В гостях у «Yтра» побывал основатель «Фонда эффективной политики» Глеб Павловский, не понаслышке знающий о технологиях получения власти. Грядущие выборы президента в России и США, конфликт Дмитрия Медведева и Минобороны, политические перипетии Бориса Немцова, возможный крах американской экономики и, как следствие, нoвый мировой кризис, - вот неполный круг тем, которые наш гость обсудил с читателями «Yтра».

* * *

Вопрос: ФЭП, издательство «Европа», «Русский журнал» работали на Кремль. Что с ними будет теперь, когда Ваш контракт расторгнут? Вы их закроете? Какие у Вас планы, чем Вы планируете заниматься теперь? Преподавать?

Глеб Павловский: На Кремль работал только ФЭП. Издательство «Европа», «Русский журнал», журнал «Пушкин» и другие - это мои культурные проекты. Они будут не только продолжаться но и расширяться. «Русский журнал» в ближайшее время будет под новым руководством известного блогера и журналиста Александра Морозова (amoro1959) - моего старого друга и политического философа.
Запущен новый проект исследовательского портала по архиву моего учителя историка и философа Михаила Гефтера. Он будет открыт в начале осени.
Что касается меня самого, то я наслаждаюсь первым в жизни отпуском за 25 лет после выхода из ссылки в 1986-м году и планов не имею.

В.: Глеб Олегович, как Вы думаете, хватит нашим олигархам сообразительности стать элитой России, тем самым возглавив великую страну. Или они предпочтут, все-таки, сдать страну и стать «вторым сортом» за границей. Возможны ли гонения на них за «незаконно» нажитый капитал за бугром?

Г.П.: Как и Путин, я ненавижу слово «элита» и тоже беру его в кавычки. Настоящая элита - это люди избранные (либо отобранные избирателями, либо отобранные по таланту, репутации и авторитету) У нас иногда «элиту» собирают в здании Госсовета, в Кремле или Георгиевском зале, и президент им говорит, что вот здесь собраны почти все люди, которые принимают главные решения в стране.
Но на другой день им может позвонить какой-нибудь мелкий чиновник и устроить им выволочку, что они не то сказали, не то написали у себя в Твиттере и дали низкий процент на выборах. Но так не обращаются с элитой, так обращаются с прислугой. А потом опять их вызовут, соберут в Кремле, куда они приедут на дорогих машинах, одетые в дорогие костюмы, и опять их облакают. Это система, когда одни и те же люди выступают то в роли политиков, то лакеев. Но с этой системой некуда идти. Стране нужна реальная элита. Медведев должен идти на выборы как лидер элит, а не как глава наемной «элиты». Медведев не берет это слово в кавычки, относится к этому серьезно. Но в нашей стране нет истинной элиты, и это один из рисков нашей системы. Один из дефектов, которые предстоит срочно менять, начиная уже с 2012 года.

В.: Уважаемый Глеб Олегович, очень волнует тема экономического краха ЕС. То у них Греция, то Португалия, то Ирландия проседают... Где же оплот стабильности? Как Вы считаете, как долго продержится ЕС, какие будут меры - дотации из Германии или исключение стран?

Г.П.: ЕС проходит через серьезный кризис, с этим согласны все. Очевидно и то, что в ходе этого кризиса Германия превратилась из страны-члена ЕС снова в центрально-европейского экономического великана, а это означает серьезный внутренний дисбаланс. Я думаю, что для нас, во-первых, наилучшим соседом на Западе является Евросоюз, а не разрозненные национально государства с растущими амбициями. Россия заинтересована в прочности ЕС наверняка больше Греции, Португалии и Италии. Но нам стоит обсуждать скорее свои собственные риски экономические и политические, чем риски ЕС.
Как я уже говорил, в отличие от ЕС, наша система раздвоена - это, с одной стороны, сверхпрочное, но бюджетозависимое и непрозрачное общество, с другой - полупрозрачная бюджетораспределяющая политическая надстройка. Риски копятся, в основном, в ней, и экономические риски трансформируются в политические. Поэтому отсрочка с обсуждением кандидатуры в президенты переросли в латентный, но системный кризис. Неуверенность инвесторов и самого российского бизнеса. Нам надо начать разгрузку системы от рисков, без которой нельзя приблизиться ни к правовому минимуму, ни к инвестиционной привлекательности. Пример ЕС для нас скорее негативен. Это пример великой европейской утопии, которая терпит крах из-за попытки управлять ею из одного центра - Брюсселя.
Для нас важен чужой опыт, но свои риски «ближе к телу».

