Бесполезные деньги

Русский Журнал: Евгений Григорьевич, как Вы оцениваете курс российского финансового ведомства?

Евгений Ясин: Финансовая политика, проводимая Кудриным, соответствует всем профессиональным требованиям, которые могут быть предъявлены к министру финансов.

Для макроэкономической стабильности существуют определенные, элементарные для профессионала, ограничения. Во-первых, уровень инфляции не должен превышать 3-4 процентов. Во-вторых, количество денег, находящихся в обороте, не может превосходить возможности их освоения. То, что не осваивается эффективно, выливается в инфляцию.

В России крайне низкий уровень деловой активности, то есть способности предпринимателей эффективно использовать деньги. Масса людей стремится получить деньги, но не обладает желаниями, знаниями, навыками для их освоения. Уровень нашей деловой активности не соответствует нормативу эффективности, каковым является рыночная процентная ставка по ссудам. В итоге, российский уровень деловой активности не дает возможность превратить имеющиеся у страны деньги в полезный продукт, в доход, превышающий затраты.

РЖ: Но в итоге такой финансовой политики предприятия вынуждены брать иностранные кредиты. И совокупный долг в результате оказывается таким же, каким бы он был при использовании средств Стабфонда.

ЕЯ.: Вполне возможно, что аргумент не лишен смысла. Но Кудрин отвечает за государственные финансы. За частные же заимствования, в том числе осуществляемые государственными компаниями, он ответственности не несет. У нас нет правил, запрещающих брать займы, основываясь на том, что это закладывает мину замедленного действия под финансовую стабильность страны.

Корень проблемы не в том, что Кудрин вкладывает деньги во Freddy Mac и Fanny Mae, кормя, как говорят некоторые, американское правительство, а отечественные предприниматели берут займы под более высокие проценты у иностранных кредиторов. Инвестируя в американские квази - государственные бумаги, Кудрин поступал так, как делал бы каждый частный инвестор, стремящийся вкладывать с минимальным риском. Тогда эти бумаги были лучшими в этом плане, да и сейчас в ходе кризиса Россия получает на них обусловленный процент. Это ведь облигации, а не акции, цены на которые упали.

Что касается того, не лучше ли было давать деньги российским компаниям, то мы уже имеем итог увеличения госрасходов в 2007 г. на 25%, инфляция подскочила с 9 до 12%. Да, наши компании брали займы на Западе, проводили IPO, т.к. деньги были дешевые. Если бы Минфин и ЦБ дали им те же суммы, которые они заняли, а это где-то 570 млрд. долларов, то от резервов бы ничего не оставалось и в бюджете зияла бы дыра. Аппетиты оказались неценными. И инфляция оказались неуемными. И инфляция оказалась бы, думаю, где-то 20-25%.

Да, сейчас во время кризиса наши компании, а это прежде всего государственные корпорации и банки, приходится выручать. При более высокой ответственности с их стороны и меньшей алчности, это делать бы не пришлось. Кудрин в той ситуации и поступал более ответственно, чем его коллеги в бизнесе.

Тем более, что взаимоотношения бизнеса и власти не таковы, чтобы стимулировать масштабные инвестиции. Все дело в неспособности российской экономики поглотить весь нефтяной объем денег. В этом смысле дешевый промышленный кредит сегодня в любом случае вреден, так как провоцирует инфляцию, независимо от того, взят этот кредит из отечественных или иностранных источников.

Истоки нынешнего кризиса я вижу в решении Алана Гринспена, председателя ФРС, снизить процентную ставку до 1% в 2001 году. Американская экономика получила искусственно поддерживаемые темпы роста, а в конечном итоге, - масштабный кризис. Единственный реальный источник роста американской экономики - это инновации. Но темп такого роста - 2-3 процента, если нет крупных изобретений и волны технологических изменений.

Только китайская экономика может обеспечивать высокие темпы роста. Однако его основа - в огромных резервах дешевой рабочей силы, которая используется для производства уже известной продукции по заимствованным технологиям.

Америка зависит от Китая, который зарабатывает в США деньги (заметим, - в долларах), а затем дает их взаймы американскому правительству. Также как и Россия, и все страны, которые хотят надежно обеспечить свои накопления. Раньше это делали арабы.

