"Французский проект" для Кавказа

Появление статьи уважаемого Раджапа Мусаева "Кавказский проект", на мой взгляд, факт чрезвычайно отрадный. Действительно, в ней поднят ряд сложнейших и крайне насущных проблем, по которым в российском обществе почему-то до сих пор не было сколь-нибудь серьезных дискуссий. И то, что проблемы эти подняты именно чеченцем, особенно существенно. Это свидетельство интеллектуальной зрелости молодых представителей народа, их открытости, готовности к разговору, желания конструктивно говорить о будущем своей земли и России в целом. Это показатель ответственности, которая не может не вызвать отклика. Далеко не во всем соглашаясь с автором, считаю необходимым поддержать начатый им разговор.

Полностью поддерживаю мысль о необходимости для России скорейшей разработки "кавказского проекта". Россия должна четко сформулировать, зачем ей нужен Кавказ (имеется в виду, конечно же, Северный Кавказ), зачем она так долго боролась за него и продолжает бороться. И что она намерена с ним делать, то есть каким она его видит через десять, двадцать, пятьдесят лет.

Без ответа на второй вопрос все предшествующие ему "зачем" повисают в воздухе. Само собой, для них всегда есть такая, казалось бы, абсолютная ценность, как территориальная целостность государства. Но коли нет осознанной и общепонятной перспективы существования и развития конкретной территории, тем более если удержание ее в составе страны было оплачено такой ценой, то даже и сама целостность оказывается перед необходимостью отвечать на вопрос: "а зачем?". Иными словами, отсутствие российского кавказского проекта может обесценить все жертвы, что были принесены во имя присоединения, освоения, удержания Кавказа в лоне Российского государства.

Более того, представляется, что в нынешних условиях отсутствие такого проекта представляет б ольшую угрозу государству, нежели всякие террористы-сепаратисты-ваххабиты. Ибо терроризм есть порождение, отражение хаоса, который и появляется там, где нет "проекта", то есть связи времен (ведь любой "проект" - не случайно весьма модное ныне слово - нацелен в будущее). Если Россия не сможет предложить Кавказу ясную и приемлемую формулу будущего (общего по определению), есть очень большой риск, что ей придется снова и снова иметь дело и с сепаратизмом, и с терроризмом, и с иностранным вмешательством (будь то ваххабизм или еще что-то).

В этом пункте - в том, что именно Россия должна предложить Кавказу проект будущего, а не он сам должен его разработать, чтобы затем отдать на некую "доработку" в "Центр", - я, по-видимому, расхожусь с уважаемым Р.Мусаевым. Поэтому хотел бы пояснить свою мысль.

Начать с того, что и Россия, и Кавказ не являются некими рядом положенными цельными, гомогенными сущностями; напротив, каждый из них - сложная система. Отлично понимая это, Р.Мусаев предлагает устроить некую "конкуренцию" макрорегиональных "проектов", что подразумевает наличие, наряду с кавказским, скажем, сибирского, уральского, поволжского и т.п. На практике, однако, трудно себе представить, как все это может функционировать, если, правда, не оглядываться назад, в эпоху, прошедшую под лозунгом "берите суверенитета, сколько унесете!". Какие, скажите на милость, соображения убедят сибирских "проектировщиков" учитывать интересы того же Кавказа? Или наоборот? Процесс согласования интересов всегда конфликтен по своей природе, и заложником (политическим) неизбежных конфликтов станет "Центр", заведомо, методологически не способный согласовать вал конкурирующих "проектов" и "контрпроектов". А заложником социально-экономическим будет население, поскольку на нем в полной мере отразятся все ошибки, недостатки и т.п., которые будут заложены (не могут не быть заложены) в разнородные "проекты" и появятся при попытке их сопряжения.

Таким образом, сама методология "конкуренции" различных региональных проектов представляется ошибочной изначально, поскольку несет в себе критические риски.

Интересно, что в отношении самого Кавказа применение подобной методологии не предлагается: ни о какой, так сказать, "внутренней конкуренции" проектов речи не идет. Уважаемый Р.Мусаев полностью отдает себе отчет в том, что таких "проектов" может быть несколько: помимо намеченного им (который условно назовем "чеченским") неизбежно появление русского, адыгского или черкесского, осетинского, дагестанского и т.д. Может быть, поэтому "ядром" возможного "кавказского проекта" и становится именно чеченский народ, который, по мнению Р.Мусаева, является наиболее готовым взять на себя системообразующую роль в регионе - причем опять-таки не во всем Северокавказском или Южнороссийском, а только в одной его части, включающей в себя Ингушетию, Чечню и Дагестан.

