Если же говорить о роли России в будущем урегулировании, то ее политика должна опираться на ресурс диаспоры, связь российских армян и азербайджанцев со своими "фатерляндами". Для начала нашей стране было бы целесообразно разрешить свой маленький "внутренний Карабах" и наладить взаимодействие двух если не враждебно, то настороженно настроенных друг к другу этнических общин. Перспективен и необходим также диалог двух экспертных и журналистских сообществ (российско-армянского и российско-азербайджанского). Этот процесс оптимален в рамках политики по формированию единой российской политической нации. Умение и опыт урегулирования "внутреннего Карабаха" мог бы с успехом транслироваться и в Закавказье (через экономические, гуманитарные контакты). Очевидно, что сам концепт гражданской нации - единственная альтернатива безудержному "этнобесию" (термин Льва Аннинского) в Кавказском регионе. Главное здесь - получение Россией нового кредита доверия. При этом российская политика на Кавказе (и не только применительно к Карабаху) должна строиться на перспективу, а не на манер работы пожарной команды.

Сегодня российская дипломатия (будь на то государственная воля) могла бы выступить со своими инициативами по изменению формата мирного процесса вокруг Нагорного Карабаха. Публичный характер переговоров двух президентов (Армении и Азербайджана) с участием международных наблюдателей будет неизбежно приводить к провалу, поскольку лидеры двух государств станут соревноваться друг с другом не в "миротворчестве", а в патриотизме. Думается, очередная порция патриотических заявлений ждет и Армению, и Азербайджан после новой встречи президентов Роберта Кочаряна и Ильхама Алиева (а равно и их вероятных преемников). В подобной ситуации дискредитированными оказываются сразу два формата мирного урегулирования. Первый - это встречи двух президентов. Будучи заложниками собственных обществ (настроенных радикальнее, чем главы государств) и являясь публичными политиками по природе, президенты не могут вести прагматичный экспертно-дипломатический диалог. Их задача - легитимизировать экспертные наработки. Очевидно также, что такие наработки не могут быть достигнуты к запланированному сроку (до предвыборных кампаний в Армении и в Азербайджане). Но именно это намного продуктивнее, чем регулярные саммиты президентов. Такой формат позволит перевести проблему разрешения многолетнего межэтнического спора из пиар-сферы в плоскость прагматики: во-первых, определить точки компромиссов, а во-вторых, наполнить пустые декларации реальным содержанием. Что такое, например, "высокая степень автономии" для Карабаха? Существует ли разработанный азербайджанской стороной конституционный закон для будущей автономии в составе этого государства? Когда, в какие сроки, при каких гарантиях готовы армяне к освобождению "оккупированных территорий" за пределами НКР? Как будут обустроены беженцы и как будут решаться вопросы о компенсациях жертвам конфликта? Как и при каких условиях возможно установление экономических и дипломатических отношений между Арменией и Азербайджаном? Ответы на эти вопросы президенты двух стран дать не смогут, не рискуя собственной политической карьерой. Но правда заключается в том, что политическая власть для них важнее абстрактных миротворческих схем.

Второй формат - это субъекты переговорного процесса. То, что непризнанное государство НКР не представлено на переговорах, превращает любые договоренности в частично легитимные. А ведь признание НКР в качестве стороны конфликта вовсе не означает признание его международной правосубъектности. Это признание сложившейся реальности, не более того. При этом включение НКР в переговорный процесс (о формах такого участия надо договариваться), выдержанный в экспертно-дипломатическом формате, сделало бы его репрезентативным.

России нужны и Армения (традиционный союзник), и Азербайджан (массовые настроения его граждан склоняются в пользу сближения с нашей страной). Успех в деле армяно-азербайджанского примирения сделал бы безальтернативным российско-грузинский диалог. Следовательно, ключ к стабилизации всего Кавказа лежит сегодня в сфере армяно-азербайджанского урегулирования при активной помощи России, если на то будет ее политическая воля...