Песнь песней: Крошка Енот

От редакции. Псой Короленко снова в «РЖ». "Песнь песней" — название его колонки 2000 года, статьи которой составили впоследствии книгу "Шлягер века". Теперь это будут эссе на тему отдельно взятой песни, интересной для автора и для нас.

* * *

Гимн улыбке, озвученный мультяшно-енотьим фальцетом Клары Румяновой («Крошка Енот», режиссер Олег Чуркин, 1974), забавляет, утешает, поучает. Улыбка – начало всему. Она меняет к лучшему природу, социум. Будем улыбаться, и будет нам счастье.

Мама посылает Крошку Енота на пруд за сладкой осокой. Но в пруду сидит подозрительный енотообразный зверь. Что делать? Мама: «А ты улыбнись». Решение работает. Житель зеркально-подводного мира становится близким, своим, родным. От улыбки!

Помню нянечку в музыкальной школе. Её звали «чё лыбисси». Она сидела на лестничной клетке. Смотрела, чтоб не бегали. Кто нёсся мимо, был пойман и в ответ на смущённую улыбку слышал: «Чё лыбисси, ты? Чё лыбисси?»

Улыбка ассоциировалась с насмешкой, фальшью или идиотизмом. «Мы не Америка! Это у них все лыбятся! По поводу и без». Да, только у них могла родиться, скажем, чаплинская песня об улыбке: Smile, though your heart is aching, smile, even though it’s breaking, when there are clouds in the sky, you'll get by. If you smile with your fear and sorrow, smile – and maybe tomorrow you’ll find that life is still worthwhile… Улыбайся, если сердце болит, и если оно разбито, улыбайся, когда тебе страшно и грустно, и спрячь следы грусти, даже если слёзы близко, будешь улыбаться и увидишь, что ещё стоит жить.

А вот какую колыбельную сочинила моему американскому другу его мама в 1979, когда он был младенцем, а Крошке Еноту было уже пять: Littlebird, littlebird, you’re just like a little bird. Flying high, in the sky, take your pick of all you spy. You bring joy everywhere, with your smiles to those who care. Precious child, child of joy, I’m so glad that you’re my boy. Маленькая птичка, птичка-невеличка, высоко летаешь, всё вокруг хватаешь, радуешь улыбкой тех, кто хочет видеть твой смех, ты милый мой, ты радость для меня, как радостно, что есть ты у меня.

Она с удовольствием поясняет: «Когда он маленьким видел, как все улыбаются ему, мир казался ему миром обращённых к нему улыбок. При этом не знал, что сам же и был причиной этих улыбок, поскольку первым улыбался всем». Неулыбчивость при этом воспринимается как негатив: «Почему вы в России хмурые? Нет, чтобы улыбнуться».

Образ хмурого русского возник в холодной войне, когда им нас показывали по TV в чёрно-белых цветах, хотя цветных телеков было в каждом доме по два-три. Они смотрели на нас, не догадываясь о существовании Крошки Енота, леоновского Винни-Пуха, Волшебника Изумрудного Города, Волка и Зайца (Том и Джерри, но лучше!) и других милых существ, которых мы лицезрели на наших телеэкранах, в обеспеченных семьях тоже обычно цветных.

Вся эта хохма с улыбкой больше напоминает американскую воспитательную сказку, чем советскую. Тем более, енот, экзотичный в наших лесах, пейзажу Новой Англии, Среднего Запада, или Лос-Анджелеса присущ натурально. И что же? Вы будете мне смеяться, но сказка таки пришла из-за океана. Енот и его отражение – это The Little Racoon and the Thing in The Pool, персонажи американской picturebook 1963 года.

Есть целая серия книжек о Еноте. Автор – Лилиан Муур. Навскидку видим две русских версии. Мультсказка Маргариты Долотцевой, с иллюстрациями художников «Крошки Енота» (Фаина Епифанова, Е. Вершинина, Александр Сичкарь), и книжка Лилиан Муур в переводе Ольги Образцовой с рисунками знаменитого Владимира Сутеева, одного из главных детских иллюстраторов, автора многих сказок и, last not least, создателя многих мультиков.

Енот – лишь один пример, характеризующий яркое поле взаимодействий нашей и «ихней» массовой культуры в конце 60-х и в 70-е годы. Ах, эти милые, всегда где-то слышанные мелодии песенок, как губка впитавшие vibes бродвейского мюзикла, клезмера, кабаре, вольные переводы и римейки, скрытые цитаты и заимствования, полупародии-полуплагиаты. Они были ядром эстрадно-юмористических программ, кинокомедий и передач эпохи «разрядки международной напряженности».

По этим «мостам и тоннелям» самые качественные и конструктивные элементы американской поп-культуры, хотя и в сильно преобразованном виде, проникали в наш быт через бывший «железный занавес», который был уже пластмассовым. Несравненный советский «Диснейленд», и все живущие в нём и окрест «весёлые человечки – культурные герои советского детства», описанные в одноимённом сборнике статей «Нового Литературного Обозрения» (2008), играли здесь огромную роль. В них воплощалась специальная детскость, связанная с целомудрием и нестяжательством, озорством и смирением, умением посмеяться над собой.

Эта компонента советского уклада глубоко сродни американскому playfulness, их здоровому ребячеству и оптимизму, воплощаемым в пресловутой улыбке. Как Енот через водную гладь смотрит на своё отражение, так и мы, глядя на наших, так сказать, «антиподов», сначала недоверчиво, а потом с приветливой улыбкой, вдруг можем увидеть себя.

Код, объединяющий Дядю Фёдора с Питером Пэном, Карлсоном и Пеппи, является общим для «нас» и «их». Ребяческая безмятежность разрушала не только страх перед «другим», но и страх собственной зрелости, которая, к сожалению, или к счастью, в конце концов наступила и для нас, и для них. Впрочем, как говорили у нас в школе, не будем о грустном.

Подведём итоги. Оригинальный The Little Racoon, похоже, благополучно забыт, вместе со многими другими бесконечно сменяющими друг друга детскими picturebooks. Социальной улыбке мы так и не научились, причём не факт, что оно нам надо. А вот Крошку Енота знает и любит уже третье поколение детей, родной язык которых русский. В том числе в Америке.

И наши правнуки будут ставить и петь своим детям песенку Владимира Шаинского на стихи Михаила Пляцковского об улыбке.

При жизни авторов ставшую классикой и фольклором.

       
Print version Распечатать