О Депардье, социализме, Pussy Riot и гомофобии

Французский актер Венсан Перес и российский кинокритик Юрий Гладильщиков о парадоксах русской и европейской ментальности

Необходимое предуведомление (от Юрия Гладильщикова): Как кинокритик я не слишком люблю жанр интервью. Еще сильнее не люблю, когда журналисты демонстрируют, будто они со звездой (особенно заграничной) на дружеской ноге: обычно это лукавство.

Но так получилось, что я раз то ли пять, то ли шесть беседовал с французским актером Венсаном Пересом. Так что во время нашей последней встречи, поводом к которой послужил выход фильма по сценарию Люка Бессона «(Не)жданный принц» (так интерпретировали название наши прокатчики), мы общались, как старые знакомые. И не только я интервьюировал Переса, но и он меня. Тем более что фильм содержит в себе много любопытных социальных подробностей, и разговор шел не о сюжете (суть которого в том, что персонаж Переса, циник-буржуин, меняется при встрече с бескорыстной девушкой), а о политике. Начали мы с парадоксов Франции, перешли к России.

В общем, выяснилось, что даже европейские интеллигенты-либералы, к каковым, безусловно, относится Перес, многое о нас, конечно, знают, но кое-что удивительным образом идеализируют.

* * *

Юрий Гладильщиков: Ваш герой в «(Не)жданном принце» ведет бизнес с русскими. И они неожиданно хорошие, тогда как обычно во французских и особенно голливудских фильмах русские – это бандиты, а уж если они бизнесмены – то точно мафия. Другое дело, что представление этих русских из вашего фильма о Франции весьма смешные: Париж, Куршевель и Сен-Тропе. Это как общемировое знание о России: водка, икра и медведи.

Венсан Перес: Лично я люблю Россию. Вы знаете, что я несколько раз у вас снимался, играл на сцене классических русских героев (см. справку к интервью – Ю. Г.). У вас проходили выставки моих фоторабот. Что до Люка <сценариста и продюсера «(Не)жданного принца» Бессона>, то он часто имеет дело с предпринимателями из России и привык им доверять. (Перес хорошо знает Бессона: они почти родственники, женаты с Бессоном на родных сестрах, тоже являющихся фигурами во французском кинобизнесе. – Ю. Г.). Как мне кажется, ситуация сейчас иная, чем прежде, когда среди русских в Европе действительно попадались бандиты. Если речь идет не просто об обеспеченных, а о действительно богатых людях, с миллионами, то русские ведут дела очень ответственно.

Ю.Г.: Фильм приоткрывает парадоксы французской общественной психологии. Все знают, что французы социально активны. Но меня поразило, каким образом, оказывается, проходят забастовки. Ваш персонаж спешит через страну на своей машине на свадьбу дочери, но не может проехать, потому что бастуют автозаправщики. Ладно: ему не наливают бензин. Но и когда он арендует электромобиль, ему не позволяют подзарядить его ни от одной розетки. Вдобавок трассы перекрыты рефрижераторами, поскольку дальнобойщики тоже считают нужным проявить солидарность с бастующими. Позвольте. Я тоже за солидарность, но не за ту, что нарушает права других людей. Насколько показанное в фильме соответствует действительности?

В.П.: Это все последствия французской революции. С тех пор, как отрубили голову Марии Антуанетте, кругом полный бардак (хохочет). Во Франции действительно то и дело происходят забастовки. И я, конечно, за то, чтобы бороться с социальной несправедливостью. Но и впрямь зачастую страдают сторонние люди: ни пройти, ни проехать, приходится менять собственные планы. Причем ситуация с организацией забастовок ухудшилась после того, как к власти вернулись левые. У них просто традиция такая. Чуть что: манифестация, демонстрация, забастовка. При Саркози тоже были забастовки. Но соблюдались и некие правила игры: бастуй – но не мешай жить другим. Беда не только в неудобствах. Она в том, что правильными, прогрессивными взглядами считаются только такие, а не иные. Я не уверен, что в современной Франции существует истинная свобода мышления.

Ю.Г.: Что именно вас смущает?

В.П.: Ну вот, пожалуйста. Возьмите дискуссии вокруг недавно принятого закона о легализации однополых браков. Получалось так, что если ты высказывался против легализации, значит ты – гомофоб. Но это же совершенно разные вещи! Другие примеры: если ты не хочешь отдавать государству в качестве налогов три четверти своего заработка – значит ты антисоциалист. А уж если кто-то, даже будучи известным либералом, а то и сторонником левых взглядов, позволяет себе сказать что-то хорошее о Саркози – его тут же объявляют чуть ли не дьяволом (смеется). Все делится на черное и белое. Либо ты за, либо против – о какой свободе мышления можно говорить?

Ю.Г.: Зато у вас можно высказывать любую точку зрения. А у нас, например, приняли закон о запрете пропаганды гомосексуализма, на основании которого фактически можно подвергать некоторых людей, организации, фестивали, проекты политическим преследованиям. Писать о проблемах ЛГБТ-сообщества теперь мало кто рискнет. А с другой стороны, и критиковать его за какие-то промахи не решится отныне ни один честный человек, поскольку получится, что ты играешь на руку сторонникам гомофобии и политических репрессий.

