Главная черта устойчивой политической системы – это способность направить социальное недовольство в безопасное русло в периоды социальной напряжённости.

Авторитарные системы часто реагируют быстрее демократических – небольшая правящая группировка может позволить себе не прибегать к внешним советам. Но меры реагирования авторитарной системы обычно неадекватны вызовам, поскольку игнорируют мнение тех, кто не принадлежит узкому кругу лидеров.

Возьмите, например, Китай. Политбюро ЦК КПК отреагировало на глобальный спад ещё в июле прошлого года, но его реакция была направлена на то, чтобы поддержать нежизнеспособную экономическую модель, увеличивая правительственные расходы на стимулирование экономики и стимулируя экспорт в то самое время, когда экспортные рынки начинали рушиться. Почему лидеры Китая предприняли такие инициативы вместо того, чтобы попытаться развивать внутренний потребительский рынок? Потому что голос потребителей в Китае имеет малый вес в авторитарной системе, которой руководит Компартия. В китайской экономике доля потребительских расходов уменьшилась с уровня приблизительно в 60% процентов примерно до 35%. В мире нет ни одной страны, экономика которой была бы меньше ориентирована на потребителя, чем в Китае в настоящее время.

Я не согласен с мнением Хантингтона, что однопартийные системы более склонны адекватно реагировать на кризисы, чем многопартийные. Многопартийные системы всегда реагируют, потому что хотя бы одна партия находится не у власти и имеет стимулы для критики. Однопартийные системы, бывает, вообще не реагируют, потому что народ не имеет возможности эффективно критиковать правящую группировку.

В целом все ныне существующие политические системы должны в большей степени реагировать на общественное мнение. А лидеры должны действовать так, чтобы было видно, что они действуют в интересах общества.

Китайская политическая система нуждается в представительной власти (можно даже ответить одним словом: «в демократии»). Волна протестов, начавшаяся в октябре, показывает, насколько нестабильна обстановка в Китае в настоящее время. И это лишь первая фаза падения. Более открытая политическая система могла бы инициировать структурные экономические реформы, в которых нуждается страна, и сдержать волну коррупции. Между прочим, некоторые считают, что новый пакет стимулов для развития китайской экономики может стать спусковым механизмом для мощнейшей волны коррупции за всю историю страны.

Из всех стран БРИК лучше других готовы к тому, чтобы справиться с кризисом, Индия и Бразилия. Причина проста: в этих странах существует подлинная демократия, а правительства формируются по итогам демократических выборов.

Легитимность Компартии Китая базируется на двух опорах: обеспечение постоянного процветания и защита суверенитета. Из этих двух факторов первый, безусловно, гораздо важнее. Почти никто не верит больше в Коммунистическую партию, а следовательно, если произойдёт экономический спад – и особенно если он будет таким серьезным, как мы наблюдаем в настоящее время, то он станет сущностной угрозой однопартийному правлению.

Исторически партия реформировалась только тогда, когда она сталкивалась с серьёзными угрозами, и теоретический нынешний кризис может привести к такой ситуации, когда Компартия пойдет на политическую демократизацию. В обществе существует консенсус – и даже внутри Коммунистической партии – по вопросу о том, что Китай должен в конечном итоге стать более демократичным. Но в ситуации серьезного кризиса инстинкты высшего партийного руководства сработают против изменений. Это означает малую вероятность того, что изменения в Китае будут идти сверху вниз. И я подозреваю, что перемены не будут идти постепенно и мирно.

Очень немногие опросы общественного мнения в Китае заслуживают доверия. С одной стороны, партийные кадры часто задают респондентам наводящие вопросы, чтобы обеспечить благоприятные для себя результаты опросов. Во-вторых, никогда до конца не ясно, выражают ли люди свои действительные настроения или они предпочитают угадать те результаты, к которым стремятся устроители опроса, или вообще выдают ответы, которые считают безопасными для себя лично.

Личностные характеристики лидеров в Китае играют очень малую роль. Генеральный секретарь ЦК КПК Ху Цзиньтао – самый влиятельный человек в Китае, но он практически лишен всякой индивидуальности, достойной упоминания. Китайцы вообще ничего о нем не слышали до его возвышения в 2002 году. Фактически, его избрал на высший пост один человек – Дэн Сяопин, умерший за 5 лет до его выдвижения.

Когда-то в Китае были харизматические лидеры, а теперь бюрократы, которые доводят до крайности само понятие безликости.

Основная роль интеллектуалов в Китае – это тиражирование и распространение взглядов партии. Иногда интеллектуал может давать советы правительству, но «советы» часто идут вразрез с генеральной линией.