"Русский журнал": Как бы вы охарактеризовали состояние современных партийных систем?

Питер Мейер: Если мы говорим о Западе, то ситуация неутешительна: партии в традиционном смысле этого слова деградируют. Они оказываются не в состоянии заинтересовать простых граждан. Происходит не просто сокращение числа голосующих, но ослабление интереса к политике как таковой. Сами партии начинают вести себя не как проводники определенной политики, но как механизмы занятия и удержания власти. Это двойной процесс: избиратели погружаются в мир сиюминутных интересов, а политики замыкаются на властных структурах.

РЖ: Могут ли эти деградировавшие партии быть названы всеохватными в том смысле, что они ориентированы скорее на победу на выборах, чем на представление чьих-то интересов?

П.М.: Нет, всеохватные партии – это уже пройденный этап. Они появились в Европе и США в конце 1950-х – начале 1960-х годов и доминировали в политическом пространстве примерно на протяжении последующих двадцати лет. У таких партий был сильный лидер, то есть рядовые члены имели очень ограниченное влияние. Вся власть концентрировалась в руках верхушки. У этой верхушки, постоянно находившейся на виду, был очень профессиональный штат сотрудников, способных организовывать прекрасные и, главное, эффективные предвыборные кампании. Такие партии были целиком заточены на получение власти, получение портфелей. Однако на этой стадии они еще не имели прочных связей с государственной машиной, у них не было государственного финансирования. То была как бы прослойка между обществом и государством – такие партии взывали ко всем слоям населения, и главный акцент делался на способности управлять государством лучше, чем кто-либо другой. "Мы хорошие менеджеры" – вот ключевой посыл всеохватных партий. Их главным достоинством было не представление тех или иных слоев, но умение управлять.

РЖ: Пользовались ли «всеохватные» партии популистскими лозунгами?

П.М.: Как раз «всеохватные» партии и не прибегали к популизму. Однако, получив власть, они начали постепенно сливаться с государством. Власть стала не только целью, но и смыслом существования. Членами партии были уже не простые граждане, но министры, то есть люди, занимающие высокие государственные посты. Партии начали получать госсубсидии и пользоваться покровительством со стороны государственных структур. Так возникли партии политического класса, которые я в своих исследованиях называю "картельными партиями". Как раз вот эти партии и перешли к систематическому использованию популистских лозунгов.

РЖ: Когда «всеохватные» партии стали «картельными», упрочились ли их позиции?

П.М.: Не просто упрочились – государство начало их усиленно защищать. Собственно, они превратились в институционалированных участников политического процесса. Например, партия Сильвио Берлускони – типичный пример «картели».

РЖ: Не представляют ли подобные организации опасность для партийной системы в целом? Может быть, они уже превратились всего лишь в машину по сбору средств для своих лидеров?

П.М.: Нет, это слишком даже для картельных партий. Их главная особенность - неспособность существовать вне властных структур, существовать без участия в процессе управления страной. Картельные партии не могут быть аутсайдерами, они могут быть только при власти.

РЖ: Может ли произойти некая «новая идеологизация» подобных партий в силу тех вызовов, с которыми сталкивается современное общество? Я имею в виду глобализацию, проблему миграции, демографические изменения и т.д.

П.М.: Ни «всеохватные», ни «картельные» партии не имеют никакой идеологической начинки. Главное для них – управление государством. Они замыкаются на самих себя, теряют связь с простыми людьми и, как следствие, постепенно утрачивают легитимность. В таких условиях популистской становится именно оппозиция. Партии начинают противостоять политическим «картелям» не потому, что им не нравится проводимая политика или же идеология правящих структур, просто они понимают – партия, находящаяся у власти, заботится исключительно о своих собственных интересах, их вовсе не волнуют интересы народа. В результате эти интересы начинают представлять популистские партии. Такого рода процессы можно наблюдать сегодня по всей Европе.

Беседовала Юлия Нетесова