Александр Панцов. Дэн Сяопин. М., «Молодая гвардия», 2013, 558 стр.

Ну а если не жмуриться? Если посмотреть на мир, в котором мы реально живем, открытыми глазами? Не заслоняться айфонами-смортфонами, «демократическим выбором», гражданским интернет-клокотанием и прочими атрибутами западной цивилизации от осознания, что мы-то из другой жизни вышли. Что Китай и Россия (СССР) – тоже «мировая цивилизация», только по своим меркам скроенная, и что у нас нет выбора – мы, повторяю, отсюда. И хорошо бы знать, как устроен и по каким законам функционирует эта «цивилизация». Возможность эту, в частности, предоставляет книга, автор которой ставил перед собой задачу, в общем-то, локальную: жизнеописание исторического деятеля, но чтение которой заставляет думать отнюдь не только об истории ее героя.

Я – о книге Александра Панцова «Дэн Сяопин», вышедшей в серии «Жизнь замечательных людей». Книга, естественно, о Дэн Сяопине, но и (такова ситуация с этим историческим персонажем), соответственно, – об истории китайской компартии, об истории гражданских войн в Китае ХХ века, о маоистском и постмаоистском периоде внутренней жизни этой страны. О Мао Цзэдуне, Чжоу Эньлае, Лю Шаоци, Ху Яобане, о вдохновительнице культурных революций «предводительнице банды четырех» Цзян Цин и о многих других. О том, на каких основах строился и строится китайский цивилизационный вариант ХХ века, и о том, что предлагает миру в качестве одного из вариантов его будущего предложенная Китаем, более чем успешная, модель развития.

Поразительно, но для большинства моих сограждан, как показывают социологические опросы, Китай до сих пор воспринимается некой периферий «большого мира», «младшим братом» бывшего СССР, «братским народом» и верным помощником России в международных делах, в отличие от коварных грузин или украинцев, которые – вместе с США, разумеется, – и есть сегодня главная внешняя угроза новой России. Мало кто даже из просвещенных соотечественников осведомлен о том, что Китай играл свою роль во внешней политике великого СССР, и отнюдь не как «младший брат», уже в пятидесятые, когда, например, Мао потребовал от ЦК КПССС отказаться от введения войск в Варшаву в ответ на «своеволие» польской компартии 1956 году, и когда тот же Хрущев, решивший не вмешиваться и в венгерские события, не посмел ослушаться своих «младших братьев», потребовавших ввести войска в Будапешт. Или о том, что в 1979 году Китай (уже под предводительством Дэн Сяопина) прощупывал почву для союза с США, целью которого было бы противостояние «советскому гегемонизму». И так далее. Здесь можно вспомнить и про войну коммунистического Китая с коммунистическим Вьетнамом, и о боях на острове Даманский и т. д.

И все-таки, как ни печально, народная молва права: мы с китайцами, действительно, братья. Братья по судьбе, братья по «общественно-политическому менталитету». От этой мысли трудно отказаться, читая книгу Панцова.

Хотя, повторяю, задача автора была вполне локальной – написание биографии Дэн Сяопина, но получилась книга об истории Китая ХХ века и просто – о ХХ веке.

В начале повествования на первом плане, разумеется, история молодого еще совсем Дэн Сяопина, шестнадцатилетним юношей отправившегося во Францию за европейским образованием, но при ограниченности финансовых возможностей семьи четыре года во Франции обернулись для Дэна жизнью китайского гастарбайтера в Европе, так и не освоившего в необходимом объеме даже французского языка. Именно тогда, ощутивший «гнет европейского капитализма» Дэн и становится коммунистом. Сначала становится, а потом, оказавшись в СССР студентом Университета трудящихся Китая им. Сунь Ятсена, начинает разбираться с тем, что это такое. Проучившись в Москве чуть больше года, Дэн возвращается в Китай, где уже полным ходом идут революционные (они же – гражданские) войны, и начинается его судьба партийного функционера и военного руководителя. Теоретиком, коммунистическим мыслителем Дэн никогда не был, он был практиком, закаленным внутрипартийной борьбой.

С тем, что такое партийная жизнь, Дэн столкнулся уже в Москве, в университете, где внутрипартийная жизнь китайских коммунистов во многом состояла из «внутренней перековки», актов публичного «разоружения» перед партией, - член партии обязан полностью избавиться от «индивидуального» («потерять лицо» - буквально) в пользу «общественного». То есть – компартия изначально как гигантский термитник. Каяться в реальных, а по большей части мнимых грехах перед партией Дэн, начиная с Москвы 1926 года, будет потом всю жизнь. Единственным, кому позволялось быть личностью в партии, был ее Председатель, человек, являющийся персонификацией партии. Вот он мог позволить себе все - от стиля работы, которого придерживался великий кормчий, встававший в пять-шесть вечера и затем проводивший приемы, они же рабочие совещания, лежа на кровати, или там же в своей спальне встречаться с послами великих держав, до содержания при себе гарема из молоденьких красавиц. Дэн по сравнению с Мао был почти аскет, даже получив полноту всей власти над Китаем. Но сути это не меняло. Полнота власти в китайской компартии автоматически означала статус человека, владеющего истиной. Человека, который есть воплощенная коммунистическая идея. В годы экономических экспериментов Мао в Китае умерло от голода более сорока миллионов человек, но у Председателя было право на все. Буквально.