В.: Что-то Навальный затих... У его проекта есть какие-то перспективы или точно загнобят? А как все начиналось...

Г.П.: Навальный вызывает у меня, как, я думаю, и у многих за пределами его фанклуба, двойственное впечатление. Формально он делает правильные вещи, которые мог бы делать любой политик, любая газета, любая партия или общественная организация. А именно - он проверяет бюджетные счета и ищет, где украли. Если хотя бы еще 3-5 политиков в стране имели яйца и охоту, то Навальный был бы не нужен. Это вообще-то может делать каждый.
В то же время очень чувствуется, что Навальный ведет себя в какую-то большую политическую игру. В чем она заключается - непонятно. Какова его ценностная позиция - тоже непонятно. Настораживают его нападки на экспертов Высшей школы экономики, явно вызванные желанием понравиться всем, кто ненавидит людей в очках. Кем хочет стать Навальный - непонятно, но он явно умалчивает о своих планах. Это создает недоверие и место для самых разных вопросов и подозрений.
Я не думаю, что работа, которую он ведет на сайте РосПил, полезная и прозрачная, остановится, если ее не будет вести Навальный. Уже в ближайшее время таких проектов будет немало, поскольку все устали от столь наглого воровства. Банк ВТБ может только пожалеть, что Навальный вовремя не обратил внимание на чудеса в банке «Москва», который после поглощения его со стороны ВТБ, тянет на дно и крупнейший банк страны и создает проблемы для всей финансовой системы России.
Нам надо решить, кого мы хотим иметь в озере в большей степени - рейдеров и воров или «разгребателей грязи». На то и Навальный в Интернете, чтобы Костин в ВТБ не дремал.

В.: Глеб Олегович, почитал Вашу биографию, раз такой случай. Вы ведь много раз оказывались в пограничной ситуации, когда нужно выбрать - язык за зубами и суровое наказание или сотрудничество со следствием и смягчение. Можете как-то описать это ощущение морального выбора? может, что-то из классики Вам приходит в голову. Собираетесь ли Вы писать книгу о 80-90-х годах?

Г.П.: «Пограничная ситуация» - это обычная вещь для того, кто действует в политике, как я, в течение 40 лет. Выбор никогда не бывает черно-белым или, точнее, выбором «да» или «нет». Это одна из возможных стратегий. Более удобное и даже правильное морально, но практически бесполезное. Я могу привести пример. Герои диссидентского движения 60-70-х гг. - люди, которых я уважаю - оказались, как правило, политически бесплодны, когда пришло время действовать открыто, когда пришел Горбачев. Эти прекрасные люди в большинстве своем блестяще держались на следствии перед КГБ (правда, значительно более мягким, чем любое сегодняшнее отделение милиции в Москве, а тем более, в провинции). Но когда надо было предложить стране политику, они растерялись и постепенно превратились в «вечно вчерашних», лишних людей. Общаясь со следствием, я оставил для себя одно и только одно жесткое правило - своих не выдавать. Все остальное могло быть зоной компромисса. Я об этом много раз говорил в интервью, последний раз - вбольшом биографическом интервью последнего номера журнала «Медведь» (№7-8, 2011 г.)

В.:Скажите, как Вы считаете, какие шансы есть у США удержаться от дефолта в связи с их огромнейшим долгом? Как это отразится на всех остальных участниках глобального рынка?

Г.П.: Защита США от дефолта - мощность их экономики, правовой и государственной системы, которая создает уверенность у инвесторов. И сегодня инвесторы уверены в Америке настолько, что продолжают наращивать ее долг, вкладываясь в доллары и ценные бумаги США. Эта ситуация не будет вечной, но на несколько лет этой уверенности еще хватит, если президент Обама не бросится в авантюры, подобно Бушу-младшему.

В.: Хотелось бы спросить про Фонд. Когда вы принимаете людей на работу, как вы определяете, что эти люди смогут определить правильное развитие страны, а другие - нет? Или тут связи решают все?

