Как хорошо известно, советско-германский договор о ненападении от 23 августа послужил прологом ко Второй мировой войне. Оба диктатора, поделив заранее между собой Восточную Европу, ориентировались на различные в целом сценарии первых месяцев Второй мировой войны. Сталин и Гитлер были едины только в убеждении, что судьба Польши уже решена, и польская армия будет разгромлена в ходе короткого блицкрига, поскольку западные союзники не успеют прийти на помощь полякам, да и не очень захотят это сделать. А вот насчет дальнейшего развития событий взгляды Гитлера и Сталина разнились весьма существенно.

Германский фюрер рассчитывал, что после победы над Польшей в результате столь же эффективного блицкрига будет сокрушена Франция. После этого он надеялся заключить компромиссный мир с Англией, которой Германия собиралась великодушно оставить ее колониальную империю. А, развязав себе руки на Западе, Гитлер планировал обрушиться на Советский Союз. Фюрер никогда не верил советскому генсеку и не сомневался, что при первом удобном случае Советский Союз нападет на Германию. Именно Советский Союз оставался одним из главных препятствий к достижению провозглашенной Гитлером цели достижения мирового господства германской расы.

Сталин, в отличие от Гитлера, рассчитывал, что после завершения польской кампании германские войска всерьез и надолго увязнут во Франции на линии Мажино, в то время как Красная Армия не торопясь подготовит мощный удар в спину вермахта, который и решит судьбу войны. Такой удар, очевидно, планировался на лето 1940 года. В преддверие его 12 марта 1940 был срочно заключен компромиссный Московский мирный договор с Финляндией, что высвобождало основные силы Красной Армии. Еще в конце февраля в директивах Красной Армии и флоту было предписано рассматривать в качестве вероятных противников Германию и ее союзников. А 5 марта, еще до заключения мира с Финляндией, Политбюро приняло решение расстрелять почти 22 тысячи польских офицеров и других польских пленных.

Если бы Сталин действительно ударил Гитлеру в спину, его союзниками тотчас бы стали не только Англия и Франция, но и польское правительство в изгнании, в тот момент еще находившееся в Париже, а после разгрома Франции перебравшееся в Лондон. Этому правительству пришлось бы передать польских пленных, которые бы создали польскую армию, не находящуюся под советским контролем. Сталин же видел послевоенную Польшу только в виде послушного советского сателлита. А для этого необходимо было в частности, чтобы польскую армию возглавили советские офицеры и генералы. Потому-то и были расстреляны поляки в Катыни и других местах.

Однако в расчетах, будто во Франции Гитлеру не удастся блицкриг, Сталин ошибся. Уже к середине июня 1940 года французская армия была полностью разбита, и советский диктатор не рискнул ударить по Германии, опасаясь, что Гитлер сможет бросить против Красной Армии свои основные силы, освободившиеся на Западе.

Но Гитлер тоже серьезно ошибся в своих расчетах. Блицкриг во Франции ему удался, а вот компромиссный мир Англия так и не заключила. Этому способствовал как тот факт, что основным силам британского экспедиционного корпуса удалось эвакуироваться из Дюнкерка, так и в еще большей степени то обстоятельство, что после разгрома Франции большую помощь Англии стала оказывать Америка. США формально еще не вступили в войну, но уже активно начали снабжать Лондон вооружением и военными материалами.

После того как стало ясно, что быстро покончить с Англией не удастся, Гитлер решил в 1941 году в ходе блицкрига расправиться с Россией – единственным оставшимся серьезным противником Германии на Европейском континенте и последней надеждой Англии. Фюрер полагал, что Сталин, скорее всего, нападет на него в 1942 году, и рассчитывал ударить первым. Сталин же в свою очередь, думал, что в 1941 году немцы постараются добить Англию, а в 1942-м обрушатся на Советский Союз. Поэтому советский вождь собирался напасть на Германию летом 1941-го и разгромить вермахт его же оружием, с помощью блицкрига крупных танковых соединений, поддержанных тысячами боевых самолетов (и танков, и самолетов у него было в несколько раз больше, чем у Гитлера). Сталин ничего не знал о плане «Барбаросса», как и Гитлер понятия не имел о том, что на плане стратегического развертывания Красной Армии на Западе, подготовленном в марте 1941 года, заместитель начальника Генштаба Николай Ватутин оставил красноречивую резолюцию: «Наступление начать 12 июня». Из-за того, что не успели сосредоточить войска и запасы, наступление пришлось перенести на июль, и Гитлер, также перенесший из-за войны с Югославией срок нападения на СССР с 15 мая на 22 июня, успел ударить первым. Дальнейшее хорошо известно.

Несомненно, и Сталин, и Гитлер с какого-то времени ориентировались на заключение пакта о ненападении между СССР и Германией и раздел сфер влияния в Восточной Европе, рассматривая последний лишь в качестве некой временной меры. При этом Гитлер собирался напасть на Польшу, чтобы в начавшейся Второй мировой войне поочередно разбить всех своих противников, в том числе и партнера по пакту о ненападении. Сталин же надеялся, что в первый период войны, вплоть до начала активных боевых действий со стороны Германии на Западном фронте, Советский Союз останется вне войны и сможет вступить в нее в наиболее удобный для себя момент, чтобы нанести неожиданный удар по Германии и у твердить свое господство в Центральной и Восточной Европе и на Балканах.

