В поездках по старым русским городам в последнее время все меньше думаешь о бывшем, все больше – о несбывшемся. Бывшее лучше оставить тем, кто связал с ним свои жизненные практики: кто привык исповедоваться старым камням, вслушиваться в симфонии неспешной городской жизни, припадать к красотам природы. Поверьте, это не для меня – слишком малокровны эти мистические восторги, заменившие для некоторых и правду повседневной жизни, и религиозную или общественную жизнь. Видно, как «сделано» это поклонение обветшалым воспоминаниям, насколько это «санаторный режим» туризма, без всякой работы над собой, с подвозом на автобусе к специально отобранным красотам. Но вот несбывшееся действительно волнует душу: посетив на этих выходных вместе с дочкой Владимир и Суздаль, я все время задумывалась о том, что бы было, если бы не тяжкие кровавые события. Какой восторг вызывало бы каменное зодчество, если бы оно не погибло под пятой баскаков, расширителей степи, а развивалось бы еще два века – это была бы особая восточная пламенеющая готика на зависть всем. Все предпосылки к созданию своего готического стиля в Киевской Руси были – и княжеские дворы, напоминавшие западноевропейские королевские, и освоение все новых торговых путей – не хватило только времени. Или архиерейские покои в суздальском кремле – как и в Великом Ростове, кремль стал в XVII веке митрополичьей резиденцией – тронный зал выглядит как палаццо подеста, иорданская сень напоминает об атрибутике благочестивых итальянских шествий, а роспись собора в Спасо-Евфимьевском монастыре того же времени – почти русское Ассизи, хотя и очень запоздалое. И вот если бы этот Ренессанс начался пораньше, он был бы точно увереннее. Но не об этом хочется поговорить после поездки.

Водить детей по музеям – дело неблагодарное, весьма скоро простое рассматривание объектов может наскучить. Проще всего, конечно, говорить, что детям интереснее Диснейленд, а не Лувр, что они не внимают красоте линий и гармонии устремлений художника, не способны оценить тягучие краски минувших веков, а предпочитают мишуру настоящего времени. Внушить ребенку величие классики почти невозможно, но напрасно объясняют это тем, что дети мол, непоседы, или охотники до ярких впечатлений. На самом деле, дети если и не способны штудировать историю мирового искусства, то по другой причине – сама манера разговаривать с детьми об искусстве, которая раньше была намеком на какое-то смутное романтическое будущее, теперь выглядит в их глазах как безнадежно упадочное настроение.

Ну право, не слышны ли ноты предельной расслабленности во фразах вроде: «Любопытно, что детали часозвони с шатром похожи на детали часозвони Покровского монастыря – такой же круг с отростком, видимо, предназначавшийся для часов, такая же круглая розетка рядом. Может быть, зодчие часовой башенки присматривались к более древней, аналогичной постройке в Покровском монастыре и повторили ее детали»[1]. Автор собирался воспеть древнерусских мастеров, но сейчас это воспевание прочитывается как заезженное повторение одного и того же.

А уж рассуждения об особой ауре памятника теперь прочитываются как предельное равнодушие к тому, что может искусство сделать с нами. «Для памятника архитектуры или исторического здания должно быть подобрано наиболее устойчивое содержание, а именно такой бытовой или технологический процесс, который в наименьшей степени подвержен динамичной изменчивости во времени…»[2]. Дети явно не хотят затормаживать свою изменчивость во времени, свою любовь к новым открытиям и достижениям – и возмущены, когда в музее им велят ничего не достигать.

И потому тем более порадовал «детский этаж» музея во Владимире. Радетельные сотрудники устроили целую улицу «Владимир сто лет назад», и по бокам этого сводчатого коридора, раскрашенного старорежимными видами, найдется всё: и просторная русская изба с курами и котятами, и книжная история от Вавилона до компьютерной полиграфии с непременным станком Гуттенберга, и первобытные стоянки Владимирской области с бивнями мамонта, и детская в богатом доме, и мир кукол разных стран. Здесь не собираются устраивать обструкцию кукле Барби за ее розовое платье – напротив, ей отведен почетный американский угол, рядом с японскими деревянными куклами и напротив финских резных вагончиков и лыжников. Здесь не пренебрегут желанием детей играть, напротив, ребенок может в соседней комнате покрутить карусель с дымковской игрушкой, а еще зайти в школу столетней давности – другой школьный класс есть и в Суздале. Может быть, играть в школу нужно еще до того, как ребенок поступил в школу, и так будет уместнее?

Но не только это порадовало в поездке последних дней. Чувство пространства у тех, кто отвечает за доступ к культурному наследию, становится более динамичным, более решительным, более (если употребить древнегреческое слово) драстичным. Магазин авторских кукол в самом центре Владимира – разве это не повод для ребенка оживить воспоминания, привыкнуть ко множеству новых лиц, запомнить и лица памятников и портретов? Или остроумие зимнего сада в частной гостинице Суздаля – среди экзотических растений спрятались большие мониторы с новейшими видеоиграми – что это как не выражение связки «экзотические края – смелость первопроходцев», даже если этот первопроходец – геймер? Так, часами совершая круги по обновленному Суздалю, в котором в последние годы белую звонницу раскрасили ренессансной охрой (чего не думали делать советские реставраторы, утверждавшие, что простой народ возмущается перекраске, даже если это восстановление изначального цвета), восстановили белокаменный мавзолей-часовню князя Пожарского, замененный при советской власти на курганную плиту, хотелось думать о вызревающем в старых русских городах новом гуманизме. Гуманизме, вновь призывающего человека мужественно принимать простые решения, отчетливо и честно заявлять о своей позиции, а не только созерцать готовые ситуации. В этом и состоял исторический гуманизм: доблесть каждого решения, а не только подвига в экстремальной ситуации – тогда и экстремальных ситуаций станет меньше. Но только этот новый гуманизм хорош еще тем, что понятен и ребенку.

Примечания

[1] Воронин Н.Н. Владимир, Боголюбово, Суздаль, Юрьев-Польской. – М.: Искусство, 1967. – С. 229.

[2] Ранинский Ю.В. Суздаль – туристский центр. – М.: Стройиздат, 1981. – С. 154.