Девятое философическое письмо

1.

В российской политической жизни за последние три месяца случилось три поворотных события: американский ураган "Катрин", израильское размежевание и украинский правительственный кризис.

Я не оговорился, поскольку российской политической жизни как таковой не существует уже давно - или, точней, она не называется политической, хотя в Кремле, безусловно, что-то шевелится, а вокруг него что-то толкается и борется. Наверное, это жизнь, хотя к стране не имеет уже почти никакого отношения. У нас теперь политика - американская, израильская, украинская; первополосные новости - оттуда; и доминирующее настроение - злорадственное. Раньше у нас были такие новости, а теперь у вас.

Я думаю, с похожим чувством антисоветски настроенные обыватели знакомились с революционными новостями из Германии в 1918 году, а то еще (если такие обыватели уцелели к тридцать третьему) с репортажами о голоде, нищете и тотальном кризисе в Штатах. Вот, мол, не у нас одних разруха! Иное дело, что был незначительный процент интеллигентов, для которых эти новости были трагичны: то, что еще недавно казалось оплотом нормальной жизни, оказалось точно так же подвержено кризисам, депрессиям и революционным помрачениям. И тоталитаризм не у нас одних - вон Муссолини, вон Гитлер, Франко не желаете ли... называли нас азиатами, а сами в разъевропейской Европе такое устроили, что наша красная реальность начинает казаться еще вполне ничего себе! Все-таки у нас не фашизм, и вообще мы преодолели этот соблазн раньше, вот уже и отстраивая у себя нормальную российскую империю, только поплоше, попроще... Одни приходили в ужас от того, что рухнул очередной оплот, другие же - в восторг от того, что Россия не одинока во Вселенной.

На самом деле все три кризиса - украинский, израильский и американский - одной природы, и природа эта в самом деле нам знакома. Когда-то мы были первыми в смысле распространения революционной эпидемии, теперь у нас эпидемия другая - я не знаю пока, как назвать эту болезнь, давайте думать вместе. О том, почему мы первые, тоже можно гадать: одним непременно покажется, что это мы такие передовые, всякий опыт осваиваем прежде планеты всей, а другие уверенно скажут, что Россия просто слабое звено в мировой цепи, а потому вирус прежде всего набрасывается на слабый орган. Почему слабое звено? Детство трудное, воспитание суровое, годы недокорма, не очень хорошо с самосознанием и памятью. Потому и на революцию первыми покупаемся, и на диктатуру ведемся, и на соблазны либертарианства, и террор по нам ударяет первым - Америка до 2001 года искренне полагала, что мы в Чечне противостоим гордым rebellions, желающим независимости... Можно по России судить о том, чем в ближайшее время заболеет основной мир: у нас все раньше, а значит, и выздоравливать мы по идее должны первыми. И выздоравливали бы, если бы на нас тотчас не налетал следующий вирус - перед которым мы еще беззащитней, ибо от прежнего еле оклемались.

Что же это за болезнь и каковы ее симптомы?

Майкл Мур окончательно стал американской Политковской, обвинив администрацию Буша во всех чудовищных последствиях урагана "Кэтрин". Да что там, Юля Латынина у нас не до такого дописывалась. Помнится, в моей любимой газете она накатала колонку о том, что, согласно китайским верованиям (а по Китаю она спец), при добродетельном правителе и природных катаклизмов меньше, а при безнравственной власти они тут как тут. Будет своя Джулия и у Буша, обязательно напишет, что при демократах ураганы вели себя смирней и уж лучше сигарой известно куда, чем Биллокси и Новый Орлеан долой с лица земли. Америка серьезно раскололась еще после первой победы Буша, после второй этот раскол стал непримирим, а ураган показал его последствия. В стране два народа - и больше всего в Новом Орлеане пострадал второй, о котором некоторые наши либертарианцы пишут, что он работать не желает и заботиться о себе не умеет. Расколотое царство гибнет - а раскалывается оно там, где его больше не цементируют какие-то фундаментальные вещи.

Я уже писал о том, что выбор, предлагаемый дьяволом: либо свобода, либо порядок, - в основе своей ложен, как и противопоставление государства и личности. Расколоть по этой оси можно любое современное сообщество - и первой тут, как всегда, оказалась Россия, - потому что в мире примерно равное количество сторонников сильного государства и сильной личности, и эти сторонники в крайнем, предельном выражении невыносимо скучны. Они похожи на половинки людей: русский государственник, русский патриот с его родоплеменным языческим культом и арийской выспренностью - и русский либерал с его заменой всех вертикалей горизонталями, с его эгоцентризмом, малообразованностью, узким кругозором... Невыносимо скучно проводить свободное время в обществе этих людей: им недодано второй половины, и этим самым они непоправимо неполноценны. Монотонные рыцари традиции, чьи мнения насквозь предсказуемы, а любые оценки тенденциозны; консерваторы, всюду прозревающие врагов, сочетающие обиду с агрессией, сентиментальность с садизмом... и столь же монотонные рыцари наживы, чья компьютерно-кислотная вселенная лишена прошлого и будущего, чья культура выродилась, чьи мнения меняются ежесекундно, ибо сила тяготения упразднена...

