"Конец истории" в одной отдельно взятой стране

Mitrofanov Sergey

Это очередной постскриптум к «Гефтеровским чтениям», посвященный… никогда бы не поверили… «концу истории». Хотя изначальная идея (Френсиса Фукуямы) мне всегда казалась крайне и заведомо сомнительной, многий ученый народ и по сей день считает, что все имеет начало и конец, и переубеждать его себе дороже. Поэтому поделюсь некоторыми соображениями.

***

Вообще, первое, о чем нам, конечно, следовало бы договориться в таком разговоре, так это о том, что такое ИСТОРИЯ. Однако так, скорее, поступили бы физики, математики или правоведы, но не историки. От них вы не дождетесь дискуссии о термине, поскольку им интересней именно так, в условиях неопределенности. Ведь если история – это последовательность событий, данная через описание, то понятно, что она будет существовать, пока у летописцев останется желание ее описывать. И кончится, когда утратится грамотность. (Если судить по тому, что у порядка 30% граждан нашей страны в доме нет ни одной книжки, то этот процесс успешно пошел.)

Если же судить об истории, как, прежде всего, о науке, то не менее понятно, что она будет существовать, пока существуют ученые-историки, не существовала, когда человечество не дозрело до наук, и не будет существовать, если общество окончательно превратится в сообщество потребителей. Что опять же вполне представимо. «В принципе не исключено, что когда-нибудь наша цивилизация отвернется от истории», - писал Марк Блок в «Апологии истории» в 1942 году.

В одном из фантастических романов периода советского социального фантастического романа (до Фукуямы!) как раз описывалось такое общество. Этим обществом управлял компьютер, - то есть по формальным оценкам оно было еще и высокоразвитым! - который обеспечивал деградирующее населения благами. При этом, чтобы благ реально хватало на всех, он решал проблему потенциального перенаселения убийством лишних ртов на аттракционе развлечений. Население, ввиду занятости развлечениями, подобную регулировку не замечала, и компьютер был не убийцей, а эффективным менеджером.

Если же считать ИСТОРИЮ объективной последовательностью мировых событий, отраженных в глазах Высшего существа, - «Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть», - то такая ИСТОРИЯ, безусловно, никогда не кончится, пока Высшее существо, начавшее ее, не соблаговолит ее закончить. Но тогда в ИСТОРИЮ попадет и абсолютно все. Любая биография, любая родословная – начиная с рождения любого человека на Земле, - хочет он того или не хочет, и пишет о том летописец или не пишет, и есть ли наука или нет ее.

«Амон пришел и сказал: "Я родил Иосию". Иосия пришел и сказал: "Я родил Иеханию". Иехания пришел и сказал: "Я родил Салафииля". Салафииль пришел и сказал: "Я родил Зоровавеля". Зоровавель пришел и сказал: "Я родил Авиуда". Авиуд пришел и сказал: "Я родил Елиакима". Елиаким пришел и сказал: "Я родил Азора". Азор пришел и сказал: "Я родил Садока". Садок пришел и сказал: "Я родил Ахима". Ахим пришел и сказал: "Я родил Елиуда". Елиуд пришел и сказал: "Я родил Елеазара". Елеазар пришел и сказал: "Я родил Матфана". Матфан пришел и сказал: "Я родил Иакова". Иаков поднялся со своего места. - Уф! - вздохнул Яхве. - Остался ты один, мой милый Иаков номер два». (Лео Таксиль, «Забавное Евангелие», 1884 год)

***

Но у Ф.Фукуямы была вполне определенная мысль, не касающаяся столь глубокой онтологии.

Свой вирусный мем он заслал статьей в интеллектуальные круги тогда, когда в СССР прошли первые относительно свободные выборы делегатов на Съезд народных депутатов. А через четыре года развил в полноценную книгу, когда танки набравшего силу демократа Ельцина стреляли по последнему сочувствующему «левым» парламенту России, и либерализм самого вульгарного, и как говорят иногда - «чубайсовского», толка начал ощутимо побеждать на 1/8 суше планеты, спрессовываясь с либерализмом Старого и Нового света.

В своей книге поэтому Фукуяма утверждал, что за последние годы во всем мире возник небывалый консенсус на тему о легитимности либеральной демократии как системы правления, и этот консенсус усиливался по мере того, как терпели поражение соперничающие идеологии: наследственная монархия, фашизм и последняя — коммунизм. Более того, он настаивал, что либеральная демократия, таким образом, может представлять собой «конечный пункт идеологической эволюции человечества» и «окончательную форму правления в человеческом обществе», являясь тем самым "концом истории".