Г.П.: Критерием приема на работу в фирму, занимающуюся консалтингом, не может быть, как Вы сказали, способность определять правильное развитие страны. И ни один человек не был принят в Фонд по связям.
Фонд - это аналитическая машина, обрабатывающая гигантское количество информации, а развитие страны определяют заказчики Фонда, а не он сам.

В.: Как вы оцениваете новую инициативу Дмитрия Медведева - выселить всех чиновников за МКАД? Будет ли реализована эта программа и если да, то станет ли от этого «жить лучше»? И еще вопрос, какие могут возникнуть проблемы и конфликты, связанные с расширением Москвы?

Г.П.: Медведев показал, что инициативы, которые он начинает, он продвигает, а не забывает о них. Это очень радикальная инициатива. Она говорит о серьезной недооценке Медведева в политическом классе, который три года упорно не замечает, что Медведев жестче и радикальнее Путина.
Но реформа никогда не облегчает жизнь. Несомненно, она усложнит и в чем-то запутает на первых порах отношение городской и областной властей. И уже сегодня видно, что она создаст ажиотаж на рынке подмосковной недвижимости, где земля принадлежит довольно часто теневым владельцам.
Но если Москва хочет опять стать городом с дворами, которые не надо запирать на замок, городом с живой торговой и туристической средой, с уличной жизнью, ей надо найти способ выселить из центра города одно национальное меньшинство - именно чиновников.

В.:Про конфликт Медведева и Минобороны. Сама суть конфликта ставит провокационный вопрос: что важнее для государства - президент или оборонка? Если раньше ответ всегда был очевиден - оборонка главнее, президент из оборонки, - то теперь появился вопрос. И это может послужить в дальнейшем толчком для развития ситуации переворота. Как Вы оцениваете вероятность такого варианта развития событий? На чьей стороне Вы тогда будете - как работник и как человек?

Г.П.: По-моему, Вы неверно описали конфликт. И, уж конечно, конфликты в сфере армии и вооружений не могут предотвращаться тем, чтобы, как Вы говорите, президент был из оборонки.
Реформа армии, проводимая Сердюковым, по сути, по концепции верна и результативна. Правда, она проводится с непонятной мне нарочитой грубостью. Проблема с оборонкой, вызвавшая ярость президента, - это проблема заведомо закрытой сферы, где вращаются гигантские деньги и на любой вопрос о них вас начинают уличать в непатриотизме. Нет лучших условий для самого чудовищного воровства. Жесткость президента в этом вопросе поддерживается серьезными кругами в самих силовых структурах и в армии. Я не вижу здесь базы для переворота. Перевороты и путчи в России, к сожалению, не исключены, но всегда в их основе - раскол в верхах власти, а не споры по принципиальным вопросам и не борьба с коррупцией при закупках.

В.: Президент активно взялся за реформаторство Интернета, сейчас делают хорошее дело - creative commons, но не превратится ли потом это «хорошее дело» в желание контроля над Сетью через провайдеров? Какими ограничениями эта инициатива может нам грозить?

Г.П.: Такие случаи бывали неоднократно, и тот, кто работает с политиками во власти, должен быть готов, что это типичная ситуация. Она такова не только в России, но и в Европе, и в США. Примеров я не приведу, хотя это и не сложно.
Работать с чиновниками тяжело, значительно тяжелее, чем с политиками или бизнесменами. «Ценные советы» на этот счет я, может быть, дам, когда приведу в порядок свой опыт.

В.: Глеб Олегович, а Вам самим кто более симпатичен - Путин или Медведев? И чья политическая позиция более адекватна современному состоянию России?

Г.П.: Я не отвечу на Ваш вопрос, потому что политические вопросы для меня не определяются личными симпатиями. Путин, несомненно, великий российский политик, Медведев пока что только умеренно успешный президент, заканчивающий первый срок. Его будущее в его руках. Однако политическая разница между этими людьми состоит в том, что у Медведева есть президентская программа на следующий срок, а у Путина ее нет или она является заимствованием отдельных элементов программы Медведева.
Следующий президент должен быть с программой. Вряд ли Путин успеет приобрести ее усилиями бывшего чувашского президента Федорова, который нанял несколько референток, чтобы те составили эту программу к концу августа. А референтки, поставленные перед заведомо невозможной задачей, обзванивают политологов Москвы, чтобы те написали им хотя бы кусочек этих светлых планов на будущее. Так не отправляются в поход за будущим президентством, поэтому самый простой вариант, самый, если угодно, «недорогостоящий для избирателей России» вариант президентства - это медведевская программа модернизации и правового обновления государства.

