В принципе есть два вида политики – "реальная политика" и политика, имеющая моральное измерение (в широком смысле). Конечно, если не считать "племенной политики", которая, будучи архаичной, соединяет в себе черты Realpolitik и "морали" племенного блага (наших жен угнали – плохо, мы угнали чужих жен – хорошо).

Но поскольку "моральная политика", чтобы быть политикой, должна быть и "реальной", правильнее говорить просто о политике и об аморальной политике.

Собственно, проблема с политикой как таковой возникает именно тогда, когда мы сталкиваемся с аморальной политикой.

Аморальная политика – это такая политика, которая разрушает полис, то есть "общежитие". Не такая, которая разрушает один режим общежития ради установления другого режима общего блага, но такая, которая работает не на политический баланс (по определению имеющий моральное измерение), а против такого баланса, сводя политику к архаичному племенному ее виду (свои/чужие).

Это если говорить о политике сверху вниз.

И тогда оппозиционная политика снизу вверх приобретает выраженное моральное измерение, потому что изнутри движима восстановлением баланса, то есть общего жития разных, движима восстановлением политики как динамичной системы согласования различных интересов (включая интересы "идеально-нравственные").

Все революционные и протореволюционные движения имеют сильную нравственную составляющую. Они всегда опираются на идею справедливости и на пафос противостояния силам, которые ущемляют или репрессируют "человека и людей".

Многие диссиденты советских времен говорили о том, что главная их мотивация была нравственной. Нравственными мотивами движет и т.н. анти- или альтер-глобалистское движение, а также нынешний социальный протест в кризисных странах Европы. С этими мотивами связан и левый поворот в отдельных частях Евросоюза.

Когда "политику снизу" блокируют сверху, нравственная составляющая политического сопротивления выходит на первый план. Это, так сказать, негативная реакция на отсутствие социально-политического баланса в жизни общества. И это протест против засилья аморальной политики.

Это напоминание о том, что морального измерения в политике – по крайней мере "конкретных обществ" – совсем избежать нельзя. И если ТНК и прочие прагматические международные сообщества-акторы, даже разные высоколобые "римские клубы", забывают – нет, не о ресентименте бедных и исключенных, а именно о "добродетельной политике" (если не сказать – о "политике добродетели"), – они политически попадают впросак.

Здесь – проблема "управления" и "управляемости". И вопрос не в том, кто управляет (хороший/плохой управленец), а в том, чем этот "кто" управляет – с его точки зрения. Управляет ли он носителями различных интересов (неважно – в античном, средневековом или современном обществе), или он управляет "материалом, подлежащим организующему управлению со стороны управляющих инстанций".

В первом случае есть нравственное зияние между управяющими и управляемыми, то есть сохраняется неуничтожимый остаток нравственно вменяемой свободы воли. Во втором случае остаются только технологии властвования.

Можно ли управлять современным миром и его частями – технологически? Это главный вопрос. Некоторые недавние электоральные события в Европе дают отрицательный ответ. Хотя с технологической точки зрения это просто временный сбой. Аморальные политико-экономические глобальные акторы убеждены, что будущее – за ними. Потому что будущее – вообще за технологиями. Потому что мы уже давно вступили в Технологическую Эру.

Это философское заблуждение. Человеческое измерение может подавляться технологиями любого сорта, но не может быть уничтожено. А если вспомнить христианскую идеологию, то здесь уместно учение о первородном грехе, который исказил природу человека, но не уничтожил ее внутренней интенции к благу – а не к разрушительному для этой природы злу.

Переход от философии к прагматике, в том числе социальной, в старые и очень старые времена был недолгим. Сегодня просто взорван сам мост: философствуют в "одном кантоне", а прагматически живут – в другом. Но без этого моста забывается, кто живет и чем.

Нервом любой нормальной политики – и верхов, и низов – является разбирательство с ее, политики, нравственным измерением. Только это и со-ответствует жизни "человека и людей", то есть сопротивляется технологизации этой жизни.

Именно об этом свидетельствует нынешний подъем низовой политики. В разных частях света. В том числе и в России.