Доклад ЦПК о модернизации - это не столько доклад, сколько Манифест. Манифест об интеллектуалах как “пролетариях, сознающих свое право быть классом, причем классом передовым”. «Консолидация интеллектуального класса в политическую силу на основе идеологии национального развития должна заменить практику последних двадцати лет, когда интеллектуальное сообщество было раздроблено между несколькими политическими лагерями, выполняя повсюду функции обслуживающего персонала. Партия национального развития будет оптимальной формой объединения интеллектуального класса и союзных ему сил в модернизационную коалицию», - первая фраза этого основного тезиса доклада превращает его в Манифест. А вторая является уже програмной формулой сегодняшнего дня.

Если признать тезис Сергея Митрофанова о том, что у ЦПКр уже есть свой Ленин – Ашкеров и Межуев – Сталин, то приходится константировать, что у ЦПКр не было своего Маркса. Поскольку вместо опровержения «непреложной» истины последнего о том, что интеллектуалы – не класс, а прослойка, нам просто предлагают «сны» братьев Стругацких с указанием того, что «в странах, придерживающихся ценностей Модерна, этот тип существования обеспечен в рамках университетского сообщества. Питательная среда интеллектуального класса (ИК) - университеты и колледжи – являются антирыночной сферой общества, выделенной системно, а часто и пространственно (кампусы) из мира, власть в котором разделяют капитал и государство».

Что ж, во время студенческих революций 1968 года действительно создавалось впечатление, что западные кампусы породили «интеллектуальный класс» как политическую силу мирового масштаба. Но прошедшие с того времени сорок лет показали, что политическая раздробленность ИК ничуть не уменьшилась, а главным содержанием и боевым лозунгом «классового сознания» интеллектуала постиндустриального общества стали отнюдь не его «социал-демократические» права, а либеральная концепция прав человека. Мощное правозащитное движение, направленное на обуздание произвола бюрократии - вот характерная черта Постмодерна, совершенно несвойственная Модерну. Соответственно именно правозащитник стал «классово сознательным интеллектуалом» на посткоммунистическом пространстве - впервые мы узрели его во время перестройки в СССР, а теперь видим в первых рядах посткоммунистических «оранжевых революций» на территории СНГ. Хотя управляют и возглавляют эти революции представители другой, финансово-бюрократической, элиты «интеллектуального класса». Но при этом партии ИК не играли в этих революциях никакой значимой роли. Отсюда мой следующий вывод: программная формула доклада о Партии национального развития (ПНР) как «оптимальной форме объединения интеллектуального класса» является всего лишь никак и ничем не обоснованной калькой с известной марксисткой формулы о том, что высшей формой классового самосознания является партия. Формулой весьма плохо сочетающейся с правозащитной идентичностью ИК.

Впрочем, не будем зацикливаться на теории - в конце концов, коммунистический Манифест тоже предшествовал появлению «Капитала» - и перейдем к практике. «Бюрократоцентричная политическая система на протяжении почти двадцати лет не смогла осуществить модернизацию России. Сохранение стабильности соответствует корпоративным интересам бюрократии, а мотивация успешно провести модернизацию – отсутствует», - констатирует доклад. Добавлю что, если добавить сюда попытку Хрущева построить коммунизм, то речь можно вести уже о полувеке потерянного времени. Возможно, поэтому Владимир Путин сделал характерной чертой своего режима дихотомию двух системных партий - “партии власти” и оппозиционной ей “партии-лоцмана”. Где роль первой жестко закреплена за «Единой Россией», которой доверено “сохранение стабильности” (то бишь вертикали власти), а двигателем прогресса выступает “партия-лоцман”.

Первой такой партией стала СПС, определявшая российскую экономическую политику до 2003 года, затем, когда наступило время для избиения олигархов, лоцманом стала "Родина", а с началом «левого поворота» на эту роль определили «Справедливую Россию». Теперь же роль лоцмана предполагается передать Партии национального развития: видимо электорат эсеров - пенсионеры, бывшие коммунисты и любители жесткой руки из националистов - очень плохо подходит для решения модернизационных задач.