В.: Вам понравился фильм «Generation П»? Что Вам кажется похожим на 90-е, что нет? Отвечает ли фильм Вашему восприятию этого времени?

Г.П.: Фильм мне не понравился. Может быть, потому, что мне скучно читать Пелевина. Напоминания о 90-х в фильме так назойливы, что выглядят не вполне естественными, зато замечаешь скрытую рекламу, которой авторы дорожат больше, чем правдоподобием времени.
Восприятие этого времени для меня очень личный вопрос - первая половина 90-х были годы позорные и бессильные, когда ты мог комментировать свершившиеся факты, но не мог ничего изменить. Фильм этот, на самом деле, снят в сегодняшней оптике, он обманчиво историчен. Он снят в оптике человека, который прикалывается по поводу современного абсурда и довольно комфортно в него встроен. Я не думаю, что этот фильм будут вспоминать через 3-5 лет.

В.: Почему МИД РФ постоянно в конфронтации с Европой и не идет на сближение, и очень лоялен к Китаю? Ситуация очень похожа на 1941 г. СССР – Германия. Мы им технологии и сырье, а взамен , что «Пакт о ненападений»?. Мы готовы вооружить до «зубов» Калининградскую область, а на Дальнем Востоке почти полное разоружение.

Г.П.: Я не согласен с Вашей оценкой МИД, хотя критики в его адрес у меня, может быть, еще больше. В новом мире, в особенности, новым странам, подобным РФ, очень трудно найти свою независимую линию поведения. Мы действительно слишком много огрызаемся, но это не связано с уступчивостью Китаю.
Советская школа дипломатии решала другие задачи и не готовила нас к дипломатии одного из многих национальных государств, одного из многих центров полицентричного мира. Многое делается неправильно, но внешнеполитическая ситуация в России сегодня несомненно лучше, чем пять лет назад.

В.: Почему политика в нашей стране так спутана с показушной светской жизнью? Зачем людям дают картинку какого-то балагана, а при этом укоряют в политической неактивности?
Как можно участвовать в политике, если ее нет - в телевизоре-то точно? Откуда должны у россиянина появится представления о нормальном гражданском обществе?

Г.П.: Вы задали хороший и не такой уж простой вопрос: все чувствуют, что с телевидением что-то не то, но не могут объяснить, что именно.
Я думаю, проблема в событиях уже почти 20-летней давности, когда первое поколение элит нового государства сформировали в значительной части люди, связанные с культурой и шоу-бизнесом: режиссеры, журналисты, телеведущие и даже литературные критики. Возникло странное положение, что одни и те же люди определяют и политические решения, и общественное мнение и - сами комментируют все это по телевидению.
Разумеется, это не правильно, разумеется, жизнь в стране не имеет ничего общего с тем, что она видит на экране. Но люди, которые все это показывают, уверены, что именно так видит жизнь их аудитория, именно так ведутся дела в стране. Это замкнутый круг, он слишком выгоден многим (в особенности, материально), чтобы он мог эволюционно превратиться во что-то другое.
Сегодня ни президент, ни премьер и ни одна партия, даже включая партию власти, не найдет на телевидении адекватной площадки обсуждения своих идей. Телевидение сейчас гигантский громкоговоритель, похожий на тарелки на столбах (когда я был маленьким). Я думаю, что эта ситуация перезрела и будут изменения после выборов, кто бы ни стал президентом.
Когда летишь над Россией восточнее Урала ночью, то видишь страну почти без единого огонька под крылом. В отношении телевидения Россия сегодня - страна без единой искры мысли на телеэкране. Мы единственная такая страна. Недавно мы были в Пекине по делам Ярославского форума, и китайское телевидение, даже прослушиваемое с переводчиком и даже в условиях коммунистической диктатуры, интеллектуальнее российского.

В.: Если предположить, что Путин будет баллотироваться в президенты и победит, то куда пойдет Медведев, в Сколково? И наоборот, если победу одержит Медведев, то останется ли Путин премьером? Как вы думаете.