Такой "партикуляризм" совершенно логичен и неизбежен. Но как сделать "чеченский" (чечено-ингушско-дагестанский) проект проектом общекавказским (ведь, в конце концов, именно об общекавказском масштабе говорится в статье)? И тут уважаемый Р.Мусаев делает также абсолютно логичный и честный шаг: он предлагает возможного руководителя "чеченского" проекта сделать главой ЮФО, то есть всего макрорегиона. Иными словами, по умолчанию признается, что основной залог эффективности, жизненности любого "проекта" - не во внутренней конкуренции, а в единстве политической воли, источником которой является "системообразующий" элемент (в данном случае - чеченский этнос), а выразителем - сильный, жесткий лидер.

На этом этапе рассуждения следует снова обратиться к вопросу о возможной судьбе России как целого: что ждет ее в случае конкуренции не просто проектов, но стоящих во главе них сильных лидеров? Ведь алгоритм, предложенный для Кавказа, не заказан и для остальных частей государства...

В этой же связи нельзя не обратить внимания на очевидный факт: появление "чеченского" проекта (по крайней мере, в той формулировке, которая предложена уважаемым Р.Мусаевым) непосредственно связано с личностью президента Чечни Рамзана Кадырова. Именно его уникальные качества лидера, характер взаимоотношений с федеральной властью, харизма, воля, служат реальным основанием полагать, что проект реализуем. Но реализуем ли он без (после, вместо, помимо) Р.Кадырова? Полагаю, ответ может быть, скорее всего, отрицательным. И это еще одно уязвимое место идеи Р.Мусаева: ведь Р.Кадыров может быть назначен не только в Ростов (на пост полпреда в ЮФО), но и, скажем, в Москву. Где гарантии, что преемственность его политики будет сохранена и что "проект" не придется срочно переделывать?

Вместе с тем указанные недостатки отнюдь не обесценивают саму идею Р.Мусаева. Повторюсь: России действительно нужен "кавказский проект". Однако он должен быть, по моему мнению, "российским проектом для Кавказа", вернее, для всего Юга страны и включать в себя как северокавказские республики, так и "русские" Ставропольский, Краснодарский края и Ростовскую область. Именно так, в таком масштабе регион следовало бы рассматривать как единое целое, единый социально-экономический организм.

Задача подобного проекта заключалась бы, помимо прочего, в целенаправленной интеграции региона, в преодолении "чересполосицы", унаследованной от длительного периода кризисов и конфликтов, когда каждый стремился выжить в одиночку, закрыться в своей скорлупе. Российский юг должен перестать быть просто конгломератом административных единиц, каждая из которых конкурирует с остальными за внимание Центра.

Безусловно, в проекте следовало бы предусмотреть формирование нескольких полюсов активности. Сейчас, по сути, просматривается лишь один - олимпийский Сочи. Если он так и останется единственным, то велик риск нарастания ряда диспропорций и противоречий. Например, оттягивая на себя максимум квалифицированной рабочей силы, финансовых, организационных ресурсов, Сочи оставит без этих важнейших факторов развития другие районы, что грозит им хронической отсталостью со всеми вытекающими из этого последствиями в виде массовой безработицы, социальной деградации и т.п. Поэтому было бы целесообразно подумать о создании подобных точек роста и в восточной части региона. И тут действительно на первом месте может оказаться Чечня, Грозный с его большим нефтедобывающим и нефтеперерабатывающим потенциалом, перспективами развития других промышленных отраслей, возможностями создания современной транспортной и логистической инфраструктуры.

Принципиально важным вопросом можно считать создание постоянно действующих, стабильных, закрепленных законом механизмов согласования интересов региона и государства в целом. Отечественный опыт не слишком богат, он состоит, с одной стороны, из жесткого планирования сверху (в эпоху СССР) и запутанной системы двусторонних договоров по линии "Федерация - субъект" (в эпоху становления демократии и рынка). Представляется, что в нынешних условиях, да и в будущем, ни одна из этих форм работы не может считаться эффективной. И в этой связи, как кажется, интересным мог бы оказаться опыт Франции, где был отработан своеобразный гибрид под названием "план-контракт". В этой системе каждый регион выходит на переговоры с государством со своими конкретными проектами (вернее, с бизнес-планами) во всех основных сферах, формулируя свои запросы к госбюджету. Государство, в свою очередь, представляет регионам список собственных проектов на территории данного региона или требующих его участия. В результате "дружественного торга" появляется согласованный план действий, рассчитанный на определенный период времени и на достижение строго определенных целей. В конце концов, этот план закрепляется договором-контрактом, в котором закреплены обязанности сторон и который является основным документом, регулирующим отношения "Центра" и "региона" в экономической, финансовой, социальной и т.п. сферах.

Думается, подобная форма могла бы быть уместной, поскольку она способна обеспечить равноправие сторон, учет их потребностей и специфики, баланс интересов. А кроме того - минимизировать влияние субъективных факторов.

       
Print version Распечатать