Горбачев - приукрашенный и без прикрас

Горбачев М.С. Наедине с собой, - М.: Грин Стрит, 2012, - 688 с.

Михаил Горбачев выпустил второе издание своих мемуаров – расширенное и измененное. Правда, сам автор отрекся от названия «мемуары», предпочитая ему «рассказ о нашей жизни» (с Р.М. Горбачевой, - М.А) Однако, текстуально «Наедине с собой» во многом повторяют «Жизнь и реформы», вышедшую еще в 1995 году. Между двумя изданиями – роковой рубеж, смерть супруги, памяти которой книга и посвящена. Помимо вступительных глав, описывающих ее мучительную кончину, заново переработаны главы, посвященные детству и молодости генсека. Замечу сразу – в книге по-настоящему интересен лишь период до 1983 года, а, начиная со времени междувластия Андропов-Черненко, идет сплошная публицистика и апологетика – pro vita sua.

Из разбросанных по тексту признаний вырисовывается главная цель Михаила Сергеевича первых тридцати лет жизни - вырваться из бедности. О фантоме нищеты, преследовавшем его до этого возраста, он пишет прямо и подробно. Детство и юность Горбачева прошли в колхозной деревни самой страшной ее поры. У его деда трое детей умерло от голода, в родном селе в 1932-33 гг. вымерло до 40% жителей. Тема элементарного выживания, постоянного недоедания (в благодатном степном крае) - ключевая в рассказе о событиях примерно до 1948 года. У односельчан не было ни электричества, ни радио, ни телефона (пример сталинской «модернизации»).

Юный Михаил даже не покидал никогда пределов района лет до шестнадцати. Он невероятно поздно увидел впервые поезд, а прокатился на нем только в девятнадцать лет, когда поехал учиться в МГУ. Но и в Москве ему, прежде всего, открылась изнанка столицы – убогое общежитие университета, где в комнате проживало по двадцать человек, ужасные трущобы в самом центре города, по которым он ходил агитировать, выполняя комсомольское задание. Уже поженившись, они с Раисой по-прежнему проживали порознь из-за нехватки комнат в общежитии. Вернувшись в 1955 году в Ставрополь, работая в прокуратуре (!) Горбачев по-прежнему не имел ни кола ни двора, ютясь в самых ужасных съемных жилищах, при этом у них с женой уже родилась дочь. И лишь в тридцать лет происходит разрыв с бедностью.

Наряду с нищетой в молодости чувствовалось неуклонное присутствие и другого недремлющего врага – государства. Оба деда Горбачева были арестованы (правда, обоим повезло – они сравнительно быстро оказались на свободе), расстрелян дед жены. Иметь репрессированных родственников - довольно типично для того поколения. Сам Миша порой совершал промашки, из-за которых его комсомольская карьера могла в самом начале покатиться под откос, несмотря на охранную грамоту в виде ордена. Любопытно его воспоминание о том, как жестко отреагировали «инстанции» на невинное студенческое развлечение – «суд» над литературным персонажем - Остапом Бендером. Напомним, что в то же самое время исключили студентов и из ЛГУ, которые устроили перфоманс, придя в университет в древнерусских одеяниях и сели хлебать тюрю деревянными ложками. Но это, последнее, вошло в историю, а то известно лишь по воспоминаниям Горбачева.

Но, как не парадоксально, автор пишет в целом о советских реалиях без гнева. Чувствуется, что как человек, родившийся через четырнадцать лет после октябрьского переворота, он уже не знал иной жизни и принимал коммунистическую тиранию не как нечто чуждое, а, скорее, как «свое» – пусть и грозное и жестокое. Потому и необыкновенно быстрое восхождение по ступеням власти в рамках системы не являлось для него сделкой с совестью или психологически некомфортным.

Энергичный, исполнительный, при том дипломатичный и доброжелательный Горбачев легко срабатывался с любым начальством – комсомольским и партийным, и стремительно делал карьеру, установив рекорд – став самым молодым первым секретарем на 1970 год.

В книге все время заметно раздвоение – между личными впечатлениями того времени и давлением современной автору среды. На одних и тех же людей Горбачев смотрит и глазами секретаря крайкома и глазами мемуариста нашего времени, учитывающего мнение «общественности». Особенно это ощущается на примере Брежнева. Все непосредственные впечатления от Леонида Ильича – сугубо положительные, из воспоминаний Горбачева вырисовывается портрет весьма приятного в личном общении лидера, разумного, житейски мудрого. Но тут же автор мемуаров – явно с чужого голоса, вставляет резко диссонирующие пассажи - «брежневизм», «жесткая неосталинстская линия» и т.п.

Также неожиданно Горбачев положительно отзывается о своем земляке Суслове, в котором видит не какого-то ужасного ортодокса, а прилежного администратора, безупречно скромного в бытовом плане. Конечно же, особая линия в повествовании – дружба с Андроповым, чьим прилежным последователем и доверенным человеком Михаил Сергеевич являлся. Тут стоит подчеркнуть, что Горбачев к моменту прихода к высшей власти в 1985 году, не был «молодым реформатором». Скорее, он являлся молодым выдвиженцем троицы зубров - Андропов, Устинов (о котором он также пишет с восторгом), Громыко. Усомнись старая гвардия хоть в чем в Горбачеве, в его приверженности к их идеалам, ему бы не бывать во главе Советского Союза, но он оснований для сомнений не никогда не давал. Думается, они очень бы удивились, узнай, как далеко зашел их любимый ученик. И только гнет обстоятельств заставил генсека отойди от той ортодоксии, в которой он был воспитан и вырос.

Врагом же на страницах воспоминаний предстает Константин Устинович Черненко, в его изображении – наушник Брежнева, скрытый недоброжелатель Горбачева, не по праву занявший пост генсека после смерти Андропова. Такие же отрицательные персонажи - Николай Тихонов с Григорием Романовым. Понятно, что речь идет не об идеологических разногласиях, а о чисто личных взаимоотношениях и аппаратных интригах.

В первой же части разбросаны любопытные зарисовки о нравах провинциальной партийной среды – вот перед нами проходит бедняга, снятый с ответственной работы за развод (автор выражается жаргоном того времени – «перетащил чемодан»). Когда на бюро он начал объяснять, что не любит жену ему возразили – «мы тоже не любим, но живем!» А вот - тогдашний партбосс Горбачева, Федор Кулаков, тайком позванивающий Раисе Максимовне с двусмысленными предложениями. Для иностранца, да и для юного россиянина, наверное, будут непонятны повседневные заботы главы регионального отделения политической партии - «пары», «богарное земледелие» и т.п. Есть и впечатляющий эпизод с проработкой по команде сверху некоего доцента, выпустившего идеологически незрелую книгу.

Из книги (отлично отредактированной, фактическая ошибка бросилась в глаза только одна – река «Миасс» вместо Миус) становится понятно, что Горбачев был типичным партработником постсталинского периода – со всеми достоинствами и недостатками данного типажа. Автором перестройки он стал не ввиду какого-то скрытого диссидентства, а в силу вполне прагматических причин. Плюс относительно вольная атмосфера 60-80-х без былых идеологических неистовств и нагнетания фанатизма привела к тому, что в его поколении (Ельцин, Шеварднадзе) то, что было табу для Брежнева-Суслова, стало вполне допустимым. В этом смысле Горбачев интересен не как личность, а как продукт времени.

       
Print version Распечатать