Г.П.: В политике бессмысленно гадать, так же, как бессмысленно комментировать футбольный матч, пока он не прошел.
Я считаю, что кандидатом в президенты должен выдвигаться на второй срок действующий президент, как и записано в Конституции. Останется ли Путин после этого премьером - это вопрос лично к самому Путину: хочет ли он, прежде всего, им остаться. Мне кажется, что позиция, которую Путин занимает в России столь уникальна и неуязвима, что он может позволить себе быть просто Владимиром Путиным. И наоборот, его поход за третьим президентством, хотя и был бы, несомненно, успешен, стал бы стратегической ошибкой для него самого и в особенности для страны: президенты на 3-4 срока - это уже не президенты, а монархи, а Россия все же республика.

В.: В Москве крайне обострились отношения между молодежью и пенсионерами.
Постоянно от бабушек слышу, как плоха молодежь, и постоянно от молодежи слышу, что пенсионеры свое отжили, зачем они нужны, мешают в метро и в автобусе ездить.
Что и как нужно изменить в государстве (и в сознании людей), чтобы молодежь и пенсионеры снова стали нормально существовать, помогать друг другу, а не гнобить? А то очень уж не хочется стать свидетелем ситуации в России, аналогичной ситуации на Украине в День Победы.
Может, расширение Москвы поможет?..

Г.П.: Ожесточение, о котором Вы говорите, - часть всеобщего ожесточения в стране. Проблема в том, что все - от крупного бизнеса до старушек в метро - считают, что с ними обходятся несправедливо. Несправедливость - это тот упрек, который звучит чаще всего. Что за ним скрывается - надо разбирать в каждом случае отдельно.
Но очевидно, что речь идет об очень тяжелом состоянии общества - моральном и политическом. Лечить надо не молодежь и не пенсионеров, а нашу политическую систему, которая, я напоминаю, возникла из распада СССР и прошла через несколько внутренних гражданских войн и крайне несправедливое обращение с собственностью граждан. На время президентства Путин отчасти снял боль, но не решил проблему. Сегодня решением проблемы может быть только обновление государства, его социальной и культурной политики. Расширение Москвы этому непосредственно не поможет.

В.: Прокомментируйте, пожалуйста, создание ОНФ. На кого рассчитано его создание - пенсионеров и провинцию? У более-менее здравомыслящих людей эта кампания дискредитирует власть!?

Г.П.: Как известно, я противник идеи ОНФ. Я не вижу политического смысла в этой надстройке над ЕР, единственная программа которой - лично ВВП. Гигантское многомиллионное движение, создаваемое только для того, чтобы люди присягнули одному человеку. Это противоречит не только русской политической культуре, но и здравому смыслу, которым отмечался сам Путин. Пенсионеры и провинция совершенно не участвуют в этом проекте, зато в нем участвует довольно сомнительная часть номенклатур. В него пытаются втянуть то РАО «РЖД», то «Почту России», то завод Магнитку... И достаточно хорошо известно, что несогласных «уговаривают». Избирательного смысла этот проект не имеет.
Если у ЕР возникла перед выборами неуверенность в способности повторить успех четырехлетней давности, то прежде всего ей следовало бы заменить руководство. ОНФ - это выражение недоверия партии ЕР со стороны ее собственного лидера. Избирательного преимущества это не дает, фактически перед нами предвыборная президентская кампания Путина, проводимая в слегка замаскированной форме.

В.: В метро и электричках множество людей-калек в военной форме, которые позиционируют себя как ветераны войн (Афганской ли, Чеченской ли). Но ведут они себя отвратительнейшим образом, совсем не подобающе солдатам - пьяные, грубые, побираются.
В чем ошибка государственной политики, что люди стали наживаться на этом звании ветеранов современных войн?

Г.П.: Не вполне понимаю Ваш вопрос. Калеки и инвалиды вряд ли могут рассматриваться как солдаты. То, что они пьяные, грубые и побираются - это, к сожалению, обычное дело. Я видел это еще в 50-е годы. Сказать, что они наживаются на звании ветеранов, - это бессмысленно их оскорбить. Власть не все сделала для них. Посмотрите, как они выходят из вокзала и спускаются в подземный переход. Даже в богатой столице за 20 лет не нашли средств и времени установить съезды для инвалидов - это говорит о самом обществе, но не о калеках.

В.: Глеб Олегович, и все-таки сколько было истрачено российских денег, в частности Газпрома на предвыборную кампанию в Украине 2004 года?

