"Русский журнал":Уважаемый Олег Вячеславович, как Вы считаете, какая судьба ожидает мировые фондовые рынки в связи с тем, что государство активно включилось в процесс их регулирования? Означает ли это, что минимальное вмешательство государства в деятельность рынка, ставшее стандартным подходом к этому вопросу со времен Рейгана, де-факто уже ушло в прошлое?

Олег Вьюгин: Нынешний финансовый кризис, безусловно, стал причиной растущего контроля за рынками со стороны государства. Мне кажется, что это мера временная, обусловленная текущей политической и экономической ситуацией, ситуацией кризиса. Через некоторое время государство перестанет так жестко контролировать операции на фондовых рынках и посредников в инвестиционных банках; произойдет определенная либерализация.

Собственно, для чего нам нужен этот контроль? Все-таки основной причиной кризиса явился огромный leverage [с англ.: использование кредита для совершения финансовых сделок. - Ред.], то есть огромное использование кредитов во всех сферах финансовой и даже нефинансовой деятельности. Существует такой показатель соотношения кредита к ВВП. Так вот, последний его пик был во времена Великой депрессии. Пик соотношений кредита к ВВП перед кризисом в этом году в Соединенных Штатах был где-то в три раза выше. А произошло это из-за того, что на самом деле данный процесс не контролировался, его никто толком не отслеживал.

В принципе, процесс выдачи и погашения кредитов должен обязательно быть обусловлен двумя факторами. Во-первых, денежно-кредитным, который косвенно может влиять на эти показатели (как раз при Алане Гринспене Федеральная резервная система США максимально способствовала и поощряла практику кредитования). И, во-вторых, надзорными органами финансовых институтов. В Америке это Комиссия по ценным бумагам и опять же Федеральная резервная система, а у нас - Центробанк РФ и Федеральная служба по финансовым рынкам.

РЖ: Как Вы считаете, не изжила ли себя идея саморегулирования рынка?

О.В.: Идея рынка, который сам по себе развивается и никем не координируется, уже давно себя изжила. Она родилась в Соединенных Штатах Америки еще в начале XX века, когда фондовый рынок только появился. Первые институты, фондовые биржи действительно были организациями, которые сами определяли свою деятельность. Они создавались посредниками, брокерами, которые сами договаривались о том, какими правилами они намерены руководствоваться.

А потом случилась Великая депрессия. Именно после нее и появились четыре закона, которые ввели государственное регулирование финансового рынка и резко сократили свободу маневра для его участников.

Затем было еще несколько кризисов: в 1960-е годы, в 1970-е годы... Шаг за шагом, Соединенные Штаты принимали законы, которые все больше и больше регламентировали функционирование рыночного механизма. Фактически на сегодняшний день саморегулирование существует уже только как небольшой "довесок" к сфере государственногорегулирования. Так что я здесь не вижу ничего удивительного.

РЖ: Что придет на смену нынешней системе взаимодействия между государством и рынком? Изменятся ли институты, которые контролируют рынок?

О.В.: Я думаю, что через некоторое время надзорные органы финансовых институтов поднимутся на новый качественный уровень, хотя суть их останется прежней. Другой вариант: они будут независимыми в разных сферах, но будут тесно взаимодействовать между собой и осуществлять скоординированную политику.

Думаю, на фондовом рынке сократится число посреднических брокерских компаний. Очень вероятно, что посредниками будут выступать сами банки.

РЖ: Не является ли ошибкой эта попытка государства стабилизировать рынок? Стоит ли вообще прилагать подобные усилия?

О.В.: Государственное урегулирование рынка - необходимая мера. Дело в том, что финансовый сектор - банки, финансовые компании - это, образно говоря, - жилы, по которым течет кровь экономики. Одним словом, без этого сектора реальная экономика существовать не может.

Поэтому, что, собственно, сейчас делают все органы власти в странах, которых коснулся кризис? Они стараются любыми мерами сохранить функции финансовых институтов, и сохранить хотя бы какую-то критическую массу - количество - самих финансовых институтов.

Именно поэтому дело дошло уже до того, что американские и английские власти готовы войти в капитал частных банков. Это делается затем, чтобы обеспечить их нормальное функционирование.

Проще говоря, все готовы пойти на огосударствление, чтобы сохранить действующую финансовую систему.

РЖ: Как вы думаете, это исключительно экономический процесс?

О.В.: Это необходимые шаги для того, чтобы сохранить финансовую систему и, в конечном счете, национальную экономику. На эти меры приходится идти, хотя никто этого не хочет, потому что в рыночной системе государство не должно играть роль основного собственника. Но именно это и происходит. Другого выхода на данный момент, очевидно, никто не видит.

РЖ: Затронет ли кризис финансовых рынков сферу реальной экономики? Не выльется ли все это, в конечном счете, в масштабную депрессию, сопоставимую с мировым кризисом конца 1920-х - начала 1930-х годов?

О.В.: Пока точного ответа на этот вопрос нельзя дать. То есть, что затронет - очевидно, многие прогнозируют снижение темпов роста мировой экономики, и снижение темпов роста экономик отдельных стран. Но насколько глубоким будет это снижение - вопрос открытый.

Я думаю, что не слишком значительным. Почему? У нас перед глазами пример Великой депрессии, когда экономика действительно переживала глубокий упадок. Но там власти действовали совершенно в противоположном направлении, они усугубляли кризис своими действиями. А сейчас наоборот, власти пытаются практически любой ценой смягчить воздействие кризиса в финансовой сфере на реальную экономику.

Это, безусловно, может привести впоследствии к мировой инфляции. Граждане каким-то образом расплатятся за все эти действия, но зато падение экономики может и не быть очень большим. Вот МВФ вообще считает, что мировая экономика в рецессию не войдет, темпы снизятся, но они будут положительными, то есть, мировая экономика в целом не рухнет.

РЖ: Скажите, что это может означать периодическое принудительное закрытие валютной биржи?

О.В.: Эта проблема связана с тем, что есть торговля ADR и GDR на Лондонской бирже, и получается, что действия инвесторов там с российскими акциями вызывают здесь ответную реакцию. Она не обоснована экономически и, скорее, является панической и более того - спекулятивной.

Просто Федеральная служба по финансовым рынкам пытается таким образом бороться со спекулянтами. Лично я с этим согласен. Наверное, так и надо делать: незачем поощрять спекулянтов.

РЖ: Как Вы оцениваете действия финансового руководства России? Это адекватные меры?

О.В.: Да. Конечно, их можно критиковать, но я бы не хотел этого делать. Знаете, выводы будем делать потом. Нужно судить по результатам.

Судить же по действиям, не дожидаясь результата, это все равно что смотреть, как дерутся два боксера, и говорить: мне вот у этого движение больше нравится, он так красиво лупит, а другой - нет... А результат мы на самом деле увидим, когда бой окончится.

Беседовала Наталья Демченко