Гитлер стал ориентироваться на соглашение со Сталиным, по крайней мере, сразу после захвата Чехословакии и принятия решения о войне против Польши. Сталин также ориентировался на будущий пакт Риббентроп–Молотов не позднее, как с момента заключения Мюнхенского соглашения. Тогда-то и стало ясно, что возможная антигитлеровская коалиция в составе Франции, Чехословакии и СССР похоронена. Не исключено, что ориентация на временный союз с Гитлером у Сталина появилась даже раньше, с момента аншлюса Австрии, когда выяснилось, что западные державы проводят политику «умиротворения». Сталин от пакта Молотов–Риббентроп выигрывал то, что в числе противников Гитлера и будущих потенциальных союзников СССР оказывались Англия и Франция, а в перспективе также и США. Гитлер же благодаря пакту получил возможность бить своих противников по очереди. Он надеялся, что, применяя метод блицкрига, ему удастся разгромить очередного противника раньше, чем тому смогут придти на помощь его союзники. Но оказалось, что в случае с Англией, а потом с Советским Союзом блицкриг не сработал, что и предопределило поражение Германии.

Так кто же кого перехитрил и кто в итоге выиграл в результате пакта Молотов–Риббентроп? Думаю, что с учетом исхода Второй мировой войны ответ на этот вопрос очевиден. В целом Сталин сумел реализовать свой сценарий возникновения и хода Второй мировой войны. Он ошибся не тогда, когда заключил пакт о ненападении с Гитлером, а тогда, когда неправильно оценил силу французского сопротивления, а затем просчитался в сроках нападения Германии на Советский Союз. Если бы в 1940 году Сталин поторопился и вместо того, чтобы воевать с Финляндией, ударил бы по вермахту в тот момент, когда он только-только начал наступление во Франции, сценарий дальнейшего хода войны мог бы быть принципиально иным. Ведь тогда еще существовал бы достаточно боеспособный англо-французский фронт.

Один тот факт, что в тылу у Гитлера появился новый мощный противник, мог значительно поднять моральный дух французских войск и заставить их сражаться более упорно. И в этом случае Гитлер уже в 1940 году оказался бы в условиях реальной борьбы на два фронта. Очень вероятно, что он не рискнул бы продолжать наступление во Франции и перебросил бы часть сил на Восток против Красной Армии. Хотя, конечно, нельзя было бы исключить и вариант, что даже после начала советского наступления на Востоке Франция все равно бы капитулировала, и дальнейший ход войны на первых порах был бы неудачен для Красной Армии.

Что же касается сценария, по которому в 1941 году Сталин успел бы ударить первым, то и в этом случае Красная Армия первое время все равно терпела бы поражения, поскольку вплоть до последних дней войны значительно уступала вермахту в уровне командования и подготовки личного состава, что вело к очень большим советским потерям.

Так, во время Берлинской операции в апреле – мае 1945 года советские безвозвратные потери, по официальным российским (советским) данным, составили 81 116 человек. Из этого числа две армии Войска Польского потеряли 2825 человек. Однако, согласно официальным данным Министерства обороны Польши, две армии Войска Польского безвозвратно потеряли 11,0 тысяч человек, в том числе 3,8 тысяч убитыми и 7,2 тысяч пропавшими без вести. Это больше официальных российских данных в 3,9 раза. Если предположить, что в той же пропорции были занижены и потери других советских армий, то безвозвратные потери советских войск в Берлинской операции можно оценить в 315,8 тысяч человек. Это, кстати сказать, превышает потери немецких войск убитыми и пленными в Берлинской операции в борьбе против Красной Армии. Ведь Берлинская группировка насчитывала около 500 тысяч солдат и офицеров, и большинство из них сдалось в плен западным союзникам. Но более низкий качественный уровень Красной Армии не помешал Сталину одержать конечную победу благодаря огромному превосходству в людских ресурсах, территории, помощи со стороны США и Британской империи и стойкости советской тоталитарной системы.

Победа далась очень дорогой ценой. И то, что немецкое нападение на Советский Союз оказалось внезапным, возможно, увеличило эту цену. Но для Сталина главным было достижение определенных геополитических целей, а не то, какими жертвами этот успех обойдется народу. С точки зрения усиления своей власти и расширения сферы своего господства, Сталин, безусловно, был эффективным менеджером. А народ платил эффективному менеджеру дань миллионами жизней.

В принципе к предотвращению Второй мировой войны или, в случае если бы Гитлер все-таки развязал бы ее при любых обстоятельствах, к сравнительно быстрому поражению Германии вел бы сценарий, по которому Сталин заключил бы военный союз с Англией и Францией. Но такой сценарий в конкретных условиях 1939 года был абсолютно не реализуем.

И дело не столько во взаимном недоверии западных демократий и советского диктатора. Гораздо важнее то, что Сталин не собирался играть подчиненную роль по отношению к Англии и Франции, а Лондон и Париж в свою очередь не готовы были еще до начала Второй мировой войны отдавать на откуп Сталину окружавший СССР пояс государств-лимитрофов. Так что единственным реальным вариантом для Сталина стал пакт с Германией, который в итоге позволил ему достичь гегемонии в Восточной Европе и Восточной Азии.