Г.П..: Насколько я знаю, на предвыборную кампанию в Украине тратились деньги украинских олигархов. Были ли они как-то подстрахованы российскими деньгами - трудно сказать.

В.: Считаете ли Вы, что у России нет будущего? Россия не производит никаких продуктов, ничего не импортирует, кроме сырья. У всех чиновников счета не в российских, а в зарубежных банках. Может быть, не у всех, но у большинства. Население сокращается. А двигать такую большую страну вперед 141 млн. человек вряд ли способен, маловато будет. Надо ли нам уезжать из страны, в которой все так плохо? Или можно еще что-то сделать кроме того, как уехать?

Г.П.: Извините, но Ваш вопрос пустой. Есть или нет будущее у страны - это вопрос веры в нее или отсутствия веры. Описание ужасов страны, на мой взгляд, даже слишком оптимистично. Моя любимая поговорка: все не так плохо, как на самом деле. Уезжают не из страны, в которой все плохо, а в страну, куда хотят попасть.
Россия сегодня, я бы сказал, находится в интересном положении. Последние 10 лет создали две реальности, которые непрозрачны: общество, очень сцепленное внутри себя, очень стабильное, мало цивилизованное, зато жизнелюбивое; второе - непрозрачная власть, тесно связанная с гигантским механизмом соцподдержки и бюджетных выплат. Разумеется, политическая надстройка невероятно дорогая, так как наши элиты очень много воруют. Тем не менее того, что получает общество, достаточно, чтобы оно было стабильно.
Источник нестабильности у нас всегда во власти, а не внизу. У России есть будущее, потому что есть гигантская страна, населенная очень интересными группами и средами людей, которых власть не видит, но они живут и здравствуют. Если власть не натворит глупостей и не запустит процесс разрушения в это общество, то новые классы, новые группы неизбежно возьмут власть в свои руки. В принципе, все движется в правильном направлении, но все может быть потеряно в последний момент. Еще Черчилль говорил, что проблема России - это последняя миля на входе в тихую гавань. Катастрофа «Булгарии» - подтверждение.

В.: Когда мы сможем прочитать Ваши воспоминания и размышления?

Г.П.: Размышления, я надеюсь, сможете прочитать в этом году, я хочу записать какие-то свои идеи, сформированные опытом участия в политике. А воспоминания - никогда, потому что я не хочу никого обижать, никого из тех, с кем работал, даже если их взгляды или действия мне глубоко отвратительны. Тот факт, что я с ними работал, создает моральные обязательства.

В.: Как вы думаете, какова судьба министров Голиковой и Фурсенко? В чем их роковая ошибка?

Г.П.: Рок и судьба - это не те термины, которые удобно использовать в политике. У нас в правительстве министр не является политически ответственным лицом. Он просто один из замов премьера по своей отрасли. Правительство не является политическим и формируется не в качестве ответа на запрос избирателей. Поэтому судьба министров определяется премьером, а не их взглядами и ошибками. Пока они удобны премьеру - они останутся министрами. Иногда они удобны тем, что их ненавидят: это «оттягивает» злобу от руководителя правительства.

В.: Народ озлоблен. Вам не кажется, что вы что-то не то подсказываете власти?

Г.П.: Сейчас я ничего не подсказываю власти, а если и подсказываю, то вслух. Меня можно слышать и критиковать. Народ озлоблен последние 20 лет в России. Мне кажется, что власть не разговаривает с народом, так же, как и ее руководители недостаточно разговаривают друг с другом.

В.: Как, по вашему мнению, Прохоров объединит правых, и какие шансы у «Правого дела»?

Г.П.: Я надеюсь, что Прохоров не займется глупым делом «объединения правых», а начнет формировать нового правого избирателя.»Объединение правых» - это ловушка, в которую раз за разом попадалось большинство либеральных предвыборных проектов и правых избирателей, несравненно больше (в десятки раз), чем тех либеральных старичков, которых бесконечно пытаются объединять.
Проект партии Прохорова - это проект партии сильных людей, необязательно богатых и необязательно слишком либеральных взглядов, но твердо знающих, что государство не вправе лезть в их дела, приходить к ним домой без спроса и заниматься их образом мысли. Если Прохоров пойдет в этом направлении, он имеет шанс побороться за несколько десятков процентов избирателей, но что он будет делать - не знаю.

Источник: http://www.utro.ru/online/Pavlovsky.shtml