От редакции. Скандальная сентябрьская депортация цыган из Франции продолжает обсуждаться как в Европе, так и за ее пределами. Не так давно на страницах Русского Журнала была опубликована нашумевшая статья Славоя Жижека, посвященная данной проблеме. Ангела Меркель была вынуждена признать, что политика мультикультурализма в Германии провалилась. РЖ продолжает обсуждать сложности, которые несет в наш мир политика мультикультурализма. Провалилась ли она действительно? Нужен ли этот мультикультурализм, и если да, то нуждается ли он в защите и оберегании? РЖ публикует позицию Александра Никифорова, старшего преподавателя кафедры международных политических политический процессов факультета политологии Санкт-Петербургского университета.

* * *

Из года в год мы видим, как на европейском общественном ландшафте все больше разрастается особое недоверие к тем, кого уже привычно именуют «другими», к тем, кто живет рядом. Эта муссируемая европейцами угроза потери себя в иноземном людском потоке, окружения им чужими после обычных застольных ворчаний вошла в публичную культуру и пропитала ее. В атмосфере, в подозрительном ожидании «нашествия варваров», как в одноименном фильме Дени Аркана, события все чаще собираются в одну спираль: будь то карикатурный скандал в Дании, утвердительный референдум по вопросу запрета на строительство минаретов в Швейцарии, депортация цыган из Франции, скандальные книги о исламизации Европы и пр. В этом нисходящем и все усиливающемся движении последнее выступление Ангелы Меркель перед молодежной организацией Христианско-демократического союза оказывается, видимо, событием, которое входит в разряд тех немногих, что знаменуют собой некоторый рубеж. И вполне может оказаться, что он пройден.

Шедший медленно, как бы немного крадучись, человеческий «развод» в Европе дошел до границы, когда истинные лица, мотивы и позиции начинают проявляться отчетливо, как все, что поднимается с глубины на поверхность. И здесь я бы настаивал на том, что этот развод является не частичным: культурным, социальным, экономическим, хотя все это вопиющим образом присутствует. Это расторжение отношений носит, видимо, публичный, всеобщий характер. И это делает его гораздо более значимым, проблемным. По-человечески это все напоминает ситуацию из напряженных отношений супругов, чья жизнь не имеет точек пересечения, а сцены пренебрежения становятся частью семейного быта. Это внутренняя расколотость, как особая форма жизни не друг с другом, однажды, в ни чем не примечательный день, прерывается публичным признанием, что так больше не может продолжаться. Все закончилось.

Это публичное признание краха мультикультурализма Ангелой Меркель оказывается сброшенным грузом, который, кажется, должен одновременно облегчить моральную ношу немцев, десятилетия живущих с «изъятой» историей 1930-1940-х, этой травмой времени нацизма. Это подспудное облегчение пробуждает мотив - теперь мы им не обязаны вам, теперь мы можем требовать. До недавнего времени Германия, после антииммигрантской волны во Франции, Австрии и Швейцарии, оказывалась в роли последнего, самого упорного, терпимого и, что важно подчеркнуть при этом, ведущего игрока в европейском оркестре. Но если первая скрипка и дирижер по совместительству бросает протертую до дыр партию Multiculturalism Symphony, которая, надо сказать, всегда звучала фальшиво, то что перед нами, если не окончание целой небольшой эпохи. Произошедшее оказывается в силу прошлого Германии некоторым переворотом, поскольку оправдание разрыва символично звучит от страны, служившей некоторым эталоном исторической реабилитации.

Во всем этом разворачивающемся процессе легального отчуждения мигрантов лежит капитуляция современного либерального государства. Здесь не приходится говорить о случайности или «ситуации», поскольку выявившаяся слабость является в некотором смысле наследственной. Либеральное государство всегда было за демократические процедуры в политике, но не желало распространять их на другие формы общественной жизни. Эта фундаментальная асимметрия равенства, когда в бурях последних столетий рождалось всеобщее политическое гражданство, но лишь трансформировалось экономическое подданство. В этой асимметрии тихо формировались личные унии и новый суверенитет собственника, когда под восторги масс монархи теряли трон и головы.

Хронический кризис капитализма в форме «перепроизводства долга» оказывается тем, что начинает давить на избирателя и политический бомонд, заставляя ставить в долгих обсуждениях точки над «I». Последние десятилетия массовая иммиграция с периферии шла уже вне принципов интеграции и некоторой солидарности благосостояния и развития, а по закону: дело сейчас, проблемы – потом. Заполнение рынка труда, разрушение социального пакта и фракционализация профсоюзов с черного хода сообщались с мультикультуральной моделью: «работайте все, не мешайте друг другу и будьте разными». И было бы странно, если бы трудящиеся-мигранты, заполнив непрофессиональные сектора рынка труда и поселившись в районах доступного жилья, не дали о себе знать, способствуя недовольству. Так происходило всегда.