Но и Китай зависит от Америки, от высокого потребительского спроса американцев на китайские товары. Китай не может ориентировать производство на внутренний рынок. Тогда нужно повышать доходы населения, поднимать квалификацию рабочих и увеличивать им заработную плату. В итоге исчезнет конкурентное преимущество Китая, основанное на дешевой рабочей силе.

В чем будет преимущество Китая через определенное количество лет? Кто будет покупать то количество продукции, которое производит Китай? Проблема в том, что китайская культура пока не имеет новаторского, инновационного потенциала, хотя обычно ссылаются на изобретение именно китайцами пороха и компаса. Однако все новаторство Китая приходится на время до империи Мин. С 1400-1500 годов в Китае исчез авантюризм, характерный для инновационной экономики. Почему - понять трудно.

Современной китайской культуре необходимо преодолеть важный культурный барьер - традиции сильной и чрезвычайно изощренной бюрократии. Если китайцы вдруг станут такими же новаторами, как США, то судьба цивилизации изменится.

РЖ: А какие страны, кроме США, могут отличиться инновационным потенциалом?

Е.Я.: Это Европа, Япония, Корея, причем две последние - во многом за счет заимствования ряда европейских ценностей. Пока у японцев это получается лучше всего. В определенной степени инновационный потенциал демонстрируют Тайвань и Гонконг. Правда, они изобретают не новый продукт, а новые организационные формы, в частности, изобрели сетевые компании. Ну и Россия может претендовать на успех и в инновационной экономике, но нам еще надо серьезно поработать.

РЖ: Не окажется ли масштаб финансового кризиса настолько значительным, что он резко ударит по инновационному потенциалу мира?

Е.Я.: В пользу этой версии имеется один аргумент. Действительно, в 2000 году был надут "пузырь" инновационных компаний. Но он связан напрямую не с инновациями, а с бешеным притоком капитала в Америку, что было вызвано бегством капитала с развивающихся рынков Азии, России, Бразилии, Аргентины. "Тихая гавань" была найдена в США, где образовался переизбыток капитала, который и кинулся на инновационные компании.

Может ли подобный "пузырь" убить инновации? Не думаю. Рыночная экономика достаточно гибкая. Она никогда не даст гарантии отсутствия "пузырей", так как предполагает некую меру свободы. Но она и не погибнет от них.

РЖ: Сейчас рядом виднейших европейских политиков активно высказывается мысль, что идея свободного, нерегулируемого рынка утопична. Насколько это справедливо?

Е.Я.: Эта тема давно обсуждается в профессиональных экономических кругах. Действительно, необходимо выстраивать новую международную финансовую архитектуру. Этот вопрос возник после 1971 года, когда правительство Никсона отказалось от Бретон-Вудских соглашений, и мировая финансовая система превратилась в неуправляемую стихию.

Новой архитектуры мировых финансов до сих пор не существует, так как основные индустриально развитые страны не стремились к этому. В течение длительного времени я закипал злобой против них, пока не прочитал книгу Дипака Лала "Непреднамеренные последствия". По его мнению, мировые финансовые рынки - последние ограничители непродуманных действия национальных правительств. Если выстроить международную систему регулирования, то она, во-первых, будет давить на национальные правительства и означать определенную потерю суверенитета, а, во-вторых, неизвестно, будет ли она работать лучше, если все дело сведется к административным запретам. Видимо, сегодня нужно сочетать создание международной финансовой архитектуры с идеями Дипака Лала. Это возможно, если разумно ограничить использование деривативов и связанное с ними перераспределение рисков.

Мое глубокое убеждение, что если вы хотите пользоваться достоинствами рыночной экономики, будьте добры сделать так, чтобы каждый предприниматель нес бремя под названием "риск". Иначе, бесконечное перестрахование рисков и приводит к мировым финансовым кризисам.

РЖ: Как вы в этой связи оцениваете план Полсона?

Е.Я.: Полсон, как и финансовое руководство России, спасает страну в чрезвычайной ситуации. Когда горит дом, нужно выносить вещи.

Беседовал Борис Межуев

       
Print version Распечатать