Тезисы об экспертократии*

Биопсия духа

· Начнём с такого вопроса: «Экспертократия и интеллигенция: союзники или враги?» Может кому-то это не понравится, но само существование интеллигенции я связываю с духовным иждивенчеством. Духовное иждивенчество интеллигенции состоит в простой позиции: за нас всё решили, за нас всё определили. Вместе с тем, искусство определять: устанавливать границы понятий, давать чему-то имя, начинать что-то заново – это издревле основное жреческо-политическое искусство. Проблема нашей интеллигенции в том, что интеллигенция не только не владеет этим искусством, но и категорически не хочет им овладевать. Среднестатистический интеллигент рассуждает в том духе, что за нас всё определили: вот есть некая абстрактная «Власть», которая за нас всё решила. Проблема в том, что конструкция интеллигентского разума воспроизводит ту власть, которая «всё заведомо решила», то есть власть, глухую к знанию как таковому и предельно дистанцированную от такого знания.

· Особенно карикатурно это проявляется у нашей либеральной интеллигенции, основной тезис которой до сих состоит в том, что в России нет гражданского общества. Нет и всё. А что есть? – спрашивают либерального интеллигента. А ничего нет. И это отличает многих либеральных интеллигентов, даже самых умных – например, писателя Стругацкого. Такое отношение к обществу, это даже не ненависть, это много хуже. Признать нечто существующее несуществующим – это символическое убийство. И вот такое символическое убийство совершают либеральные интеллигенты, говорящие, что в России чего не хватишься, ничего нет. А ведь проблема опять-таки в духовном иждивенчестве, в нежелании и неумении делать что бы то ни было. Кто такому интеллигенту мешает, например, вести блог и писать там о чём-нибудь сокровенном? Ему Владислав Юрьевич Сурков лично не разрешает этого делать?

· Интеллигентское сознание организовано как ценностное сознание. И знание в структуре этого сознания тоже функционирует как ценность, как сокровище, если угодно. Это физиократический подход к знанию. Вебер провозгласил в своё время программу освобождения интеллектуальной деятельности от оценок. Знание не должно было прибегать к оценкам, чтобы сохранить свою потребительную стоимость. Однако в результате эволюции социальных наук оказалось, что именно потребительная стоимость производимого в них знания и оценивается достаточно произвольно. Классическая социальная теория зашла таким образом в тупик. Конец произволу положила меркантилистская стратегия отношения к знанию, когда оно понимается не как сокровище, а как товар. Операциональное определение экспертократа в том, что он относится к знанию как товару, а не как к дару. Однако в наихудшем варианте экспертократия скатывается к тому, чтобы конвертировать ценности в стоимости. Об этой перспективе нужно помнить.

· Так называемые интеллигенты, интеллектуалы и эксперты относятся к одной социальной страте – образованному классу, из чего можно сделать вывод об общности их происхождения. Различие между перечисленными группами не в интересах самих по себе, а в способах их выражения – вообще для тех, кто входит в число представителей образованного класса, создаваемое представление о себе важнее, чем то, что именно представляется. Интеллектуалов я бы определил как подгруппу тех, кто профессиональной связан с системой теоретической моды, то есть, с одной стороны, выступает потребителем концептуальных новинок и определяет спрос на них, а с другой – участвует в производстве и продвижении этих новинок, а значит формирует соответствующее предложение. Короче говоря, интеллектуал – этот тот, чья деятельность и существование в целом определяется колебаниями спроса и предложения в системе теоретической моды. Интеллигент в отличие от интеллектуала соотносится с ценностными котировками, а не котировками концептов. Суть интеллигента определяется чутким слежением за тем, какие ценности сегодня в ходу, и эта суть нисколько не меняется от того, что каких-то двадцать пять лет назад олицетворением этих ценностей были «комиссары в пыльных шлемах», а сегодня всё больше Сахаров с Солженицыным.