«Интеллектуальный класс; сегмент бизнес-класса, ориентированный на наукоёмкие сектора экономики; часть бюрократии, стремящуюся к модернизации страны» - ЦПК совершенно верно указала тот электорат, который нужен Партии национального развития. Но идеология «сладкой парочки» сохраняется - ПНР бороться за власть возбраняется. «Активность новой партии будет стимулировать процесс демократического изменения правил функционирования политической системы, в ходе которого партия большинства /т.е. “Единая Россия”/ могла бы обрести в ней политическую гегемонию», - утверждает доклад.

Или, как пояснил сам Борис Межуев, «тактика такой партии была бы сродни программе партии социал-демократов в царской Государственной думе: оппонируя кадетам как буржуазной партии, социал-демократы требовали от них реализации собственной либеральной платформы. Нам очевидно, что движение в сторону демократии окажется необратимо лишь в том случае, если его подхватит и возглавит “Единая Россия”».

Однако нам сегодня так же очевиден и печальный результат того оппонирования: несмотря на кадетское "бережение Думы", Петр Столыпин распустил последнюю и предал эсдеков суду. Конечно, «Единая Россия», в отличие от кадетов, находится с госбюрократией во вполне симбиотическом сожительстве и в ее «консервативной модернизации» мотив консервации явно перевешивает стремление к модернизации.

Но ведь ЦПК именно потому и настаивает на передаче «Единой России» реальной политической власти и на создании ПНР для ее стимуляции (стимул на латыни - палка для погонки быка), чтобы разрушить этот симбиоз.

И вот тут-то автоматически возникает основной вопрос, от ответа на который авторы ЦПКр благоразумно уклонились, но который ребром поставил Глеб Павловский - а способна ли «Единая Россия» вообще править бюрократией?

«Наша бюрократия - класс-нигилист. И выбрав выгодный для себя момент, она может выступить с антигосударственных позиций. Нынешняя политическая система, к сожалению, недостаточно сильна для решения этой проблемы», - пишет Павловский, вспоминая 1917 и, видимо, 1991 года. Другими словами недостаточно сильна сама ЕдРо: «чтобы партии стать реально правящей, она должна если и не вырабатывать стратегические решения, то хотя бы консолидировать вокруг них элиты. Но ясно же, у нас нет консолидации по вопросу модернизации страны. Элиты расколоты. Чтобы усилить партию надо превратить Путина в ее реального руководителя. Тогда у партии появляется возможность работать с бюрократией политически. Сейчас же она управляется лишь административно».

Как видим, Павловский вполне согласен с рекомендациями ЦПК о необходимости превращения «Единой России» в правящую партию, но считает, что для этого необходимо сделать Путина по совместительству еще и генсеком «партии власти». Проблема, однако, в том, что элита «Единой России» отнюдь не расколота, а стратегических решений все равно не вырабатывает. Почему - сам же Павловский отвечает на этот вопрос так: потому, что "они вечно ждут чужих решений. Ждут реакции президента и премьера. А их собственные инициативы - хоть святых выноси".

А вот почему он уверен, что когда Путин станет Генсеком, то "они" прекратят ждать его решений догадаться сложно - вся история КПСС свидетельствует об обратном. Получается масло масленое - чтобы партия могла управлять бюрократией политически, то "ближайшая задача - создание системы управления кадрами "Единой России" со стороны лидера". Другими словами нам снова нужен человек, который сможет управлять административно как партией, так и бюрократией - но ведь в этом случае никакая Партия национального развития модернизации уже не поможет. Ибо в этом случае единственным стимулом для правящих единороссов станет их собственный Генсек. Я уважаю Владимира Владимировича, но истина важнее - станет он Генсеком ЕдРа, и мы неизбежно вновь вернемся к схеме модернизации по-советски. Но только уже в уменьшенном, российском варианте.