Километр, помноженный на килограмм

О собрании молодежного политического актива, случившемся в понедельник в "Александр-хаусе", обстоятельно и подробно уже написал Ефим Куц, и мне, казалось бы, нечего добавить к добросовестно зафиксированной фактуре разговора. Тем более что я, как истинный пес-соловей режима, забыл все свои записи со встречи в цитадели современного идеологического дискурса, а предъявить сколь бы то ни было форматные контраргументы по памяти не представляется возможным. Да и, казалось бы, полемизировать особо не о чем. Действительно, важность энергетики (и как государственного проекта, и как суммы киловатт-часов, и как стратегического внешнеполитического преимущества России) трудно оспорить. Слишком все очевидно. Но работа идеолога, как это ни странно, заключается именно в создании и проецировании полемики вокруг "всем и так давно понятных вещей". И на риторический вопрос Ефима Куца: "Если сейчас экспорт этих материальных веществ дает кроме денег еще и нематериальные преференции в виде рычагов политического влияния, почему не сделать энергетику и в дальнейшем актуальной "точкой прорыва" России?" - на самом деле должен существовать вполне определенный набор нериторических ответов.

Первый ответ был сформулирован самим Владиславом Сурковым в самом финале. За точность цитаты не ручаюсь, но по смыслу Сурков довольно прозрачно указал и Сергею Кириенко, и Владимиру Потанину, и всем участникам встречи на то, что без общественной энергетики никакие ГРЭС и АЭС страну не спасут. Разговор на сугубо технологическом языке (а именно на нем и были построены выступления обоих гостей встречи) подразумевает, что сам предмет беседы неизменно важнее всего остального. Энергетика ради энергетики. Чистая эстетика цифр и мощностей. В этой логике и впрямь стоит "прорываться в Европу" ради того, чтобы прорываться в Европу. Задача похвальная, но без ясно акцентированной идеи обреченная на одно бесконечное прорывание. Европа же, испуганная центробежностью ЕС, будет свирепо противостоять "русскому прорыву".

Это перетягивание каната может затянуться ровно до той поры, когда и российские и европейские энергетические мощности окончательно не зарастут паутиной. Бодаться, в конце концов, можно и в темноте, так оно даже интересней. Можно, впрочем, пойти совершенно иным путем: доставить энергию в Европу как уникальный продукт, как русскую экспансию Дягилева, которому совершенно искреннее рукоплескал законодатель мод Париж. Пока же никакого уникального продукта у нас нет. Только две трубы, нефтяная и газовая, да почерневшие от времени линии электропередач. Речь, разумеется, идет не о рынке, с которым все более или менее ясно, а именно об идеологии.

Второй нериторический ответ касается положения дел внутри самой России. И Кириенко, и Потанин говорили вчера о различных аспектах энергетики, близких им самим. Главу Федерального агентства по атомной энергии можно понять: всегда лучше отвечать за свой монастырь, залезая на чужую территорию лишь в случае крайней необходимости. Руководитель "Интерроса" также по-своему прав: бизнес сегодня ставит перед собой задачи предельно локализованные - сказывается близость 2008 года и желание снизить до известного предела все возможные риски.

Но сущность идеологии заключается как раз в обратном: в поиске новых рисков. И в этом смысле любой разговор об энергетике в идеологическом ключе невозможен без вполне философских обобщений, которые чужды "людям дела". Энергетика, кроме всего прочего, является уникальным ресурсом недостаточности. И увеличение потребления, которое опережает рост производства, - это и есть глобальная картина современного мироустройства. Потребление увеличивается во всех сферах, а производство - опять же во всех сферах - неизбежно отстает. И если с производством товара можно справиться расширением ассортимента, то с энергией (как, например, и с деньгами, которых также никогда не хватает) дело обстоит куда сложнее: многообразие типов производственных мощностей не делает саму энергию какой-то иной. Вне зависимости от того, каков именно тип производства, по проводам идет одно и то же электричество, нехватка которого будет ощущаться вне зависимости от того, насколько удастся сэкономить на потреблении.

В этой связи третий ответ на риторический вопрос должен формироваться с учетом того, что умножение километров на килограммы в результате не даст ни километров, ни килограммов. Строение АЭС в Сосновом Бору (Ленинградская область) - это понятный и ясный коммерческий проект, как и производство паровых турбин, о которых беседовали Кириенко и Потанин. Но на этом энергетика не заканчивается. Здесь она только начинается. И следующий шаг - самый сложный, кстати, - требует перехода к совершенно иному типу мышления, к совершенно иной логике, в которой энергетика должна быть составной частью государственной стратегии ресурсообеспечения. Именно эта стратегия, а точнее, ее отсутствие и является основной причиной того, что "точки прорыва" из энергетики пока не получается. Прежде чем начинать любого рода экспансию, необходимо явственно представлять собственную - ресурсную, государственную, инфраструктурную - обеспеченность.

Но и этого на самом деле уже недостаточно. Для того чтобы энергия стала частью идеологии - а именно такой мне видится одна из задач, поставленных перед сегодняшней Россией, - необходимо отдавать себе отчет в том, что скупой язык цифр с красочным языком символов и образов ни в коем случае нельзя смешивать. Бытование идеологии подразумевает определенную степень фактурной точности, но суть ее в ином - в производстве все тех же стратегий, образов и смыслов.

Именно этим закончилась встреча, и, по всей видимости, именно с этого и должна начинаться собственно идеологическая работа, к которой ее участники призваны.

       
Print version Распечатать