В ту или иную сторону склоняется любой из нас, но в нормальном человеке есть некие тормоза, не позволяющие радикализироваться. Точно так же, как и в любом женском организме присутствует мужской гормон. Окончательного разделения на два враждующих лагеря - феминисток и маскулинистов - тем не менее не происходит, ибо без этого остановилась бы жизнь на Земле; помимо первичных и вторичных половых признаков, у мужчин и женщин в большинстве их имеется по два глаза, четыре конечности, один головной мозг... то есть общее все-таки перевешивает. Убежденный консерватор, как и убежденный либерал, похож на мутанта, состоящего из первичного полового признака и пары вторичных, для разнообразия. Этот вечный спор лингамов и вагин становится уделом двух-трех процентов населения: остальные понимают, что поверх всех барьеров существует еще и общность и получать настоящее удовольствие можно только от нее.

Так вот: создав два пола, Господь запустил механизм воспроизводства жизни на Земле. Создав две крайности - государственников и либералов, дьявол в ответ запустил механизм ее уничтожения. Этот вирус срабатывает только там, где слабы скрепы, связывающие людей в нацию. В России, можно сказать, они отсутствуют вовсе - поскольку нет самого понятия нации. Нация - это правила, по которым все договорились играть. В России эти правила слишком часто меняются, да вдобавок коренное население совершенно забито, бесправно и ничего не желает делать для своего духовного взросления. Ему хорошо и так, под сменяющимися диктатурами барака и бардака.

Теперь, похоже, эти скрепы ослабели и в других государствах: что самое странное - в Израиле. Там нация - объект религиозного поклонения, там предназначение выдается с рождения, как родимое пятно, и вне зависимости от меры своей консервативности, религиозности, продвинутости и пр. - есть барьеры, которых ни один еврей не переступит. Однако теперь пал и этот бастион - "размежевание" раскололо нацию до кости, и по ЖЖ это было даже очевидней, чем по собственно израильской прессе. Этот шрам затянется, конечно, но вряд ли надолго. След останется. Не говоря уж о том, что успехи или неуспехи размежевания станут очевидны как минимум год спустя.

Симптоматично, что Израиль во времена размежевания раскололся на "синих" и "оранжевых" - то есть лояльных и протестующих; тут и аналогии с Украиной не надо. Я не удивлюсь, если увижу Майкла Мура в оранжевой майке (Буш и так любит голубые рубашки). Еще бы косу Муру уложить... нет, это я размечтался. Не дай Бог, диоксином потравят пассионария. Украинская ситуация - продолжение все той же болезни, когда страна оказалась расколота, а в результате, как видят уже все, проиграла. То есть проигрыш этот, конечно, неокончателен, и я не собираюсь злорадствовать, просто очевидно стало, что нечем было так уж гордиться год назад. "Мы Европа, у нас получится... вы рабы, у вас не получилось...". Сначала получилось у нас, теперь получается у вас. Поздравляем. Виктор Ющенко с неизбежностью повторит путь Бориса Ельцина, у которого правительства летали в отставку со страшной силой, потому что легитимность под названием Майдан (в нашем случае - Площадь свободы) была у него одного, а потом он и Конституцию под себя переписал. Наиболее пассионарные из бывших союзников уйдут в непримиримую оппозицию и костей не соберут. Или соберут - но вряд ли, потому что о Ющенко Михаил Саакашвили уже сказал ровно то, что у нас столь многие, с осуждением или восторгом, говорили о Ельцине: "Он умеет по-настоящему собираться в экстремальных ситуациях". Следовало бы добавить: ТОЛЬКО в них.

Почему украинская ситуация с неизбежностью заворачивает на тот же круг? Потому что ни одна попойка (а революция и есть попойка, о чем автор этих строк писал подробно, со знанием обоих дел) не снимает проблемы, а лишь заставляет забыть о ней в припадке кратковременной эйфории. В Израиле, Америке или России сегодня тоже можно устроить революцию, скинуть Буша, Шарона или, страшно сказать, Путина, и постоять на Майдане, и повыкрикивать тосты - "За нашу и вашу свободу" или "За милых дам", - но ни одной из проблем это не снимет. Россия из-за своего раскола на условных левых и условных правых (варягов и хазар, как я называю их в этом цикле) ходит по кругу шестой век кряду. В других странах мира были вещи, цементировавшие нацию помимо этих расколов, - почему Англия и Франция после своих великих и славных революций вышли из воронки и устремились по ломаной, но разомкнутой траектории. В Штатах и Израиле людей и подавно связывало нечто большее, чем общий либерализм или общее государственничество. Таких вещей может быть много - национальная культура, уважение к закону, сознание абсолютной ценности человеческой личности... Теперь выясняется, что эти скрепы ослабли во всем мире. И участь России постепенно становится общей.