Сразу вспоминается поведение многих наших соотечественников в США, когда наполненный сезонными работниками программы «Work and Travel» городок вроде Virginia Beach оказывает не столь гостеприимный прием: появившиеся из-за воровства камеры в магазинах, запреты на использование русского языка на рабочем месте, даже небольшие стычки. Чем принципиально отличается мусульманская публичность, которая так задевает многих из нас, от случаев полупьяных гуляний российских студентов с флагами России и соответствующими песнями в каком-нибудь провинциальном американском городке, где всего две полицейских машины? В этой правдивой истории, рассказанной одним из участников, не в масштабах, но в самих принципах мы видим схожесть поведения на «чужой» земле очень многих. Чем принципиально отличались от многих современных «чужих» искавшие в Калифорнии лучшей жизни американцы из Оклахомы, презрительно называемые в 1930-х местным населением «оки», как это отлично описано в «Гроздьях гнева» Д. Стейнбека? Невольно вспоминается XVI век благородной Англии, утверждавшей закон против бродяг и нищих как вредоносных «чужих», хоть внешне столь похожих. Спустя четыре столетия многое было пройдено в борьбе и конфликтах, но на человеческом уровне проблемы вне социальных критериев всегда остается отказ с двух сторон: желания открывать страну подобно исследователю и, с другой стороны, познакомить с ней и помочь.

На уровне провозглашенных доктрин по принципу старшего брата культурный либерализм пестовал номинирование в равенство, позволяя неравенству действительному коллективно накапливаться в этнических кварталах. Ведь не столь важен внутренний язык окраин, если это поддерживает в кармане избирателя чувство среднего класса. Но как бы ни хотелось, этот странный баланс невозможно поддерживать в цикле сокращения государственных долгов за счет налогоплательщиков. Всегда возникает вопрос о крайних.

И по этой причине конец мультикультрализма логичен, как логична и следующая за ним программа этноклассовой дисциплины. Это становится особым политическим, социальным и экономическим налогом в кризисный период.

Если старый европейский класс начинает учиться жить в режиме ограниченных возможностей, то новый иммигрантский получает целый ряд взаимосвязанных требований. Их вершиной в перспективе становится принцип - «быть немцем», «французом», «европейцем». Однако эта относительно справедливая претензия на наличие общих для всех правил оказывается зажата оборотной стороной в форме тех санкций, которые теперь возможны и даже, видимо, желательны. Почему в условиях сокращения рынка труда это не может быть дамокловым экономическим и социальным мечом, который висит над теми, кто не достаточно «немец», «француз», «европеец»? На этом фоне весьма спорна перспектива того, что в условиях параллельно идущего разрушения социального государства у многих претендентов будет возможность платить по всем европейским счетам и платить одновременно. Эта потенциальное положение «крайнего» легко использовать и переводить в политике в модель отказа от обязательств, когда наступает время обеспечивать договор. Достаточно для социального отказа указать на культурный стандарт, печально покачав головой.

Национальная карта одна из тех, что успешно может быть брошена в партии с руки существующего политического режима, как это не раз уже было. И здесь, кажется, депортация цыган стала лишь первым аккордом новых европейских симфоний с лейтмотивом, повторяющим смысл выступления Жоржа Клемансо – ответить за все. В нужное время в нужном месте.

По этой причине декларация Меркель краха мультикультурализма, требование говорить на немецком и даже принимать христианские ценности, - все становится также успешным политическим ходом в преддверии весенних выборов. Однако этот желаемый многими публичный фон во многом лишь политическое эхо экономических обстоятельств - необходимости изменения направления политики миграции и реформирования рынка труда. И видимая властями опасность здесь не только в инокультурных анклавах, но и в том, что подобные процессы не способствуют заполнению иммигрантами квалифицированных рабочих мест в экономике стареющего населения. Примечательно, что выступлению немецкого канцлера предшествовал разговор с турецким премьер-министром на схожую тематику. На фоне тесных отношений Германии и Турции недвусмысленным было недавнее заявление президента Абдуллы Гюля, что незнание языка страны проживания не способствует ни стране, ни обществу, ни самому человеку. Принцип этноклассовой и экономической, классовой дисциплины смыкается.

Но какими бы ни были подводные камни антиисламских и антииммигрантских настроений, перед нами закручивающаяся в водоворот спираль событий, под входом в которую все чаще имеют в виду отказ от принципов глобального мира в пользу восстающего из пепла национального государства, которое на деле никуда не исчезало.

Достигнутая мировая интеграция и переживаемый кризис, как и уже общеевропейские настроения, подводят нас, возможно, к единственному закону истории – в ситуации кризиса либо происходит выход на новый и более качественный уровень взаимодействий в сообществе, либо происходит возврат на более элементарные, предшествовавшие уровни. В любом случае те проблемы, которые открываются столь явно в Европе в настоящее время, не могут быть решены инструментально, политически, нормативно без исторического регресса к различным формам отчуждения в обществах.

Новая перспектива потребует нового обоснования принципов человеческого общежития, иной проблемной и смысловой разметки. И здесь уже бремя всех сторон – идти к солидарному миру, потому как другие дороги и тропы ведут в противоположном направлении, где победа означает поражение.