Коммунистическая нравственность в Китае имела четкие формулировки, взятые у «старшего брата», то есть все то же ленинское: «нравственно то, что полезно нашему делу» (цель оправдывает средства) и – никаких ценностей общечеловеческих или хотя бы традиционно китайских. Ну а народ можно приучить – и народ, действительно, быстро приучался – правильно понимать словосочетание «добро побеждает зло», потому как сила победившая, уже в силу своей победы, – добро. Всегда. Отсюда последовательность, с которой китайские коммунисты боролись с моральными устоями традиционной китайской жизни. И в идеологии, и в личном поведении. Дэн, порвавший в молодости отношения с семьей «по идейным соображениям» (в грубой, оскорбившей родителей форме – акт немыслимый для традиционно воспитанного китайца), затем по мере надобности его революционной и партийной жизни «мирился» с родителями, используя для своей революционной или партийной работы их финансовые возможности, а потом снова без колебаний отбрасывал свой сыновний долг – Дэн в этом отношении был последовательным коммунистом. Традиции китайской культуры жизни вытравлялись компартией на всех уровнях, иногда в подчеркнуто издевательских над традицией формах – в 1956 году Дэн по поручению Мао отвечал за развитие в стране кампании под лозунгом, взятым из древнекитайского стихотворения «Пусть расцветают сто цветов», с самого начала зная, что на самом деле подлинный лозунг этой компании звучит как «Пусть змея высунет голову». Кампания проводилась для того, чтобы составить списки поверивших «новой линии партии на демократизацию», ну а затем – начать полномасштабные репрессии против инакомыслящих, прежде всего, интеллигенции.

Законы вот этой партийной и государственной жизни были незыблемы для всех. Есть Партия, то есть Председатель Мао, и есть все остальные. Высокие посты, которые занимал Дэн в китайской компартии (скажем, Генерального секретаря) ничего не меняли – власть Председателя была абсолютной, и каждый в ней должен чувствовать это постоянно, особенно в ближайшем окружении. И Дэн в 1967 году был вынужден публично каяться перед сворой натравленных на него хунвейбинов, а затем отправиться под конвоем на три с половиной года в провинцию на трудовое перевоспитание (слесарем). И, похоже, Дэн признавал право Мао на подобное. Будучи арестантом, он писал Мао подобострастные письма с изъявлением полной поддержки его политики, а в соседней комнате лежал его сын, доведенный издевательствами хунвейбинов до попытки самоубийства, которая сделал его пожизненным инвалидом. Ситуация, хорошо знакомая по истории русской компартии, когда в 1937 году находящийся под следствием и уже хорошо представляющий свое ближайшее будущее Николай Бухарин пишет Сталину, обращаясь к нему по старой партийной привычке «Коба»: «Коба, - писал он, - зачем тебе моя смерть?». И это не цитаты из Оруэлла, это реалии нашей история. Реалии нашего вчерашнего дня, из которого растет день сегодняшний (а откуда ему еще расти?).

И это только для западного человека с его представлениями о человеческом достоинстве, о взаимоотношениях гражданина с государством, с его представлениями о нравственности сюжет Дэн Сяопина 70-80-х годов может показаться парадоксальным: второй арест Дэна в 1976 году был вызван излишне активной демонстрацией пекинцами своей скорби по поводу смерти Чжоу Эньлая на площади Тяньаньмэнь, которые были расценены Мао как бунт, то есть Дэн оказался тогда среди жертв площади Тяньаньмэнь, ну а в 1989 году он становится уже палачом площади Тяньаньмэнь, отдав распоряжение о применение армии для разгона студенческих демонстраций. В кровавой бойне, которая была устроена на прилегающих к площади улицах, убивали тех, кто требовал логического продолжения самим же начатых Дэном реформ. Но в 1989 году Дэн уже был фактическим правителем Китая, то есть «владеющим истиной», и – имел право.

При этом все это не отменяет того, что Дэн Сяопин, как пишут во всех справочниках, являясь "ядром второго поколения китайских руководителей", "стал инструментом внедрения нового мышления, разработал принцип «социализма с китайской спецификой», стал инициатором экономических реформ в Китае и сделал страну частью мирового рынка. Он заложил основы для экономического развития Китая, что позволило Китаю получить репутацию страны с самой быстрорастущей экономикой в мире". То есть прогресс в наше время может строиться и на вот этой китайской маоистского толка «цивилизационной основе»?

Вот только несколько тем для размышления, предлагаемые книгой Панцова.