· Эксперты – это те, кто, занимаясь интеллектуальной деятельностью, превращают её в род маркетинга. При этом они превращаются в экспертократию в том случае, когда берут под свой контроль и систему теоретической моды, и рынок «духовности». Только к экспертократии по-настоящему приложимо понятие «символического производства», поскольку экспертократический режим и есть организация интеллектуальной деятельности с позиций её инфраструктуры. При этом я предельно далёк от того, чтобы считать экспертократию продолжением теократии, и доказывать, будто это новое светское жречество, в руках которого сосредоточена полнота суверенной мистической власти. Ничего подобного, конечно же, нет. Хотя определённая власть у экспертов имеется, способность её видеть отличает эксперта и от интеллектуала, и от интеллигента. Вопреки бюрократической власти, основанной, как предполагается со времён Вебера, на рациональной организации, это власть организующей рациональности. Проблема, однако, в том, что стилистика этой власти вступает в глубокое противоречие «этосом» интеллигента и «богемностью» интеллектуала.

· Экспертократия перенимает менеджерское мышление и расширяет его границы. Что такое менеджерское мышление? В первую очередь мышление проектами. Менеджерское мышление всегда ищет универсальное лекало, по мерке которого можно спроектировать всё, что угодно – от коровника до корабля на Альфа-Центавру. Экспертократы также относятся к социальным проектам, причём наиболее дешёвым материалом в экспертократическом проектировании выступает будущее. Эспертократ мыслит будущее как сырье, как материал, который всегда под рукой. Отсюда отношение к будущему как источнику ренты, а не к предмету инвестиций.

· Смыслодефицит возникает, когда будущее становится источником ренты. Отсюда кризис гражданско-политических движений и палат, которые возникли в рамках проектной методологии, основанной на идее того, что будущего всегда завались, что его на всех хватит как хлеба при коммунизме, и проч. Проектная методология основывается на методологии «вызова – ответа», а потому обречена на реактивность и запаздывание. Кажется, что именно проектная методология обозначает привилегированный доступ к будущему, «наши роли всегда в будущем», как писал один из главных проектных философов XX века Сартр. Сегодня очевидно, что социально-политических и культурный модернизм основан на том, что контрабандном протаскивании архаики. Модернизм – это консерватизм, причём консерватизм в отношении прошлого, когда оно превращается в мёртвый груз и перестаёт восприниматься как источник возможностей.

· Инновации далеко не всегда благо, поскольку могут обозначать и расхищение будущего. Расхищение будущего не сокращает, а увеличивает социальные риски и непредсказуемость. Кризис тоже инновационный процесс, и мы должны осознать ресурс обновления, который он несёт, и овладеть этим ресурсом. Подобному восприятию кризиса мешает, конечно, превращение его в бренд. Превращение кризиса в бренд – дело рук экономической экспертократии, которая уверенно превращается в корпус патентованных специалистов по кризису, антикризисных менеджеров мирового масштаба. На деле это означает, что кризис рождают у экономистов ощущение востребованности и превращаются в чрезвычайно уютное, беспроблемное занятие (и к тому же в источник статусных преференций). Потому они делают его брендом. Есть другая модель – философская – когда кризисное состояние воспринимается как нормальное состояние: у всех всегда случается какой-нибудь кризис. Для философов кризис нередко является тем, что задаёт саму структуру мышления. И философы, и экономисты нуждаются в воспроизводстве кризиса. Назвать экспертный класс носителем власти – большой аванс. Ему недостаточно выдумать новую власть: скажем, «мягкую», «символическую» или «гносеологическую». Рассуждения о «мягкой» власти – проговорка по поводу собственно слабости. Стать экспертократией мыслящий класс может только в том случае, если преодолеет кризис в головах, где он по преимуществу и гнездится. Но для этого нужно, в сущности, очень мало: отказаться от превращения кризиса в бренд или в структуру познания мира.

* * *

*Тезисы выступления на круглом столе "Экспертократия. Управление знаниями", приуроченном к выходу книги "Экcпертократия. Управление знаниями", который состоялся 15 апреля в Александр-Хаусе.

       
Print version Распечатать