Если раньше мир, как костер, заполыхал от нашей спички "коммунистическими революциями" и "социализмом", то теперешний "оранжевый пожар" распространяется никак не медленней. Назовем эту болезнь отчуждением от Родины, отпадением от нее. Ибо принадлежность к одной стране не является уже доминирующим фактором - потому что страна, добавим вскользь, перестала быть универсальным цементом. Границы прозрачны - это если понимать страну как место проживания. А если понимать ее как систему принципов... но кто же в современном мире готов к такому восприятию? Все это осталось в прошлом, во временах, когда люди принимали эти принципы всерьез. Теперь они о них забыли, и понадобятся новые всемирные катаклизмы, чтобы напомнить об элементарных вещах.

Спор генитальных ублюдков продолжается: от людей остаются только различия, и далеко не первостепенные. Забавно вообще разговаривать с либералом или консерватором, неважно - американским, украинским или израильским. Вот говорите вы о музыке или кино - и все нормально, перед тобой человек. Но вот дошло дело до Шарона, Ющенко или Буша - и перед тобой гениталия, начисто лишенная рук, ног и головы. К сожалению, выбор, который эти генитальные персонажи предлагают остальному, еще не поделившемуся человечеству, очень невелик. Либо провалиться в ... , либо пойти на ... . Мы прошли через этот выбор первыми. "Первые на Луне", так сказать. Не думаю, что на этой Луне так уж хорошо.

Оптимизм во всей этой ситуации внушает одно: рано или поздно эта зараза доберется и до радикального ислама. И тогда он утратит всякую силу. Впрочем, силу он утратит раньше. Ведь такие разделения - как раз примета ослабленных сообществ, где люди не умеют объединяться по более высоким принципам. На левых и правых они делятся там, где перестают делиться на умных и глупых, честных и нечестных... На левых и правых они делятся там, где забывают о христианстве. Ведь крест стал символом христианства не только как орудие казни. И, думаю, не столько. Крест - это наш ответ дьяволу, вечно противопоставляющему вертикаль и горизонталь, левое и правое. Крест - это синтез. Потому что ни гроша не стоит государство, не умеющее заботиться о человеке, и человек, не умеющий думать о государстве. Потому что нет свободы без порядка, и наоборот. Потому что разделяет дьявол, а сводит - Бог. И болезнь, которую первой подхватила Россия, называется по-настоящему отпадением от Бога.

А все прочие симптомы - не более чем следствия.

2.

Пользуясь случаем: то есть каким, собственно, случаем? Просто у меня нет более оперативной возможности покаяться в нескольких ошибках, нежели тут, в квикле. В только что вышедшем "Пастернаке" (ЖЗЛ) я заметил несколько ошибок, которые поздно вносить в список замеченных опечаток. Их не так много, но они обидны. Всем, кто купил книгу на ярмарке или постфактум, большое авторское спасибо - и вот посильные исправления.

1. На с. 423 упомянут рассказ Леонида Андреева "Тьма", хотя речь, само собой, идет о "Бездне".
2. На с. 562 сказано: "16 февраля Пастернаку пришлось выступать опять:" -- следует читать "16 марта", поскольку речь идет о его втором (разъясняющем) выступлении на московской дискуссии 1936 года о формализме; речь 16 февраля, на Минском пленуме, описана страницей раньше.
3. На с. 422 в цитате из "Февраля" Багрицкого вместо "не расстегивая гимнастерки" появилось загадочное "не расстегнув". Откуда взялось - не знаю: в рукописи все было как следует.
4. Есть пара неточностей в цитатах: на с. 329 - "В детстве ряженых я боялась" (из "Поэмы без героя"), хотя следует читать, конечно, "С детства:" - как оно и процитировано на с. 677. На с. 426 процитировано "Но разве я не мерюсь с пятилеткой", хотя предлог "с" тут не нужен, и в аналогичной цитате на с. 478 все правильно.
5. На с. 638: "три стихотворения Мандельштама - "Опять войны разноголосица:", "Как тельце маленькое крылышком:" и "А небо будущим беременно:" - следует читать: "Три стихотворения Мандельштама - "Опять войны разноголосица" и "Давайте слушать грома проповедь", впоследствии объединенные в текст "А небо будущим беременно...", и "Как тельце маленькое крылышком". Вина моя - при сокращении смысл потерялся: вышло, что "А небо будущим беременно" и "Опять войны разноголосица" - разные стихи.

Есть несколько корректорских произволов - тут я должен просто обозначить свое особое мнение: в конструкциях типа "так и не оконченная поэма", "так и не переизданная повесть" - "не" с причастиями у меня везде стоит отдельно, а в книжном издании, к сожалению, слитно. Случаи спорные, вариативные, и тем не менее.

Наверняка там есть и еще что-то - и доброжелательные коллеги обязательно мне укажут на эти ляпы. Почему после всех чисток, правок и перепроверок остались эти - догадываюсь: автор не должен утрачивать смирения и помнить о своем несовершенстве, особенно глядя на девятисотстраничный кирпич.