Фукуяма подчеркивал, что он не оспаривает то, что у человечества в этом конечном пункте и несправедливость сохранится, и останутся социальные проблемы, но он считал, что дефекты эти будут исключительно из-за неполной и неправильной реализации либеральных принципов, ибо идеал же уже улучшить будет нельзя.

Однако, если Фукуяма исходил из того, что в «лихих девяностых» двадцатого века остановился основной движок ИСТОРИИ, ранее работавший на конфликте антагонистических систем капитализма и коммунистического социализма, то это было, конечно, заблуждением. Потому что, как выяснилось позже, остались и другие движки. Террористическая и антитеррористическая мировая дуга. А также внутренний кризис тотально побеждающего капитализма, но, как выяснилось, столь же стремительно терявшего почву под ногами в лице подпиравшего его исторического врага.

И наконец, что совершенно удивительно, никуда не исчезло геополитическое соперничество, по сути, ставших однотипными системами, России и США.

В 2012 году кандидат в президенты США Митт Ромни по-прежнему утверждал, что Россия «вне всякого сомнения, является нашим геополитическим противником номер один». А Россия, напротив, приняла «беспрецедентный» военный бюджет, нацеленный, как можно понять из заявлений российских политиков и примкнувшего к ним телетрибуна Михаила Леонтьева, именно на то, чтобы сделать заявление Ромни… неоспоримой правдой.

***

И все же из мифологии «конца истории», состоящей из многих натяжек, наблюдатель, исследователь, может намыть немало золотого песка. «Возможно, это и было главной целью автора - ввести эту проблематику в общественную дискуссию», - как резюмировал один из рефератов по Фукуяме.

Ведь если приглядеться, то ИСТОРИЯ вполне отчетливо «останавливалась» и до Фукуямы, просто никто не задумывался исследовать ее именно в таких категориях. Первый человек на Земле, человек Эдема, жил в обстоятельствах конца ИСТОРИИ, вернее, ее неначала, пока ИСТОРИЮ не запустил Змей-искуситель. В семидесятых годах прошлого столетия мы отчетливо чувствовали себя в самом настоящем «конце истории», но наступившим, как всегда у нас бывает, «в одной отдельно взятой стране».

Тогда советская власть – со всеми атрибутами советского маразма, установившаяся не по нашему желанию в темные времена до нашего рождения, грозила продлиться на веки вечные, как татаро-монгольское иго. И несменяемый Брежнев, который буквально каждый год по несколько раз стоял на сакральном гробе, это доказывал.

И все это было уже и предсказано, и предвидено… Ведь разве «Город солнца» и «История одного города» - это не были истории о том, как и чем закончится наша ИСТОРИЯ? Разве бежавшие от этого конца советские евреи также не искали другой конец - «Землю обетованную», где кончатся не столько их личные странствия, сколько великое странствие библейского племени? При этом они, конечно, и предположить не могли, что вместо новых концов их будут ждать новые начала, и они просто откроют дверь в еще более взрывоопасный мир, нежели затхлый мир застойного сэсэсэр.

В свою очередь мы, оставшиеся, в институтах сдавали зачеты по «научному коммунизму» – истинно путеводителю конца концов. Ведь это будет время всеобщего достатка и исчезновения всех толкающих историю противоречий. Это будет время – в шестидесятые годы предполагалось, что оно наступит уже в 1985 году, - когда никто не будет знать, что делать дальше. Когда нечего будет желать. Когда останется одна лишь боль неразделенной любви. Так, отбиваясь от наших сомнений, провозглашал очередной мутный лектор.

Фукуяма, конечно, был неправ. Не полностью прав. Но мы ему должны быть благодарны за следующее наблюдение, сделанное через фукуямовскую оптику: история НЕ ОСТАНОВИЛАСЬ, хотя с арены ушли марксовские классы-гиганты. Она не остановилась, когда ДОЛЖНА была остановиться. «Стоп» оказался лишь очередным «кратким стопом». «Паузой», после которой хорошо, если следуют «Пуск»… Но, может быть, и «Перемотка». А то - и «Стирание».

И вообще, почему мы в России опять оказались там... где оказались? Почему заимствованная на Западе либеральная модель в России вновь и вновь откатывается к русскому вотчинному протогосударству? Почему на проходной завода Московского нефтеперерабатывающего завода в Капотне рабочим раздавали листовки политического содержания, и полиция ловила «революционеров», что напомнило О.Кашину «роман "Мать" полнейший». Почему лидер коммунистов вновь предрекает нам революцию? «Революционная ситуация способна вызреть быстро и неожиданно…»

Причем, если эти вопросы мы адресуем историкам и ИСТОРИИ, то только потому, что их больше некому нам задавать.

И великолепно уже то, что последняя снова становятся чем-то большим, значительным, нежели скучным житием «мертвых генсеков».

       
Print version Распечатать