Какой вывод мы должны сделать из всего происходящего в Европе? Во-первых, что конфликт цивилизаций начался в Европе, а не в России. И это хорошо. И нам нужно сделать все, чтобы он закончился там, где начался.

Во-вторых, в конфликте столкнулись вера и знание, религиозное и светское общество. При этом Европа не имеет опыта совместной жизни с мусульманами. У нее нет соответствующей прививки и, следовательно, иммунитета. И поэтому ислам будет восприниматься Европой в качестве постоянной угрозы для его комфорта, бытовых удобств. Напротив, европейский стиль жизни будет восприниматься исламом как бытовое "антиисламство".

В-третьих, России конфликт цивилизаций не грозит. Нам все равно, кто победит в этом конфликте. Если победит Европа - мы быстро найдем с ней общий язык, потому что у нас все-таки была одна вера, один Бог и, к счастью, у нас есть противоядие от нее. За триста лет мы многому научились у Европы. В том числе ее лицемерию и коварству. Если победит ислам - то и это нам будет на руку. Уж с кем, с кем, а с мусульманами мы живем бок о бок не одну сотню лет. И ничего. Притерлись. У нас есть опыт совместной жизни.

Более того, ислам имеет некоторые заслуги перед Россией. Он не враждебен по отношению к нашей духовной основе - православию. А вот католицизм и протестантизм - враждебны. Этот факт разъяснили нам еще евразийцы. Ведь католицизм, например, хоть и христианское вероисповедание, а не имеет столь любимой нами аскезы, мистики. Что делает его, на наш взгляд, пустым. А ислам, как, впрочем, и буддизм, имеют духовные практики, что сближает их с православием. Я оставляю сейчас в стороне теорию "потенциального православия", но замечу, что бытовое исповедничество характерно и для ислама, и для православия. В том смысле, что у нас суть веры, конечно, не в теоретическом мышлении, как в Европе, а в укладе жизни. Вера и быт у нас взаимно поддерживают друг друга.

В-четвертых, не надо забывать о том, что первичной в России была все-таки религиозная идентификация, а не этническая. Этнос возобладал в Европе, породив национальное государство. Арабский этнос, оказавшийся в Европе, предлагает местным этносам подвинуться, уступить им место. А для этого Европе надо либо отказаться от идеи национального государства не понарошку, а на самом деле, либо дать жизненное пространство для нового государства.

Русская культура сверхэтнична. Русский - не этнос и не нация, мы имперский народ в том смысле, что у нас все - русские, даже евреи, украинцы и татары. У нас совпадение административных границ и национальных порождает только национализм. Поэтому федерализация России ошибочна. Она должна восприниматься как угроза для целостности России. Искусственные конструкты типа "россиянина" или "советского человека" мало что дают для нашей идентификации. Они тебе говорят только о том, что ты везде русский, кроме России, ибо в России ты - россиянин. "Русский" выражается прилагательным, а не существительным. Русский язык указывает нам на нашу несубъектность, что радикально меняет смысл слова "государство".

У нас государство не сторож, а поводырь и защитник. В Европе человек - субъект. На Востоке он покорен судьбе, а мы, как говорил Соловьев, свободно повинуемся. То есть мы соборны. У нас истина соотносится не с высказываниями, а с существованием. Поэтому царствует не истина, а правда. Но поэтому же у нас собственность никогда не будет священной, как бы этого ни хотелось нынешней элите. Служение государству всегда будет выше права собственности.

В России либо не будет государства, либо оно будет реализовывать не национальные проекты, а наднациональные, имперские. В России либо ничего не будет, либо будут идеалы. Но тогда их нельзя будет заменить интересами. Это только в Европе интересы ставятся выше всего, в том числе выше суверенитета.

В-пятых, из-за имперской природы России, конечно, страдает народ, происходит его депопуляция, ибо мы всегда модернизируем государство и забываем о себе. Но в конфликте цивилизаций нам не надо забывать о себе, нам нужно найти новый баланс между Западом и Востоком.

Арабам мы должны сказать: конфликтуйте, требуйте себе место под солнцем в Европе, вы - люди, и у вас все права. Европе мы должны говорить: защищайся, у тебя есть традиции, иди до конца, до абсурда, до империи. Откажись, как мы, от самой себя, и тогда ты увидишь, кто ты. И поймешь, почему русские стремятся не к перемене времени, а к перемене мест. Почему для нас горизонт - это не горизонт, а небо - это не небо. Почему мы хотим слить горизонт с небом.