В.П.: Тут не поспоришь. Я об этом не знал. Подчеркну еще раз, что при всей критике однополых браков я и близко не гомофоб. Но если говорить о несвободе мышления, то именно для Франции, повторю, эта проблема актуальна. Эта несвобода заставила уехать из страны такого человека как Жерар Депардье… Но вас в России, наверное, смешит ситуация с Депардье?

Ю.Г.: Да нет, просто я не советовал бы вам по примеру Депардье брать российский паспорт. У нас просто действительно много такого, о чем вы и не подозреваете.

В.П.: Поэтому даже людям из близких европейских стран часто трудно понимать друг друга. Везде свои тараканы, но кажется, будто у соседей лучше. А как вообще отреагировали в России на то, что Депардье захотел получить ваше гражданство? (Интерес Переса не случаен: Депардье, как и Бессон, тоже, можно сказать, его родственник. У Переса и его жены Карин Силлы четверо детей: трое общих и – старшая дочь, которую Силла до встречи с Пересом родила от Депардье – Ю. Г.)

Ю.Г.: Сначала, мне кажется, многие отнеслись к этому как к эпатажному артистическому жесту художника, задачей которого было показать шиш собственному правительству, но не вполне понимающего, на каком свете обитает. В России вообще ведь всегда любили Депардье. Но дружба с Путиным, высказывания по поводу оппозиции и Pussy Riot подорвали уважение к нему среди интеллигенции и продвинутой молодежи, особенно в Москве.

В.П.: Если я правильно понимаю ситуацию вокруг Pussy Riot, дело не дошло бы до такого обострения, если бы они не провели свою акцию в церкви. Едва ли такой поступок можно однозначно одобрить.

Ю.Г.: Все верно. Если бы общество было нормальным, а страна жила по закону, я первым бы сказал, что они перехулиганили. Но и в этом случае церковь должна было проявить декларируемое всепрощение, и их, скажем, следовало оштрафовать. Но когда верха в стране живут лицемерно, коррупция беспредельна, а церковь откровенно поддерживает власть, процесс над Pussy Riot, высказавшимся по поводу власти и церкви, естественно,, был воспринят многими как политическая расправа. А итог – недавний закон об оскорблении чувств верующих, в соответствии с которым человека при желании можно посадить, даже если он заявит, что он атеист. Хотя это противоречит конституции страны, где узаконены свобода совести, право исповедовать любую религию или не исповедовать никакой и открыто высказывать свои убеждения.

Вмешивается актриса из фильма «(Не)жданный принц» Ваина Джоканте (она тоже присутствовала при разговоре):

- Во французских соцсетях в этом году ходила шутка: пусть Россия отдаст нам Pussy Riot, а мы ей взамен – Депардье, Брижит Бардо и Мирей Матье.

- Очень хорошо! – по-русски добавляет Перес. – Только не забирайте у нас Эйфелеву башню.

Ю.Г.: Вопрос об основах вашей личной идеологии. Редко встретишь человека, который олицетворял бы современную Европу так, как вы. Наполовину швейцарец, наполовину – испанец. При этом живете во Франции и являетесь фирменным актером французского кино. У вашей жены – наполовину африканские корни, при этом я знаю, что до Европы она долго работала в США. Ваши четверо детей по смешению кровей что-то совсем уже уникальное. Кем вы себя ощущаете? К какой национальности относите?

В.П.: В конечном счете я европеец. Нет городка, некоего закрытого микромира, к которому я был бы привязан корнями. Есть определенные ритуалы, обряды, праздники, которые объединяют значительную часть человечества. Например, Рождество. Но я могу и не праздновать его, могу обойтись. Для меня интереснее возможность адаптации. Я готов принять любые гуманистические обычаи, если мне их объяснят. Можно сказать, что мы с моей женой Карин – мутанты. Мы меняемся вместе с меняющимся миром. Наши с Карин дети еще несколько лет назад казались бы даже не мутантами, а уродами – дети, наследующие сразу нескольким культурам. Но именно такие дети современны: они открыты для коммуникации, открыты меняющемуся миру. Они впитывают самые разные культуры и знаки – то, что им нравится не по рождению, а благодаря открывшимся перед ними новым знаниям.

Ю.Г.: Логика, по-моему, очень здравая!

Венсан Перес – один из главных актеров французского кино новейшего времени. Среди его основных фильмов «Сирано де Бержерак», «Индокитай», «Королева Марго», «За облаками» (последний полнометражный фильм Микеланджело Антониони), «Ворон: город ангелов» (Перес сменил в роли главного героя погибшего Брендана Ли), «Либертин» (где он философ Дидро, выглядящий секс-символом), новая версия «Фанфан-тюльпана». Дважды Перес снимался в российских боевиках – «Линия жизни» Павла Лунгина и «Код Апокалипсиса». На сцене играл в «Гамлете» и «Платонове» недавно умершего ведущего французского кино - и театрального режиссера Патриса Шеро.

Иллюстрация: кадр из фильма «(Не)жданный принц»

       
Print version Распечатать